Кровь за кровь

Ближе к вечеру, когда Федор, уладив все намеченные им дела и выпросив для осуществления плана уничтожения банды Грома требуемое количество людей, уже собирался направиться к исполкому, где был объявлен сбор, в кабинет ввалился Василий.

— Что случилось? — вскочил из-за стола Федор.

— Ничего… — растерялся Василий. — Пальто зашел свое взять: на улице-то холодно стало ночью!

— А Пашка где? — нахмурился Федор.

— Пришел домой, разделся и лег спать…

— Тебе кто разрешил оставить пост? — взорвался комиссар.

— Я думал… — начал Василий, но Семенчук перебил его.

— Быстро к нему и глаз с него не спускать! Понял? А если куда решит отправиться — арестовать! Смотри, головой отвечаешь!..

— Слушаюсь, комиссар! — несколько обиженно ответил Василий и быстро исчез за дверью.

…Во дворе здания исполкома собирались рабочие, вооруженные винтовками, а вскоре к ним присоединился и отряд красноармейцев.

— Привет, земляк! — радушно воскликнул пожилой рабочий, подходя к худому красноармейцу. — Табачком не богатый?

— Найдется, однако. — Тот прислонил к дереву свою винтовку и полез в карман шинели. Они уселись на скамейку, свернули по козьей ножке и с удовольствием затянулись.

— Случаем не знаешь, на кой леший нас собрали сюда? — поинтересовался рабочий.

— Да учения навроде какие-то… — пожал тот плечами.

— Навроде — в огороде!.. Уж не вы ли нас учить собираетесь? — усмехнулся рабочий.

В этот момент, стараясь не привлекать особого внимания, к ним неторопливо подошел Пашка-гнус. Он присел рядом и начал деловито переобувать ботинок. Потом вытащил кисет, скрутил цигарку.

— Огоньку не найдется, мужики?

— Как не найтись: во, прикуривай! — Пожилой рабочий протянул ему свою цигарку.

— Куда это вас опять гонют? — как бы невзначай поинтересовался Пашка.

— А шут его знает… Учения какие-то, — отозвался тот.

— Ну-ну… — Пашка вернул его цигарку, потопал несколько раз переобутой ногой, как бы проверяя, все ли в порядке, и, попрощавшись, пошел со двора. Его глаза продолжали «бегать» по сторонам, выискивая своего прилипчивого Василия.

Его слежку он приметил сразу и поэтому спокойно и не спеша, выйдя из здания Чека, отправился в свою хлипкую хибарку. Затем демонстративно медленно разделся и улегся спать, притушив «летучую мышь», но через некоторое время выглянул в окно — Василия уже не было…

Сейчас, спрятавшись в переулке, Пашка продолжал свои наблюдения до тех пор, пока солдаты и рабочие, построившись в колонны, не двинулись со двора исполкома.

Тем временем Василий, накинув свое пальто, сразу же вернулся к домику Пашки. Заглянув в его окно, он разглядел уснувшего Пашку и, обиженно ворча на комиссара за его незаслуженную нахлобучку, уселся на скамейку ближайшего дома с таким расчетом, чтобы видеть выход из Пашкиного домика.

Поздно ночью к особняку Яна Марковича, осторожно поглядывая по сторонам, подобрался Пашка. Он тихо постучал в окно: три быстрых удара и два с небольшими промежутками. Окно вскоре приоткрылось, и в него выглянул Ян Маркович.

— Ну! — нетерпеливо произнес он.

— Завтра утром город можно брать голыми руками: клюнули! Большой отряд солдат и рабочих ушел в сторону села Белкино. Я их даже проводил немного. — Самодовольный Пашка преданно смотрел на Яна Марковича.

— Тогда вот что: скачи к батьке Грому и передай, чтобы до десяти часов утра он со своими хлопцами напал на город по плану, который мы с ним разработали ранее: первым делом — вокзал, потом — Чека, телеграф и так далее… Передай, чтобы не мешкали там: быстро, весело и неожиданно! — Ян Маркович хлопнул Пашку по плечу. — А Виктору скажи, чтобы ко мне поспешил: он мне здесь понадобится! Ясно?

— Как не ясно! Чай, моя кровь…

— Смотри — Ванду береги!

— Вы не сумлевайтесь: жисть положу, но…

— Ладно, иди с Богом! — перебил Ян Маркович и прикрыл окно.

