Решальщики. Развал. Схождение

— Что? А-а-а… э-э-э… Нет…

В сопровождении сержанта в форме на знакомую кухню прошли решальщики — оба два.

— Товарищ капитан! Вот понятые.

— Соседи? — уточнил/сыграл оперативник.

«Сыграл» — потому что был прекрасно осведомлен о действующем статусе вошедших.

— Никак нет, соседи наотрез отказались. Вот, двух сознательных мужиков во дворе перехватил.

— Сознательные — это хорошо, — подтвердил зашагнувший следом оперативник № 2, относивший бланк постановления на ознакомление неходячему хозяину квартиры. — Ну что ж, начнем, пожалуй?

— Ага. Давайте как раз с кухни и начнем. Раз уж, как поет бард, «все мы здесь сегодня собрались», — подтвердил оперативник № 1, вопросительно посмотрел на Петрухина, и тот в ответ «пометил взглядом» интересующий шкафчик.

Дежурно и исключительно проформы ради оперативники сперва пошарились в холодильнике, заглянули во внутренности диванчика и кухонного шкафа-пенала. Когда же оперативник № 1, забравшись на стол, как это давеча делал Петрухин, потянулся к шкафчику, Глинская ощутимо напряглась, а глаза ее — и без того огромные — расширились от ужаса.

— Ольга Валерьевна, поясните нам, пожалуйста, что хранится в этом пузырьке?

— Я… я не знаю… Это… это не мое!

— Как же так? Кухня ваша, а пузырек чужой?

— Я… Это… Это, наверное, нашей домработницы… — сбивчиво заговорила Глинская. — Понимаете, у нас есть домработница… И она… она… здесь часто бывает… Понимаете?

— Понимаю. Господа понятые, вам хорошо видно? — Решальщики дружно закивали. — Так, Леша, оформляй изъятие. А по завершении осмотра сразу дуй в лабораторию.

— Само собой.

Немного оправившись от первоначального шока, Ольга решила попробовать сменить тактику:

— Послушайте! Я же вам русским языком сказала, что эта вещь — не моя! Возможно, она вообще осталась здесь от прежней… хм… жены Федора Николаевича.

— Очень может быть, — примирительно сказал оперативник № 2.— Да вы успокойтесь, не нервничайте так! Мы во всем разберемся.

— Ничего себе «успокойтесь»! Вы ведете себя так… словно я… словно бы… И вообще — я требую, чтобы сюда немедленно доставили моего адвоката!

— Даже так?!

— Именно так!

— Ну что ж, отчего не уважить. Тем более такую красивую женщину. Лёша, обеспечь даму телефончиком!

— Секундочку, — понимающе отозвался оперативник № 2.

Он вышел из кухни, а через несколько секунд возвратился с трубкой радиотелефона. Которую нес крайне осторожно, держа за антенну самыми кончиками пальцев.

— Вот, пожалуйста. — Он протянул Глинской трубку. — Звоните своему адвокату.

— …НЕ-Е-Е-Е-Е-ЕТ!..

Ольга отшатнулась от опера, словно черт от ладана, закрыла лицо ладонями и в мгновенно накатившем приливе отчаянной жалости к самой себе зарыдала.

Петрухин брезгливо поморщился.

А вот Купцову в эту секунду отчего-то сделалось невыносимо жаль этих красивых, с тонкими кистями, девичьих рук, на которые должны будут нацепить тяжелые, уродливые и отнюдь не золотые браслеты…

Тем же вечером в офис «Магистрали», как бы на огонек, заехал собственною персоною полковник Пономаренко.

Был он в форме и в отличном настроении.

С удовольствием согласился на «по чуть-чуть» и, развалившись в гостевом кресле, с таким эмоциональным задором делился последними новостями, словно бы он лично провернул всю эту многоходовку со сживанием со свету господина Глинского.

— Вы оказались правы: Глинская действительно беременна. Естественно, не от мужа.

— А от кого? — поинтересовался Брюнет.

— От своего хахеля — некоего Кирилла Марычева.

— Что за фрукт?

— Одноклассник. Типа, первая любовь. После школы они лет семь не виделись, и тут вдруг…

— Былые чуйства вспыхнули с прежней силой? — понимающе кивнул Петрухин. — Оно и понятно: любовь зла — полюбишь и козла. Особливо когда свой законный козел — стар и немощен.

