Дьявольская секта (Сборник)

Одеваясь на другое утро, я размышлял о превратностях человеческой судьбы. Совсем еще недавно я был обыкновенным лондонским бухгалтером уходил на службу в котелке и с зонтиком, а теперь я в экзотической Мексике, готовлюсь совершить опасное путешествие в неизведанные края. Насколько можно было судить по рассказам Фаллона, Кинтана-Роо — настоящая адская дыра. И какой черт дернул меня отправиться туда? Для чего мне этот затерянный в дебрях город? Уж не сошел ли я с ума?

Подтянув узел галстука, я взглянул на свое отражение в зеркале: вот он, новоиспеченный авантюрист Джемми Уил. Не хватает только ружья. Но ружья у меня не было, да и стрелять я не умел. Джеймс Бонд наверняка уже давно распаковал бы свой портативный вертолет и помчался бы за Джеком Гаттом, чтобы овладеть его скальпом, а заодно и парочкой прекрасных .блондинок. Я невольно усмехнулся, и человек в зеркале усмехнулся мне в ответ: на Шона Коннери я был совершенно не похож.

Так что же я мог предпринять против Джека Гатта? Против него, как верно заметил Пэт Харрис, нельзя было выдвинуть никаких обвинений, хотя Нишеми и действовал по его приказу. Сражаться с Гаттом его же оружием было равносильно тому, как если бы Монако вдруг объявило войну России или Америке.

Да и вообще, какого дьявола меня вдруг занесло в Мексику? Несомненно, из душевного равновесия меня вывели колкие слова этой стервы Шейлы. Ну и что из того, что у меня убили брата? Какой нормальный человек бросит все свои дела и пустится колесить по свету, чтобы отомстить убийце? Нет, это не объясняло мое странное поведение, дело заключалось совсем в другом: в моем задетом самолюбии. Я хотел доказать самому себе, что Шейла неправа и я вовсе не серое ничтожество, что свидетельствовало лишь об одном: я незрелая личность и к тому же еще и глуповат.

Однако отступать было поздно. Новые обстоятельства диктовали мне новые условия, и не выполнить их — означало предать самого себя. и потом всю оставшуюся жизнь укорять себя за это. Удивительно, сколько людей совершили опасные шаги исключительно из боязни потерять уважение к собственной личности!

Какое-то время я держался довольно браво. Мне удалось склонить миллионера на свою сторону, хотя во многом я и был обязан зеркалу Виверо. Но теперь, когда Фаллон узнал его секрет, я лишился своего главного козыря. Оставалось рассчитывать лишь на собственные силы, принудить профессора действовать в моих интересах я уже не мог.

Серенький человечек все еще жил во мне. И хотя он и облачился в нелепый маскарадный наряд и пытался выглядеть героем, в душе он мечтал поскорее вернуться в Лондон, надеть свой старомодный костюмчик и котелок и взять в руки складной зонтик вместо шутовского копья. Я скорчил недовольную гримасу человеку в зеркале: Джемми Уил — ты просто овца в волчьей шкуре.

Раздосадованный и неуверенный в себе, я поспешил выйти из комнаты.

Внизу я застал Пэта Харриса со стетоскопом на шее и с черной коробочкой в руках, из которой торчала блестящая гибкая антенна. Он сделал мне отчаянный знак рукой и приложил палец к губам, показывая всей мимикой, что мне следует молчать. Сам он рыскал по комнате, словно пес в незнакомом месте, расхаживая из угла в угол и постепенно приближаясь к большому обеденному столу из испанского дуба.

Внезапно он встал на четвереньки и нырнул под стол, совсем по-собачьи, представив моему взору свою обтянутую штанами задницу и подошвы ботинок. Со штанами у него все было в порядке, а ботинки не мешало бы и починить. Наконец он вылез из-под стола, подмигнул мне и снова прижал палец к губам, после чего кивнул головой, приглашая меня вместе с ним вновь заглянуть под стол. Мне ничего не оставалось другого, как встать в ту же глупейшую позу рядом с ним. Он включил карманный фонарик, и узкий луч света высветил в темноте серую металлическую коробочку, едва видную за крестовиной.

Пэт сделал мне знак вылезать, и мы выбрались из-под стола и быстро вышли из комнаты, прошли по коридору и зашли в пустой кабинет Фаллона.

— Нас подслушают, — сказал Харрис.

