Голая королева

готовить по книжке, и у нее даже начало кое-что получаться, и за последние дни она разбила только одну тарелку и всего лишь один раз упала, шлепнувшись попкой на мокрый в процессе мытья посуды пол.

Их дни источались нежностью, их ночи истекали страстью, они не могли насмотреться, наласкаться, напиться друг другом. Все накопившиеся в сознании Алекса слова любви прорвали наконец запрет молчания, и он их произносил, он их бесконечно повторял, он их шептал, он их стонал – и старые стены мастерской изумленно прислушивались к неслыханным перепадам и переливам любовного потока.

Круг разомкнулся, цикл повторений отпустил Алекса из своего плена. Ничего больше не было снова, больше не было ничего сначала – все было впервые, все было новым, как в день творения; все было по-другому.

…В этот вечер Алекс пришел с работы пораньше, и они хлопотали вдвоем: мастерская была чисто вымыта, стол был покрыт новой белой скатертью и празднично сервирован; шампанское уже стыло в ведерке, креветки удивленно топорщили свои усы, розовея на листьях салата; тонко веяло лимоном, гудела духовка, запекая мясо, и Алекс придирчиво осматривал комнату: все ли в порядке, не упуская возможности поцеловать снующую взад-вперед Лину в разрумянившиеся щеки.

У них сегодня прием, у них сегодня гости! Вернее, гость. Первый гость в их новой жизни.

Гостем был Кис.

Он потоптался на пороге: «Э-э, тут у вас в дверь открытка была всунута…» И он протянул Алексу открытку с фотографией двух волков: волчица, лениво развалясь, смотрела прямо в объектив, а волк положил свою большую голову ей на спину, тяжело придавил, отметив печатью собственности свою самку…

Алекс повертел удивленно открытку, передал Лине. Та, пожав плечами, сунула ее в пачку газет со словами: «Это уже вторая. Наверное, общество защиты животных…»

И улыбнулась Кису: «Лина», – подав тонкую прохладную ладонь.

Ему не нужно было ничего придумывать, он представился, как есть: частный детектив, Алексей Кисанов по прозвищу Кис, старый приятель… Андрея (хи-хи!).

Лина не сумела бы его узнать, даже если бы не потеряла память: в то единственное мгновение, в которое она его видела в темноте, она не могла разглядеть и запомнить его лицо.

Кис осмотрелся в новом жилище Алекса, сделал кучу комплиментов хозяйке, затем прошествовал к окну и выглянул. Что он там хотел разглядеть в сумерках, было непонятно, и Алекс его окликнул.

– Да-да, – сказал Алексей, – вид из окна очень славный. И вообще очень тут у вас миленько. Ты давно с работы пришел?

Алекс удивился.

– Час примерно, а что?

– Так просто, – пожал плечами Кис. – Ничего.

Он церемонно уселся на диване, потихоньку разглядывая Лину. В ней было грациозное, заразительное ребячество, простодушная непосредственность, которую она в себе не осознавала и которой не стеснялась. Вероятно, последствия амнезии – раньше, по представлениям Киса, Алина была иной: раньше она была девушкой без характера. Характер ведь проявляет себя маленькими ежесекундными волеизъявлениями,