Гангстер

мятежного гангстера и считал, что страх позволит ему удержать в руках любого, особенно полицейского с замаранным значком.

Гаррет стоял, переступая с ноги на ногу, на холодном бетонном полу темной лестничной площадки, отделенный от подъезда «Коттон–клуба» ярко освещенной улицей, по которой почти непрерывным потоком двигались автомашины. Он закурил сигарету; огонек спички озарил веснушки, густо усыпавшие его щеки и шею. Потом отбросил спичку, глубоко затянулся «Кэмелом» без фильтра, выступил из темноты и уверенно направился к «Коттон–клубу». Его губы растянулись в улыбке, когда он увидел Анджело. Тот вышел из клуба, сунул чаевые в ладонь швейцара, что–то сказал ему и, обнимая за плечи Изабеллу, пошел направо, в направлении центра города.

Гаррет ускорил шаг и вскоре догнал их. Несколько секунд он шел следом за ними, прислушиваясь к негромким звукам голосов, которые отдавались невнятным эхом на пустой улице.

— Куда изволят направляться влюбленные даго? — спросил он, подойдя почти вплотную к Анджело и Изабелле.

Анджело чуть покрепче сжал плечо Изабеллы и остановился. Он смотрел прямо перед собой, ожидая, когда же вслед за голосом появится лицо. Гаррет обошел парочку; руки его были засунуты в карманы пиджака, сигарета свисала из угла рта.

— Разве можно ходить в такие места? — сказал он, небрежно кивнув в сторону «Коттон–клуба». — Нужно совсем не уважать свою леди, чтобы привести ее в забегаловку, где втихаря продают запретное спиртное.

Анджело окинул взором Гаррета с головы до ног, быстро оценив его одежду и поведение. Он не пытался сообразить, как зовут этого человека — он его не знал, — а лишь пытался понять мотивы его поведения. С первой се–кунды стало ясно, что тощий и длинный мужчина, преградивший ему дорогу, не гангстер и это не покушение. Стрелок никогда не станет тратить время на разговоры — это дополнительная опасность попасться кому–нибудь на глаза. Значит, тип, швырнувший сигарету на асфальт, являлся всего лишь посыльным, которому велели действовать нагло. И значит, реальной опасности в данный момент он не представлял. Он был немолод и, вероятно, хорошо умел чесать языком, но в то же время был недостаточно стар, чтобы его могли использовать в качестве наживки для настоящего убийцы, скрывающегося где–то в темном переулке. Анджело посмотрел на Изабеллу и заметил, что она держится совершенно спокойно и что ее взгляд сделался дерзко–вызывающим перед лицом несомненной опасности.

— Мне говорили, что ты не очень–то разговорчив, — сказал Гаррет, искоса посматривая на Изабеллу. — Мне на это наплевать. Достаточно, чтобы ты умел слушать.

Гаррет засунул руку в боковой карман пальто и извлек пластинку жевательной резинки. Развернул фольгу и медленно положил жвачку в рот. Потом подошел на пару шагов к Изабелле.

— Следует отдать вам должное, даго, — сказал Гаррет, улыбаясь Изабелле. — Вы умеете выбирать таких женщин, рядом с которыми любой мужчина был бы не против проснуться утром. — Он снова перевел взгляд на Анджело. — Ты ведь понимаешь, о чем я говорю, верно?

Анджело промолчал. Он, можно сказать, «поставил коробку передач своего характера в нейтральное положение», смирил свой гнев настолько, что никто снаружи его не заметил бы. Он, не шевелясь, смотрел, как Гаррет погладил руку Изабеллы, и почувствовал отвращение, испытанное ею при этом прикосновении. Таким же безучастным остался он, когда Гаррет потрепал Изабеллу по щеке и шее.

— Попробуй повести себя как умный человек, даго, — сказал Гаррет Анджело, не отрывая похотливого

взгляда от лица Изабеллы. — Переходи под крыло к Веллсу. Он сделает тебя богатым человеком. Красотке вроде твоей нужен парень с туго набитыми карманами. Если ты не обеспечишь ей этого, то и глазом не успеешь моргнуть, как она убежит к кому–нибудь другому. Возможно, к кому–то вроде меня.

