Детектив США. Книга 12

— А, это ты, Стэн, — улыбнувшись, сказал он. — А я думал, что у нас во дворе приземлился реактивный самолет.

— Ребята попросили перед завтраком покатать их по двору, — пояснил я. — Эй, вы, хватит, пошли завтракать.

Дети запротестовали, им так понравилось кататься в коробке. В другое время с я удовольствием поиграл бы с ними еще, но сейчас было не до игр.

— Все! Пора завтракать! — отрезал я и осторожно вытащил их из коробки.

— А ну, подождите немножко, детишки, — вмешался Чарли. — Сейчас я что — то покажу вам.

Сосед скрылся в помещении лавки и через минуту снова вышел во двор; руки он держал за спиной.

— Итак, в первую очередь дамы, — серьезно проговорил он. — Скажи, мне, Терри, какую руку ты выбираешь?

Терри задумчиво поднесла запачканный пальчик к губам и торжественно выбрала  —  правую руку. Чарли вручил ей пакетик с конфетами.

— Что нужно сказать? — подтолкнул я Терри.

— Спасибо, мистел Симпсон, — прокартавила она.

— А в другой руке — конфетки для тебя, Джерри. Джерри и серьезным видом взял конфеты и, не дожидаясь напоминания, поблагодарил Чарли.

— Конфеты можно есть только после завтрака, — предупредил сосед. — Договорились?

Дети кивнули в знак согласия, но Джерри нетерпеливо поглядывал на конфеты и уже успел надорвать пакетик.

— Хорошие у вас дети, — сказал Чарли, пока мы шли к дому. — Тебе повезло, Стэн: сразу и парень, и девочка.

— Конечно, повезло, — ответил я, непроизвольно вздохнув.

Чарли понял меня. — Как дела с забастовкой? — спросил он. — Есть какие — нибудь проблески? Я пожал плечами: — Пока глухо, Чарли.

— Но почему вы не переизберете свое профсоюзное начальство? Я помню, раньше ваш профсоюз неплохо защищал интересы рабочих, и его президентом Хэллораном все были довольны. А сейчас в профсоюзе появились новые люди и началась неразбериха. В чем дело?

Я вздохнул.

— Ты прав, Чарли, началась неразбериха. Эти новые деятели из "Амальгаматэд" — жулики и шарлатаны. Они пролезли в наш профсоюз во время войны, когда головы у людей были забиты более серьезными вопросами. А теперь они сели нам на шею и мы не знаем, как избавиться от них.

— Как же они могли объявить забастовку, если сами никого толком не представляют?

— По правде сказать, забастовку объявили не они. Видишь, шеф "Амальгаматэд", Шинабэргер, пролез в руководство всеми правдами и неправдами, и пытается удержаться здесь во что бы то ни стало, любыми методами. Для него это просто удобный случай, чтобы набить карманы. Представляешь, сколько здесь для этого возможностей? Всякие дополнительные ассигнования, надбавки, закулисная перетасовка должностей и т.д.

— Я слышал кое — что об этих махинациях, но не могу понять, почему вы все смирились с ними?

— Не так все просто, Чарли. Среди членов профсоюза всегда найдутся недовольные люди. Их — то и использует Шинабэргер. Он обхаживает их, пудрит им мозги, обещает златые горы и вдруг начинаются разговоры о забастовке. Никто не собирался бастовать, но к забастовке из чувства солидарности присоединяются все.

— Понятно. Но если вы все проголосуете против босса, ему придется уйти. И если большинство против забастовки...

Я горько улыбнулся: — А здесь уже на сцене появляются шакалы Шинабэргера. Представь себе, что простой рабочий, вроде меня, женатый, с детьми, заявляет на собрании, что в данный момент он не видит смысла в забастовке и пытается обосновать свое мнение. Сразу же подручные босса начинают орать, мешают ему говорить, обзывают штрейкбрехером, заявляют, что он хочет причинить ущерб своим товарищам. Может, другие и разделяют мнение выступавшего, но они видели, как тому заткнули глотку и боятся даже пикнуть, чтобы им тоже не повесили клеймо штрейкбрехеров. А после собрания к выступавшему приходит какой — нибудь верзила и говорит, что если он пикнет на собрании еще раз, то с его женой или детьми может случиться какая — нибудь неприятность...

