Настоящий покойник

Застыв на долю секунды на пятках с расставленными в сторону руками, громила упал сначала на пятую точку, затем откинулся на спину. Глаза его были закрыты, а из обеих ноздрей обильно текла кровь.

Третий явно не хотел получить по мозгам и, махая дубинкой, точно отмахиваясь газеткой от мух, начал медленно отступать.

Стас никому не спускал оскорблений или попыток его ударить, наносимые им удары были жестоки, но он не был кровожадным, и если противник молил о пощаде, пусть не словами, а действиями, он останавливался. Так и сейчас, заметив испуг в глазах третьего здоровяка, Стас опустил руки.

— Забирай своих друзей и вали отсюда, — проговорил он. Здоровяк не двигался. — Не бойся, не трону. — Тот продолжал стоять на месте. — Я же сказал, что не трону, а мое слово в этом городе знают все. Я Стас.

— Ста-ас, — с расширившимися от ужаса глазами повторил парень. Как и многие, он знал, что существует такой Стас, но встречаться с ним не доводилось. — Извини, Стас. Мы не знали, что это ты.

— Теперь знаешь. Забирай своих и вали.

В эту секунду зашевелился очухавшийся лидер. Он с трудом поднялся с колен и, продолжая держаться за горло, часто моргал и покашливал. Небитый подскочил к нему и, помогая обрести равновесие, что-то торопливо зашептал на ухо. Затем они вдвоем взяли под руки своего третьего дружка и потащили.

Стас уселся за столик и продолжил прерванную трапезу.

— Петь, а что должно произойти, чтобы ты оторвался от еды? — спросил он.

Петр, продолжая жевать, пожал плечами:

— А хрен его знает.

— Понятно. Какие дальше действия? — Стас обращался уже ко мне.

Я не придумал ничего лучшего, как сказать правду:

— Не знаю. Пока по крайней мере.

Я достал из барсетки трубку, данную мне Стасом сразу же, как только мы встретились, и набрал номер своего офиса в Москве.

— Охранное агентство слушает, — донесся до меня голос Яши.

— Здоров, дружище.

— Ше-еф! — заорал он в трубку. — Ты ж в отпуск поехал! Вла-ад, ты скажи, как ты умудрился и там свой пятак в дерьмо всунуть?

— Как там у вас? — перебил я его.

— У нас все путем. Я тут Никиту с Князем еле сдерживаю, так этот еще… Саныч воду мутит. К тебе рвутся. Нам сегодня газетку переслали по элекгрон-ке. Классно выглядишь, шеф.

— Ты правильно делаешь, ребят держи, нечего им тут делать.

— Слушай, Влац… Да погодите вы, дайте самому поговорить! — крикнул он кому-то, затем снова заговорил со мной: — Влад, как тебя найти можно? Тут к тебе гонца с ценной информацией выслали и просили, как позвонишь, чтобы дал координаты.

— А’как узнали, что я позвоню?

— А тот человек сказал, что перед смертью обязательно свяжешься.

— Кто это такой умный? — слегка разозлился я. — Кто меня раньше времени хоронит?

— Докладать не велено, тем более по телефону, а гонец сегодня к вечеру поездом будет. Как ему с тобой связаться? — Я продиктовал Яше номер моего мобильного. — Отлично, — записав названные мной цифры, сказал он и добавил: — Он передаст от меня привет.

— Если этот приветик такой же, как и тот, что от Тай, тогда вы точно меня назад не дождетесь.

— Ну что ты, Влад, как ты мог подумать!

Яша ничему не удивился, не спросил, какой «приветик», — странно.

— А ты, Яшенька, откуда знаешь, что уже был кто-то? — вкрадчиво осведомился я.

— Да так, — сказал он уклончиво, — земля слухами полнится.

Я понял, что большего мне из него сейчас не вытащить, и решил закругляться.

— Лады, Яш, будем заканчивать. Всем привет передавай. Надеюсь, скоро увидимся.

Сунув трубку обратно в барсетку, я с удовольствием выпил водочки и принялся за вкусные копченые колбаски с горчицей.

Неожиданный звонок на мой мобильный удивил меня. Предполагая, что кто-то ошибся номером, я не совсем вежливо спросил:

— Чего надо?

— Господин Закриди? — в свою очередь, спросила трубка. И после утвердительного ответа: — Вам велел кланяться ваш друг Яков.

— Ну и что дальше? — Я показал Стасу рукой на бутылку — чего зря время тратить.

— Где вы сейчас находитесь?

Я даже развеселился.

— А может, мне самому себе наручники надеть и прийти сдаться, только скажите куда?.. Или, может, лучше сразу застрелиться, чтобы вас от дел не отрывать?