— Марычев — он по образованию химик. После института год отслужил в войсках химзащиты, где и настропалился на кустарном производстве всякой ядовитой дряни.

— То бишь идея с телефонной трубкой его?

— Его. Вернее, позаимствована Марычевым с интернет-форума военных химиков. К слову, мы уже вынесли представление на закрытие этого портала.

— И все-таки, мужики, я так и не понял за наркоту? Все-таки были у Глинской эти лекарства или нет?

— Наркота была. В микроскопических дозах Глинская пичкала ею супруга на протяжении почти десяти месяцев, — подтвердил Пономаренко. — А таблетки ей поставлял бизнес-партнер мужа — некто Лощилин. Мы его уже опросили. Он клянется и божится, что доставал эти лекарства исключительно по доброте душевной, дабы облегчить страдания друга.

— Брехня, — вынес краткое авторитетное заключение Брюнет.

— То есть?

— Виктор Альбертович хочет сказать, что у Лощилина имелись свои резоны желать смерти Глинского, — «расшифровал» ремарку босса Купцов.

— Именно. Федька в течение года готовил сделку по продаже контрольного пакета скандинавам. Буквально на днях таковая состоялась. Вот только деньги осели на банковском счете, который заблаговременно открыл Лощилин.

— Ни фига себе! — выдохнул потрясенное Пономаренко. — Так это же в корне меняет дело!

— Ясень пень! — усмехнулся Петрухин и сунул в руки полковнику невеликую папку. — Вот, Никита Федорович, забирай. Нам теперь это уже не понадобится.

— Что это?

— Досье на Лощилина.

— Хм… Лихо работаете, мужики! Как говорится, «снимаю фуражку».

— Не мы одни. Глинская, надо признать, тоже лихо потрудилась. Кстати, неплохо придумано с этими таблетками. Если просто удушить во сне подушкой, могли бы возникнуть вопросы. А так — постепенное, но верное угасание. М-да… Это ж какое терпение надо иметь?

— Потому что было за ради чего. Терпеть, — мрачно сказал Брюнет. — Только непонятно: зачем ей в таком разе понадобились услуги химика? Надоело ждать?

— Элементарно, Витя! Глинская случайно залетела от этого Кирилла. Если бы Федор Николаевич узнал о ее беременности, согласись, вполне мог и осерчать? А осерчав, переписать завещание. Вот, по-видимому, они и решили — того, ускориться.

— Именно так всё и было, — важно подтвердил Никита Федорович, с видимым сожалением отставляя пустой бокал и поднимаясь. — Ну, как говорится, «спасибо этому дому — поеду к другому». Извините, мужики, но мне пора в Главк. К руководству. Докладываться о раскрытии.

— Доклад — это святое, — согласился Брюнет. — Не смеем задерживать. И — спасибо тебе…

— Брось, Виктор. Какие могут быть «спасибы» промеж старых друзей? — решительно возразил Пономаренко и позволил себе «шуткануть»: — Так что, ежели снова понадобится кого-то обыскать, обращайтесь. В любое время. Потому как дружба — понятие круглосуточное.

Уже в дверях полковник неожиданно поворотился:

— Леонид Николаевич, можно тебя на минуточку?

— Да пожалуйста, — удивленно пожал плечами Купцов и вышел из кабинета следом за Пономаренко.

— Теперь мне вроде как все ясно. Окромя одного: при чем здесь маг Серафим? На хрена Глинская его посещала? — спросил Брюнет, попутно обновляя бокалы.

— Тут всё очень просто, — пояснил Дмитрий. — Для светского общества, в которое Ольга протиснулась не столь давно, она подобным образом готовила… хм… общественное мнение. Дескать, молодая страдающая жена. Чего только не делала ради спасения мужа. Нанимала лучших врачей (здесь — исключительно на словах, так как на самом деле она не приглашала). Стояла службы в церкви. Ставила свечки во здравие. Отчаявшись, даже обратилась за помощью к магическим силам преподобного и модного Серафима. Словом, как бы положила себя на алтарь, но… бог, в отличие от дьявола, оказался глух к ее стенаниям.

— Вот с-с-стерва!.. А знаешь, она ведь мне с первого раза не понравилась. Есть в ней что-то такое от…

— От приснопамятной Лисы?

— Во-во. Именно. Хотя… Все равно — хорош-ша, чертовка!