…Было уже четверть второго ночи, когда Семенчук закончил просматривать бумаги, переданные Сергеем. «Толковый парень! — улыбнулся комиссар. — Отметил именно то, что мне самому не очень нравится…»

Он отложил в сторону те бумаги, что не несли никакой важной информации, встал из-за стола и по привычке заходил по кабинету. Федор никак не мог понять, почему Пашка скрывал факт наличия у него племянника. Кроме того, Пашка вообще отрицал какое-либо наличие у себя родственников… Странно!

Федор прикрыл кабинет и направился к выходу.

— Товарищ комиссар, — обратился к нему часовой у входа. — Тут до вас одна барышня приходила. — Он смущенно улыбнулся. — Вот… оставила цей пакет… Еще она просила передать, что это запросы, нет, ответы на запросы Панкова…

— Так что же ты не принес ко мне?

— Так вже ж поздно и нет никого, а пост оставлять я не мог.

— А, ну правильно: пост оставлять никогда не нужно! — машинально проговорил Федор, просматривая документы. Неожиданно он наткнулся на небольшой снимок молодого парня и, чертыхнувшись про себя, тут же бросился на улицу.

Он чуть ли не бежал, с трудом сдерживая себя. Улицы были пустынны и тихи, словно перед грозой. Когда Федор подошел к домику Пашки, от стены противоположного дома отделилась одинокая фигура, и комиссар машинально сунул руку в карман за револьвером, но тут же узнал Василия.

— Ну, как? — тихо спросил Федор.

— Все в порядке, комиссар! — бодро ответил Василий. — Спит как убитый… Несколько раз подходил, заглядывал в его окно: даже не ворочается!

— Так, — облегченно вздохнул комиссар, но сразу же встрепенулся: — Не ворочается, говоришь? А ну, пошли!

Он решительно подошел к дверям Пашкиного домика и громко постучал: никто не откликнулся. Он постучал еще, но результат был тот же. Комиссар с силой пихнул плечом в дверь, и она широко распахнулась. Федор подскочил к постели и откинул в сторону одеяло — там были уложены в кучу старые вещи, которые и создавали видимость спящего человека.

— Наверное, когда я бегал за пальто… — виновато произнес Василий.

— Эх! — огорченно выдохнул Федор. — Сейчас это уже не имеет никакого значения! — Он задумался немного, потом решительно бросил: — Вот что, бери коня — и стрелой в село Белкино: верни отряд! Что-то здесь не так… Я буду у себя в кабинете!..

…Перед развернутой на столе «трехверсткой», кроме Грома, начштаба и Сергея с Вандой, сидели командиры сотен.

— Так и будем действовать, — подытожил Гром, — пополудни выступаем… Все!

— Что ж, господа, пора в дорогу! — Сергей поднялся со стула. — Ты со мной? — спросил он Ванду.

— Нет, мне еще одного человека дождаться нужно… к сожалению! — добавила она и смущенно опустила глаза.

Сергей настороженно взглянул на нее, но спросить, кого Ванда ожидает, не решился.

— Тебя проводят до города, — сказал Гром и крикнул: — Микита!

— Я здесь, Батько! — пробасил тот, входя в комнату.

— Проводишь их благородие до самого города! И чтобы ни одного волоска с него не слетело! — приказал Гром и встал из-за стола. — И не жаль тебе нас покидать? — Он протянул руку Сергею.

— Жаль! — откровенно признался Сергей. — Но, я думаю, ненадолго! — Он усмехнулся.

— Будем надеяться! Ну, до встречи…

— До встречи, Гром! До свидания, начштаба! — Сергей хлопнул его по плечу. — Приготовь лошадей и жди меня во дворе: скоро выйду, — кивнул он Миките.

— Что ж, Ванда, будем прощаться? — Сергей подошел к ней, взял за руку, но девушка неожиданно чмокнула его прямо в губы и тут же отвернулась.

Это произошло при всех, и Сергей смущенно оглянулся: он хотел спросить Ванду — кого же она ожидает, но наткнулся на пристальный взгляд начштаба и вышел в свою комнату, чтобы собраться в дорогу.

Завязывая галстук, Сергей услышал лошадиный топот и выглянул в окно. Было темно, и рассмотреть приезжего оказалось невозможным. Голос показался Сергею знакомым, и он, едва хлопнула входная дверь, окликнул Микиту.

— Кто это там приехал? — поинтересовался он.

— Да-а… батькин компайнен. Золотишком вместе промышляли… Вы не глядите, что он весь в дырах да заплатах ходить: своим золотом он может тысячи людей содержать! А где припрятано, даже батьке не открывает… Во как!