Преследование праведного грешника

— Вы верили, что она поймет все выгоды адвокатского бизнеса? — спросил Линли.

Такая перспектива едва ли казалась вероятной.

— Я надеялся, что выгодным ей покажется общение с Апманом, — ответил Мейден. — Я видел, как он обольстителен с женщинами. Он умеет их обворожить. Мне подумалось, что они с Николь… Томми, я готов был испробовать любые средства. Мне все еще казалось, что какой-нибудь подходящий мужчина сможет вернуть ее на путь истинный.

— Разве Джулиан Бриттон был бы не лучшим выбором? Он ведь, кажется, уже давно любил ее.

— Джулиан слишком откровенно обожал ее. Она нуждалась в мужчине, способном не только соблазнить ее, но и поддерживать в ней интерес. И Апман вполне подходил на такую роль. — Мейден, похоже, вдруг услышал свои собственные слова, поскольку, сделав последнее признание, вздрогнул и дал волю слезам. — О боже, Томми. Она довела меня до этого.

И Линли наконец столкнулся с тем, чего упорно не желал видеть. Он отрицал возможную вину этого человека, учитывая то, кем он был в Нью-Скотленд-Ярде, хотя именно его положение в Нью-Скотленд-Ярде, как ничто другое, могло бы свидетельствовать о его виновности. Мастер обмана и притворства, Энди Мейден много лет проработал в преступном мире под прикрытием, где связи между фактом и вымыслом, между беззаконием и добропорядочностью поначалу воспринимались расплывчато, а в результате и вовсе исчезали.

— Расскажите мне, как все произошло, — холодно произнес Линли. — Расскажите, чем вы пользовались кроме ножа.

Мейден опустил руку.

— Боже милостивый… — хрипло воскликнул он. — Томми, не думаешь же ты… — Тут он, видимо, припомнил только что сказанные слова, пытаясь определить, где именно возникло непонимание между ними. — Она довела меня до взяточничества. Заставила оплачивать ее работу у Апмана, чтобы он мог завоевать ее сердце… чтобы ее мать никогда не узнала, кем она стала… потому что это сокрушило бы ее. Но нет. Нет. Ты не можешь думать, что я убил ее. Я был здесь в ту ночь, когда она умерла. Здесь, в отеле. И… о боже, она же была моим единственным ребенком.

— И предала вас, — сказал Линли. — После всего, что вы сделали для нее, после той жизни, которую вы ей подарили…

— Нет! Я любил ее. У тебя есть дети? Дочь? Сын? Ты понимаешь, что значит видеть будущее в своем ребенке и сознавать, что ты будешь жить, что бы ни случилось, просто потому, что существует твоя дочь?

— В качестве шлюхи? — спросил Линли. — В качестве проститутки, принимающей от мужчин заказы по телефону и истязающей их плетью? Разве не вы сказали ей: «Да лучше я увижу тебя мертвой, чем позволю пойти на это»? А она ведь как раз собиралась вернуться в Лондон на следующей неделе, Энди. Вы купили у нее только отсрочку от неизбежного, оплатив ее работу в Бакстоне.

— Я не делал этого! Томми, послушай меня! Во вторник вечером я был здесь!

Разволновавшись, Мейден повысил голос, но тут раздался стук в дверь, и она открылась еще до того, как оба успели произнести хоть слово. На пороге стояла Нэн Мейден. Она переводила взгляд с Линли на мужа и ничего не говорила.

Но ей и не надо было объяснять то, что Линли прочел на ее лице. «Она знает, что он сделал, — подумал он. — Боже мой, она знала это с самого начала».

— Оставь нас! — крикнул Энди Мейден жене.

— Не думаю, что это необходимо, — сказал Линли.

Барбара Хейверс никогда не бывала в Уэстерхеме и довольно скоро обнаружила, что ей придется изрядно покружить, чтобы добраться туда от дома Сент-Джеймса в Челси. Покинув дом Линли на Итон-террас, она быстро добралась до Сент-Джеймсов. «Почему бы не заглянуть к ним?» — подумала она, выехав на Кингс-роуд, от которой до Чейни-роу просто рукой подать. На самом деле ей отчаянно хотелось выпустить пар, повидав эту милую супружескую пару, которая, как она отлично знала, тоже на личном опыте разок-другой испытала на себе доходящий до абсурда фирменный педантизм инспектора Линли. Но ей не дали возможности поделиться своей историей. Открыв входную дверь, Дебора Сент-Джеймс издала необъяснимый ликующий возглас, оглянувшись в сторону кабинета, и мгновенно потащила Барбару в дом, с такой радостью, словно увидела нежданно вернувшегося с войны родственника.

