Питерские палачи

Стас, кстати, о своих ручках не очень-то переживал. Он пихнул бугая коленом в дряблый живот, с любовным трепетом прислушался к выразительному хрюканью и для большего эффекта повторил удар. На сей раз Голованько охнул, закатил глаза, но слабеющих рук с шеи парня все равно не убирал.

Тогда Стас рванул головой, освободил шею и упал со скамьи на холодный, грязный пол фургона. Вставание на колени заняло у него некоторое время, ибо машину изрядно мотало. И как только он поднял лицо, в лоб ухнул тяжеленный квадратный кулак, заваливший его обратно на спину.

— Прыткий, гаденыш! — оценил старшина, делая шаг к Стасу.

Не тратя времени на ответные любезности, гаденыш вновь пустил в ход ноги; подцепил ступней щиколотку нагибающегося над ним верзилы и пяткой другой ноги толкнул его под колено. Голованько взмахнул руками-кувалдами, не удержался и, ударившись затылком о стальную стену, рухнул в угол фургона.

Стас приподнялся на локте, опасливо глянул туда — никакого движения. Не доверяя первому впечатлению, он подполз к раскинувшему конечности мучителю и разглядел его вблизи. Тот едва заметно дышал и не подавал никаких признаков работы сознания.

Стас облегченно выдохнул: он ожидал куда более длительной и напряженной борьбы.

Однако на радостные переживания времени не было. Стас спешно обшарил карманы Голованько, нащупал висящую на брелоке связку с ключами и дрожащими руками расстегнул наручники.

Пришла пора прощаться!

Стас встряхнул малость отвыкшие от свободы руки, повернулся к двери. В следующий миг скорее почувствовал, нежели услышал, подозрительное движение позади и мгновенно метнул туда локоть, угодивший в челюсть некстати для себя ожившего старшину.

— Лучше тебе пока полежать, — посоветовал прыткий гаденыш и шагнул к дверце…

— Черт бы побрал эти белые ночи! — ругнулся Чабан, грызя фильтр несчастной сигареты.

— Напрасно ты так, — Валдис устроился на сиденье поудобнее. — В этом вся прелесть северных городов. Наверное, из-за белых ночей я и переехал сюда из Риги.

Он искоса глянул на саркастически усмехнувшегося Казбека и добавил:

— Да и пасмурно, сегодня.

Об освещенности Чабан беспокоился совершенно напрасно. Место перегрузки было выбрано безлюдное — «дикий», каменистый пляж; с одной стороны ограниченный душистым хвойным леском, с другой — упирающийся в шипящее слабым прибоем море. Здесь и днем-то редко кто появляется, не говоря уже о середине ночи.

Хан неспроста выбрал этот участок на берегу. Ему нужно было самое идиотское место, какое только можно придумать. Чтобы никто посторонний не догадался, а тот, кто узнает правду, решил, что это дезинформация.

— Да где же эти козлы?! — в третий раз за последние минут пятнадцать возмутился Чабан.

Валдис перестал обращать внимание на его стенания. Он знал, что машина должна прибыть с часу до двух, и что до этих самых двух оставалось еще минут двадцать.

Заботило совсем другое. Странный Петраков сбежал из-под следствия, чем смутил даже Хана, который, как и Валдис, до сих пор был убежден в полной нейтральности парня. Ведь не просто драпанул, а именно в день прибытия товара! И чего засуетился, если не виноват в смерти Купера и его людей?

Валдис еще раз внимательно взглянул на берег, где томились ожиданием люди Антона Селиванова. Мужикам предстояло встретить машину, погрузить товар на катер и доставить его на ожидающую в заливе яхту. Они понятия не имели, что неподалеку находился Валдис со своей «бригадой» — на случай непредвиденных обстоятельств. По замыслу Хана любому «стороннему» наблюдателю должно было казаться, будто он, как всегда, обходится одной командой.

Наконец, на идущей к морю через лесок дорожке запрыгали приближающиеся огни фар.

— Вот и товар! — улыбнулся Валдис, потягиваясь. — А до двух еще целых семь минут.

В отличие от Хана, он беспокоился до сих пор больше о том, что если с машиной что-то и случится, то до Питера, поэтому мог теперь расслабиться и отдыхать: «дело в шляпе»!

