Звон смерти

Только теперь мне удалось как следует рассмотреть Риту. Несмотря на то что ее лицо было измазано грязью и растекшейся косметикой, она была очень хороша. Особенно меня поразили ее светло-голубые с поволокой глаза. Она взглянула на меня и откровенно сказала:

– Давай не будем делать этого, Эдди.

– Хорошо, я буду вести себя прилично.

– Это потому, что ты мне очень нравишься, Эдди, – Ничего себе объяснение, – засмеялся я.

– Мне хочется, чтобы ты мне не разонравился. Может быть, это глупо, но не надо так на меня смотреть. Пожалуйста! Мне это неприятно. Я сейчас такая грязная и противная…

– У меня другое мнение.

– Пусть так, но все равно, перестань меня разглядывать.

– Хорошо, – я наклонился и выключил свет. – Теперь я уж точно ничего не разгляжу. Ты довольна?

– Буду довольна, если ты не станешь ко мне приставать. Ты уж меня извини!

– А за что я, собственно, должен тебя извинить?

– Приходится все говорить напрямик. С тех пор как я приехала на ярмарку на прошлой неделе, я только и делаю, что отбиваюсь от мужчин. Все циркачи просто скоты.

– Не все. Например, мой дядя, Хоги и…

– Я не имела в виду Хоги. Он мне почти как родной. Он знал моих родителей, а Мардж была самой близкой подругой моей матери. Это он нашел мне работу на этой ярмарке. Кроме того, они с Мардж так влюблены друг в друга, что невозможно себе представить, чтобы он приударял за кем-то еще.

– Да, – сказал я, – мне Мардж тоже очень нравится.

– А твой дядя? Я никогда не встречала его до сегодняшнего вечера. Кто он такой, что делает?

– Эмброз Хантер, но зови его просто Эм, а то он тебя отшлепает. Он самый большой симпатяга в мире, это уж точно.

– Мне хотелось бы получше его узнать.

– Еще узнаешь. Есть и другие хорошие парни. Например, Ли Кэри, фокусник из маленького шапито. Ты любишь музыку в стиле свинг?

– Конечно.

– У Кэри есть шикарные диски. Как-нибудь послушаем. Он тебе понравится. И я тебе гарантирую, что он не станет к тебе липнуть.

– Почему?

– Ну, потому что…

– Ты хочешь сказать, что если бы он и начал к кому-то липнуть, то это был бы ты.

– Он не стал бы этого делать, – засмеялся я, – но, вообще-то говоря, ты почти права. Давай не будем об этом, ладно? Так или иначе, он неплохой парень.

– Хорошо, как-нибудь послушаем его диски. Но другие циркачи, которых я тут встретила…

– Мне кажется, ты неверно о них судишь, Рита. На ярмарке не такие нравы, как у святош из пресвитерианской церкви, но, если ты попадешь в беду, тебе отдадут последнюю рубашку. И в большинстве случаев не потому, что хотят получить что-то взамен.

– Может, ты и прав.

– Разумеется, я прав. Ты судишь предвзято. Взгляни на суть дела с их стороны – и ты с ними поладишь. Они, как бы это выразиться, умеют быть честными, делая бесчестные дела.

– То есть ты хочешь сказать, что не надо пытаться из дерьма делать конфетку?

– Не совсем так, но недалеко от истины.

– Послушай, Эдди, такая жизнь меня не устраивает. В один прекрасный день я найду себе простачка – богатого простачка. Я не хочу нищенствовать всю жизнь. С меня хватит и того, что я выросла на помойке.

Она говорила совершенно серьезно; в ее голосе послышались хищные нотки.

– Ты думаешь, я охочусь за деньгами? Так вот: я действительно за ними охочусь.

– Хорошо» хорошо, ты охотишься за деньгами! Только не надо так волноваться! Положи мне голову на плечо и успокойся.

Она засмеялась и положила мне голову на плечо.

– Какой ты забавный, Эдди. Ты мне нравишься. Хотелось бы, чтобы ты был богат, тогда я попыталась бы тебя подцепить. Но ведь ты не богат?

– У меня есть девятнадцать долларов и тромбон, – ответил я. – А еще у меня есть красивый костюм, но он, к сожалению, сейчас не на мне. У меня под плащом только шорты. Я спал, когда поднялась вся эта паника.

– Я тоже. То есть я заснула, а потом проснулась, потому что мне понадобилось пойти – как это называется у вас, циркачей?