— Вы хотите сказать, что эта штуковина?.. — прошептал я.

— Радиопередатчик. — Он вынул из ушей стетоскоп с видом доктора, вынужденного сообщить печальное известие. — Это устройство для обнаружения микрофонов. Я прощупываю с его помощью, все частоты, и если рядом спрятан передатчик или микрофон, в наушниках раздается сигнал. Чтобы найти «жучок», остается лишь следить за стрелкой индикатора.

— Не лучше ли было помолчать об этом? — нервно озираясь по сторонам, заметил я. — Здесь ведь тоже...

— В этой комнате все чисто, — оборвал меня он. — Я проверял...

— Боже праведный! — воскликнул я. — Но как вам пришло в голову, что здесь могут быть такие штуки?

— Недоверчивый склад ума и знание человеческой натуры! — ухмыльнулся он. — Я просто поставил себя на место Джека Гатта. Как еще узнать, что происходит в этом доме? В моем деле такое случается на каждом шагу. — Он потер подбородок. — Вы обсуждали что-либо важное в той комнате?

— А вам известно, что мы пытаемся вообще сделать? — спросил в свою очередь я.

— Да, Фаллон ввел меня в курс дела. Мы еще долго с ним вчера беседовали. — Глаза его загорелись. — Какая необыкновенная история — если только она не выдуманная!

— Мы все стояли вокруг этого стола, когда разговаривали о подносах, — сказал я. — Именно тогда я и сообщил остальным, что это не подносы, а зеркала.

— Это скверно, — озабоченно сказал Харрис.

— Но потом мы прошли в кинозал, — сказал я. — И там я продемонстрировал, что происходит, если направить на эти зеркала луч света и присмотреться к отражению на экране. Обо всем остальном мы говорили уже в том зале.

— Покажите мне это помещение, — сказал Харрис. — Я провел его в лекционный зал, и он тщательнейшим образом обследовал его, однако микрофонов не обнаружил.

— Значит, Гатту известно лишь то, что подносы являются на самом деле зеркалами, и ничего более, — сказал он. — Замечательно.

Мы вернулись в кабинет, где нашли Фаллона и Холстеда. Фаллон распечатывал большой конверт, но замер, едва услышал сообщение Харриса, и словно бы проглотил язык.

— Каков мерзавец! — наконец воскликнул он. — Немедленно выдерните эту штуковину оттуда! Нет, какое коварство! С корнем его!

— Нет, черт подери! — возразил Харрис. — Пусть микрофон остается на месте. Мы воспользуемся им в своих интересах. — Он улыбнулся. — Кому-либо из вас, джентльмены, доводилось участвовать в радиоспектаклях? Мы подыграем Гатту, главное — не обсуждать в той комнате ничего важного.

— Да вы тоже еще та штучка, Пэт! — расхохотался Фаллон.

— Я профессионал, — непринужденно ответил Харрис. — Пожалуй, рисковать нам не стоит, импровизация вряд ли уместна, возможны ошибки. Так что подготовим для него хорошо отредактированную магнитофонную запись. — Он помолчал и добавил? — Я присмотрю за этой комнатой, кто-то ведь должен поменять батарейки, они не вечны.

— Но где приемное устройство? — спросил Холстед.

— Вероятно, в машине, припаркованной где-то поблизости. Здесь ведь уже два дня крутятся те двое парней, которых я заметил. У них наверняка имеется приемник, подключенный к магнитофону. Я не стану беспокоить их, пока они не заглотят нашу наживку. Нам остается только подготовить подходящую историю для них. И лучше не показывать им, что мы раскусили их фокус. Сделаем вид, что мы простаки ш даже не догадываемся о существовании Джека Гатта.

Фаллон не ошибся в своем выборе: Харрис действительно был самым коварным из всех хитрецов, которых мне доводилось встречать. Бухгалтеры, правда, тоже мастера морочить голову, но Харрис был фанатиком своего дела. Он собирал информацию по крупицам день и ночь, во время работы и после нес. Его изощренный мозг напоминал хорошо отлаженный компьютер, но отличался от него тем, что имел склонность к разнообразным трюкам с полученными данными.

Фаллон наконец распечатал конверт, который вертел все это время в руках.

— Займемся делом, — произнес он. — Вот снимки подносов в натуральную величину в .рентгеновских лучах. — Он дал каждому из нас по два снимка.