Чарли присвистнул:

— Вот оно что! А если пойти к какому — либо руководителю вашего профсоюза и поговорить с ним наедине?

— Можно, — иронически ответил я. — Меня внимательно выслушают и мои соображения тщательно запишут. А потом эти записи попадают на глаза одному из подручных босса и что — нибудь приключается с Ритой или детьми. Могут, например, переходя улицу, попасть под машину или что — нибудь в этом роде...

— Но кто — то сверху должен заметить, что здесь творится?

— Похоже, что Биг Рэд в курсе дела, но он действует дипломатично. Забастовку объявили сторонники Шинабэргера, но  —  переговоры с хозяевами ведет Биг Рэд. Он — то и добьется прекращения забастовки. Если же Рэд встанет на путь открытой борьбы, то это будет только наруку Шинабэргеру, который захватит все руководящие посты в профсоюзе.

Вдруг я спохватился и растерянно огляделся вокруг: — Послушай, Чарли, только никому не говори об этом. Кто знает, что может случиться. Молодчики Шинабэргера шутить не любят. И если узнают про наш разговор — быть беде.

— Чарли нахмурился. — Будь уверен, Стэн, понимаю тебя... — Потом, после небольшого замешательства, он добавил. — Да, вот еще что... Пока не закончится эта кутерьма, может, я смогу чем — то помочь тебе? Может, одолжить деньжат?

И Чарли сконфуженно замолчал.

Комок застрял у меня в горле. Для Чарли я был не ахти каким клиентом: иногда я покупал у него сигареты или лекарства для детей. Если бы все его клиенты были такими бедняками, как я, ему через неделю Пришлось бы закрыть лавку. А он еще дарил что — нибудь детям: леденцы, а то и игрушки. От Стэна Апплегарда он не получал ни цента прибыли, а теперь предлагает взаймы... Редко в наше время можно встретить такого человека...

Я не знал, что ответить, ибо не любил, когда меня жалели; каждый мужчина имеет свою гордость. А деньги, взятые взаймы — это совсем не то, что заработанные своим трудом. В конечном счете, они не выручат нас и через пару недель мы окажемся еще в боле тяжелом положении, а одним долгом у нас будет больше. И если забастовка не кончится в ближайшее время...

— Спасибо, Чарли. Сердечное тебе спасибо. У меня было немного денег, так что пока мы еще держимся...

Чарли понял, что это была ложь, но понял также, почему я солгал, и решил оставить дверь открытой, если мне придется изменить решение: — Конечно, конечно, Стэн. Но если что — помни: я к твоим услугам...

Я кивнул: — Еще раз спасибо, Чарли. Ты добрый человек...

Я попрощался с соседом и направился к дому, спиной чувствуя его озабоченный взгляд — Чарли переживал за меня, за мою семью и я был растроган его добротой.

Позавтракав, я попрощался с Ритой, поцеловал двойняшек и направился к выходу.           

— Возвращайся поскорее, — попросила Рита и я обещал ей нигде не задерживаться.

Я сошел с, автобуса, не доехав одну остановку до проходной и направился, к зданию плавательного бассейна, которое временно стало нашим штабом. В бывшем помещении бара на стойке дымилась печурка, на которой варился обед для ребят, стоявших сегодня в пикетах. Я заметил, что кое — кто из них привел с собой детвору, чтобы те могли позавтракать с отцами. Положение ухудшалось...

Впрочем, это было заметно и по атмосфере, царившей в комнате. В первые недели забастовки народ был веселый, слышался смех, шутки. Чувства как — то обостряются, когда случаются вещи, выходящие за рамки повседневной жизни. Все мы тогда были похожи на школьный класс, собравшийся на долгожданную, не совсем обычную экскурсию. И совсем как школьники, уставшие к концу экскурсии, мы тоже притомились...

Когда я вошёл в комнату, Джо Гаррет сидел за столом и помогал кассиру распределять пособия. Когда подошла очередь, он поздоровался со мной и снова склонился над ведомостью, отыскивая мое имя. Найдя его, поставил галочку и протянул мне чек. Я взглянул на чек: пять долларов.

— Следующий! — нетерпеливо произнес Джо, дав мне знак освободить место у стола.

— Одну минутку, Джо. Здесь, наверно, ошибка, чек всего на пять долларов.