– У нас это называется нужник, – ответил я. – Слушай, давай не будем говорить о том, что случилось сегодня вечером. Я здесь для того, чтобы ты об этом забыла.

– Сейчас мне хорошо, Эдди, не беспокойся. У меня тогда подгуляли нервы, но сейчас я могу говорить об этом спокойно.

– Ну ладно. Может быть, тебе даже станет легче, если ты выговоришься. Слушай, у тебя всегда в кармане револьвер, когда ты идешь в уборную?

– Конечно, нет, не будь дураком! Свет всюду погасили, а фонарика я не нашла. Я боюсь темноты, Эдди. Я хочу сказать, что боюсь оставаться одна в темноте; например, сейчас мне не страшно. Обычно я не ночую на ярмарке. У меня есть в городе номер в отеле. Но сегодня вечером Дарлена попросила остаться с ней.

– Дарлена? Это та, рыженькая?

– Да. Ее муж уехал на несколько дней, а она плохо себя чувствовала. Вот она и попросила меня остаться в их фургоне. Когда я проснулась примерно час назад, я не нашла фонарика, а мне не хотелось будить Дарлену. Я знаю, где Уолтер держит револьвер. Однажды, когда Дарлена открыла ящик, я его там увидела. Я и взяла на всякий случай.

Она вздохнула, потому что, видимо, опять мысленно пережила то» что произошло с ней с тех пор, когда она покинула фургон Уолтера.

– Не думай больше об этом, Рита!

– Да нет, Эдди, все в порядке, я же тебе сказала. Мне хорошо. У меня под плащом не больше, чем у тебя. Я прямо закоченела.

– Представляешь себе картину, если полиция нас задержит за остановку в неположенном месте? – спросил я. – Полиция наверняка сейчас уже на ярмарке. Если ты будешь отсутствовать слишком долго, для тебя это может плохо кончиться, так что давай вернемся.

– Согласна.

– А ты уверена, что выдержишь?

– Да, Эдди. Поцелуй меня, но только один раз. А потом поедем.

И я ее поцеловал только один раз. Это было потрясающе. Меня всего перевернуло. Я даже не ожидал, что смогу почувствовать такое.

Я прошептал:

– Ты уверена, что мы должны вернуться?

– Да, Эдди, пожалуйста!

– Хорошо. Но, может быть, когда-нибудь…

– Может быть, когда-нибудь.

Я повернул ключ, и машина тронулась с места. Дворники, сгонявшие воду со стекла, вновь закачались, как пьяные. Я тоже чувствовал себя опьяневшим. И снова мне пришлось напрячь все свое внимание, чтобы удержать машину на блестящей черной ленте дороги. За весь обратный путь мы не сказали друг другу ни слова.

Глава 2

На ярмарочной площади было теперь светлее. Генератор так и не починили, но народ где-то раздобыл масляные и керосиновые лампы, которые горели в наиболее важных местах. Впечатление было более чем странное: световые пятна делали атмосферу еще более пугающей.

В фургоне Хоги горел свет. Дядя Эм появился именно оттуда, пока я ставил машину на место. Он открыл дверцу машины и весело произнес:

– Привет, ребята! Ну, как луна?

– Светит ярко, – ответил я в том же тоне.

– Мне гораздо лучше, – сказала Рита, – Что нового, Эм?

– Все идет как по маслу. Приехала полиция и, я бы сказал, держит ситуацию в своих руках. Она расположилась в балагане с уродами. Тебе бы надо туда зайти. Несколько обычных вопросов.

– Мне пойти с ней, дядя Эм?

– Не впутывайся в это дело, Эд. Я им сказал, что Риту отправили покататься по городу, чтобы она успокоилась. Но не стал уточнять с кем. Так что можешь спокойно исчезнуть. Тебя ждет твоя кушетка.

Идея мне понравилась, потому что я совершенно закоченел. Мой плащ был таким же скользким и холодным внутри, как и снаружи.

Рита сказала:

– Большое спасибо, Эд. До завтра. Она сжала мне руку, и я подтвердил:

– Конечно, до завтра.

Я провожал ее взглядом, пока она не вошла в балаган с уродами. Затем, стуча зубами от холода, я вернулся в нашу палатку. Мне снова пришлось растереться полотенцем, после чего я рухнул в постель, завернувшись в два одеяла.

Я было начал дремать, когда вернулся дядя Эм. Он тут же принялся раздеваться. Я буркнул ему: «Привет», чтобы он понял, что я еще не сплю.