— Ура, Саймон! — провозгласила она. — Все складывается превосходно!

И произошедший между ними тремя разговор заставил Барбару спешно отправиться в Кент. Однако, чтобы попасть туда, ей пришлось преодолеть лабиринт не обозначенных на карте улочек без названия, который сделал слова «южный берег реки» синонимом «сошествия в ад». Переехав мост Альберта, Барбара сразу же заплутала, и минутная рассеянность обернулась для нее ужасным получасовым кружением по Клапаму в тщетных поисках трассы А205. Найдя-таки ее в итоге и следуя по ней к Левисхему, Барбара всерьез задумалась о пользе использования Интернета для определения точного места жительства нужного свидетеля-эксперта.

А нужный эксперт в данном случае проживал в Уэстерхеме, где поблизости от Квебек-хауса находилась и его мастерская.

— Вы не пропустите его, — убеждал он Барбару по телефону. — Квебек-хаус — главная достопримечательность Иденбридж-роуд. Перед ним вы увидите вывеску. Квебек-хаус сегодня открыт, и перед ним на автостоянке, вероятно, будут торчать туристские автобусы. Оттуда до меня меньше пятисот ярдов.

И вот наконец она обнаружила его мастерскую, представляющую собой обшитое досками сооружение, над дверью которого красовалась вывеска «Золотой колчан».

Эксперта звали Джейсон Харли, и его мастерская находилась непосредственно в его доме, оригинальном жилище, с Соломоновой мудростью разделенном стеной ровно посередине. В этой стене зиял чрезмерно широкий дверной проем, и именно из него выкатился Джейсон Харли в прекрасно оборудованной инвалидной коляске, достойной спортсмена-марафонца, когда Барбара позвонила в дверь его дома.

— Вы, наверное, констебль Хейверс? — спросил Харли.

— Барбара, — сказала она.

Он отбросил назад густую массу прямых, как солома, белокурых волос.

— Итак, Барбара, вам повезло, что вы застали меня дома. По воскресеньям я обычно выезжаю на охоту. — Откатываясь в глубину дома, он поманил ее за собой, сказав: — Будьте добры, проверьте, чтобы вывеска была повернута стороной «закрыто». А то у меня тут, знаете ли, образовался своеобразный фан-клуб, в который любят заскочить местные фанаты, когда видят, что он открыт.

Последнее замечание он произнес с иронической усмешкой.

— Досаждают? — спросила его Барбара, думая о невоспитанных хулиганах и о тех мучениях, которые они могли бы причинить человеку, страдающему параличом нижних конечностей.

— Девятилетние мальчишки. Я выступал как-то у них в школе. И теперь стал их кумиром. — Харли приветливо улыбнулся. — Итак, Барбара, чем я могу вам помочь? Вы сказали, что хотели бы посмотреть, чем я располагаю.

— Верно.

Они разыскали этого мастера по Интернету, где он завел рекламную веб-страничку своего бизнеса, а близость его мастерской к Лондону способствовала тому, что Барбара выбрала его в качестве эксперта. По телефону, который имелся как в жилой части дома, так и в мастерской, Джейсон Харли сообщил ей, что по воскресеньям он не работает, но согласился принять ее, когда она объяснила причины ее звонка.

Оказавшись в тесном помещении «Золотого колчана», Барбара стала разглядывать имеющееся там сырье — стекловолокно, тисовое дерево и углеродистая сталь, необходимые для производства оружия Джейсона Харли. Стены скрывались за стеллажами. Вдоль единственного широкого прохода тянулся ряд витрин. В глубине виднелись рабочие столы. В самом центре поблескивал кленовый стенд, за стеклом которого красовалась на ленте медаль. Присмотревшись к награде, Барбара обнаружила, что это олимпийское золото. Значит, Джейсон Харли успел прославиться не только в Уэстерхеме.

Оторвавшись от созерцания медали, Барбара взглянула на ее обладателя, отметив, что он наблюдает за ней.