Гаррет спокойно выдержал разгневанный взгляд Изабеллы и лишь после этого опустил руку. Он поднял воротник пальто и, все так же преграждая дорогу Анджело, сказал:

— Тебе и твоему партнеру дается время до следующей недели на то, чтобы вы приняли разумное решение. После этого Веллс заберет решение вопроса из ваших рук и передаст в мои. А это значит, что наша следующая встреча будет не столь дружеской. — Он прикоснулся в краю своей фетровой шляпы и кивнул Изабелле, подмигнув Анджело. — Желаю хорошо провести остаток ночи, — сказал он, шагнув мимо них и вынимая на ходу очередную сигарету.

Анджело взял лицо Изабеллы в свои ладони и отвел прядки волос от глаз.

— Ты в порядке? — ласково спросил он.

— Да, — сказала она, кивнув. — Мне только очень не понравилось, когда он ко мне прикоснулся.

— Это был первый и последний раз, когда этот коп прикоснулся к тебе, — сказал Анджело. — Я тебе обещаю.

— Откуда ты знаешь, что это коп? — спросила она, не скрывая любопытства.

— У него особый вид и запах. — В голосе Анджело звучало явственное презрение. — Вот только если человек носит в кармане значок и дал клятву соблюдать закон, это не делает его честным.

— Что ты собираешься делать? — Теперь они мед–ленно шли по улице, Изабелла держала Анджело под руку. — Насчет того, что он тебе сказал.

— Пока ничего. — Анджело смотрел прямо вперед, вдоль темной улицы. — Он дал мне неделю на раздумья.

— А потом? — спросила Изабелла, вглядываясь в его лицо, пытаясь отыскать хоть какие–то признаки тревоги. — Когда неделя…

— Тогда я посмотрю, действительно ли он так грозен, как говорит, — сказал Анджело.

— И если окажется, что это так? — Изабелла резко остановилась и повернулась к Анджело, схватив его за обе руки. — Если этот коп окажется и в самом деле таким, каким себя выставляет?

— В этом случае одного из нас найдут мертвым, — ответил Анджело.

Глава 8

Лето, 1926

Сутенер Френсис посмотрел через стол на явно нервничавшую молодую проститутку. Потом запустил руку в задний карман своих коричневых слаксов и извлек толстую пачку десяток, скрепленных аптечной резинкой. Сняв резинку, он отсчитал шесть бумажек, положил на стол и, подавшись вперед, подвинул их к женщине. Она курила сигарету, держа ее в левой руке, а правой теребила локоны своих вьющихся темно–каштановых волос; ногти на обеих руках были обгрызены до мяса.

— Ты хоть понимаешь, что от тебя требуется? — спросил Френсис.

— Можешь мне поверить, затащить Пудджа Николза в кровать будет совсем нетрудно, — сказала юная женщина. Она говорила сильно в нос, такой акцент типичен для Колумбуса, столицы штата Огайо, где прошло ее детство. — По крайней мере, мне.

— Вот только, когда он окажется в твоей кровати, позаботься, чтобы он там остался, — сказал Френсис.

— Надолго? — спросила женщина.

— Насколько будет нужно.

— Тут уж как получится. Я хочу сказать, что если Пуддж Николз захочет уйти, то он уйдет. И в таком случае его не остановишь.

— А теперь слушай меня, Ширли! — рявкнул Френсис и для пущей убедительности хлопнул ладонью по столу, так что повалился пустой стакан из–под виски. — Мне плевать, куда или когда он соберется идти и что тебе придется сделать, чтобы его удержать. Я знаю только одно: если тебе дорога твоя жизнь, ты заманишь Пудджа Николза в твою б…дскую койку и заставишь его остаться там.

— Мне это совсем не нравится, — сказала Ширли деланым голоском маленькой девочки. — Во что такое ты умудрился вляпаться? Не знаю, что там затевается, но играть в такие игры с парнем вроде Пудджа — все равно что прикуривать от динамитной шашки, — плохо кончится.

Френсис откинулся на спинку стула и сунул между зубов спичку, кончик которой до тех пор не спеша пожевывал.

— Пуддж Николз — вот кто им нужен, — сказал он, — а не ты и не я.

— А если я откажусь? — спросила Ширли. У нее явно не хватало сил, чтобы оторвать взгляд от лежавших перед нею шестидесяти долларов. — Знаешь, за такие гроши я не позволю тебе меня подставить.