Знакомые контуры старенькой «Газели», неторопливо переваливающейся через кочки, были уже различимы во тьме леска. Люди на пляже с готовностью рассыпались, Антон извлек из кармана куртки фонарик и просигналил — в ответ мигнули фары машины.

— Порядок! — выдохнул Чабан, разваливаясь на задних сиденьях, мечтательно закатил глаза. — Часа в три буду у Верки — вот душу отведу!

— Она занята до четырех! — хохотнул Казбек и подмигнул Валдису.

— Пошел ты!..

Пару недель назад подружка заставила Чабана, мягко говоря, попереживать. Заглянул он к ней средь ночи, а там гость — «таинственный незнакомец». Чабан бил его минут двадцать — до потери сознания. А когда Веркин визг перешел в хрип — и за нее взялся… Словом, небольшая любовная драма приключилась. Не будь Чабан при хороших «бабках» — конец истории. Но за свои двадцать четыре года бурной жизни, из которых не менее десяти было посвящено освоению искусства «постельной борьбы», Верка четко усвоила, чего стоит денежный хахаль. Два дня она «замаливала» грехи и умасливала ревнивого любовника. И удалось: Чабан вроде даже поверил, что пойманный им гость действительно был случайным и ни в чем не повинным странником…

— Э! — встревожился Казбек. — Там что-то не то творится!

Валдис прищурился, вглядываясь. В самом деле происходило нечто непонятное. Сначала Антон у двери водителя, а затем и остальные стали вдруг нехотя тянуть руки вверх и отступать понемногу назад. Один кинулся было бежать, но приглушенный хлопок из кабины автофургона повалил его навзничь.

— Мать твою! — побелел Чабан. — Вляпались же, а?!..

— Не скули! — оборвал его Казбек, проглотил тугую слюну, глянул на Валдиса: какое будет решение?

«Бригадный» в это время лихорадочно соображал: что произошло? Сопоставив факты и выстроив нехитрую логическую цепочку, неожиданно для себя он нашел ответы на все мучившие его в последнее время вопросы. Первое: Хлыст осведомлен о многих делах Хана не хуже него самого. Второе: у него (скорее — у кого-то за его спиной) вполне хватило ума перехватить машину где-то по пути из Ижевска в Питер и превратить ее в шикарную ловушку. Третье: этот Петраков… Конечно же, он человек Хлыста! А Инга с ним знакома — какова ее роль во всем происходящем?

Драма у фургончика между тем прискорбно развивалась и обрекала людей Хана если не на смерть, то на великий позор. Парни Хлыста (много же их было — с полдюжины только на виду!) вышли на каменистый бережок, построили «бригаду» Селивана спиной к себе и стали связывать им руки.

— Наглый! — в окошко сунулся выскочивший из второй машины Коготок. — Надо что-то делать, пока их всех не повязали!

— Раздухарился-то как! — нервно усмехнулся Казбек. — С каких это пор мы такие смелые?

В этот момент спокойный настрой на берегу вдруг сбился. Неожиданно для всех Антон молниеносно развернулся лицом к подошедшему парню и ловко сбил его с ног. Да еще и выхватил из его разжавшихся пальцев пистолет. А в следующий миг, опережая потянувшегося за своим оружием ближайшего из врагов, начал стрельбу в упор по ошеломленным мишеням.

Люди Хлыста растерялись; почувствовав это, подчиненные Селивана бросились в атаку; даже те, кому успели связать руки. Завязалась драка, которая постепенно перешла в борьбу. Даже когда у Антона иссякли патроны, мужики упорно продолжали борьбу, потому как мужики были убеждены, что в случае сдачи их ждет только смерть.

Валдис оценил создавшуюся на берегу ситуацию:

— Пора трахать этих свиней!

Все выскочили из машины и окружили «бригадного».

— Сперва накроем тех, что отсиживаются в фургоне… Только и ждут, скоты, когда кто-нибудь из наших окажется открытым!

Тут же, словно в подтверждение его слов, прозвучал хлопок выстрела из кабины фургона — кто-то дождался, но, к счастью, не попал.

— Действуй, Фан!

Тот коротко кивнул, шумно выдохнул и крадучись устремился к машине. Товарищи напряженно следили за ним — от его успешных действий зависело очень многое.