— Мне понятны причины вашего недоверия. Поверьте, в моей компетенции помочь вам устранить их. — Говоривший был достаточно убедителен.

— Неужто? — тем не менее высказал я сомнение.

— Именно, — коротко сказал голос.

— Еще… — я посмотрел на оставшуюся в бутылке водку, скользнул взглядом по закуске, оценивая, сколько нужно времени на их уничтожение, — … минут тридцать я буду в Дубовой роще.

— Хорошо, мы вас найдем. — Голос пропал, а вместо него в трубке запикал сигнал отбоя.

— Хрен ты меня найдешь, — буркнул я. — Я и сам себя через раз в зеркале узнаю, и то с трудом.

Когда мы прикончили бутылочку и все к ней прилагающееся, я уже чувствовал себя прекрасно. О звонке я почти забыл.

Расплатившись с официантом, я встал из-за стола.

— Все, шуруйте туда, где вы тормознулись, и ждите моего звонка. Без моей команды носа никуда не показывайте. Возьмите с собой все, что нужно, и затаитесь.

Немного расслабленный тем, что милицейские патрули не обращали на меня внимания, я медленно направился к выходу из парка. Все было тихо и спокойно — меня никто не преследовал, не пытался на меня напасть… Слишком тихо и слишком спокойно для того, чтобы мой индикатор опасности оставался на нуле —7 он уже преодолел пятидесятипроцентную отметку.

* * *

Выйдя из троллейбуса на остановку раньше нужной, я шел к Валентине, не пропуская ни одного магазина. Нигде никого. «Япона мать! — мысленно ругался я. — Почему же, если нет «хвоста», у меня зудит так, точно я чесотку подхватил?»

Озираясь по сторонам, как шпион в плохом фильме, я вошел в подъезд — никто на меня не накинулся, не шарахнул по затылку. «Да что за хренотень такая!» — высказался я по поводу своего состояния — хуже не бывает, когда не можешь найти причину того, что тебя беспокоит.

Звонить я не стал — а вдруг Валентина еще спала? Отпер дверь и вошел в квартиру, где меня встретила… тишина.

Валя по-прежнему лежала на кровати, только вот сон ее безмятежным нельзя было назвать — он был мертвым, непробудным… Ее тело выглядело так, будто над ним действительно носорог поработал… И только лицо с застывшими на нем ужасом и муками, вызванными нечеловеческой болью, было чистым и нетронутым.

Мое тело было парализовано судорогой, я хотел закричать, но не смог. Я словно превратился в одну закаменевшую мьппцу, а из моей груди вырывался рычащий вой…

Очнулся я от непрестанно звонившего на прикроватной тумбочке телефона. Я был уверен, что это звонят мне. Едва переставляя ноги, я подошел к телефону, оказавшись при этом рядом с изуродованным телом Валентины. Телом, которое было так прекрасно нынешней ночью… Телом, которое содрогалось сегодня в моих объятиях…

Охватившая меня ярость, будто подключенный ко мне дополнительный источник энергии, заставила меня вздрогнуть, и я успокоился. Только от этого спокойствия отдавало убийственным холодом, и горе тем, кто попадет в поле его действия. Я готов был рвать их голыми руками…

Только вот кого?!

Я снял трубку, но не произнес ни слова.

— Вы сами во всем виноваты, Владислав Станиславович. Зря вы так вчера поступили.

В моей голове зазвонил маленький колокольчик, но постепенно он перерастал в огромный, мощный по звучанию колокол. Воистину человеческая память не знает предела — я вспомнил этот голос. Я вспомнил человека, которому принадлежал этот голос. Неужели он надеялся, что через пятнадцать лет я его не узнаю?

Но я его узнал.

Теперь я точно знал, кого буду рвать.

Огромным усилием воли я сдержал себя и ничем не выдал, что узнал говорившего.

А он продолжал:

— Если вы вернете то, что вам не принадлежит, больше жертв не будет… — Он помолчал, возможно, ожидая, что я ему отвечу. — Если денег и папки не будет, то у нас есть возможность еще раз вам насолить… — Он снова выждал. — Ведь у вас осталась мать, насколько мне известно. В настоящий момент она в девятой городской больнице, кстати, с завтрашнего дня к ней разрешен доступ. В ваших силах сделать так, чтобы посещение больной не превратилось в доступ к телу покойной. Только сутки. Если завтра в это же время… Там на тумбочке часы, они должны показывать семнадцать двадцать одну, так вот, если завтра в это же время, ни минутой позже, вы не передадите мне все, что имеете, то вам придется справлять еще одни похороны.