Дрянь (сборник)

Когда я влетел в зал, публика была на ногах. Наверное, их всех перепугал тарарам, который я устроил за кулисами. На моей стороне был эффект неожиданности, и я очень рассчитывал, что никто из них не успеет опомниться, пока я буду нестись мимо. Так и вышло, однако я позабыл про симпатичного швейцара. Он опомниться успел и сейчас стоял посреди зала, как раз на траверзе моего полета.

В дополнение ко всему очаровашка, как я его про себя обозвал, имел строение гориллы: короткие ноги, мощный торс и длинные руки до колен. Вот этими ручищами он и загребал сейчас воздух, как будто играл со мной в горелки.

Почему-то я сразу понял, что бесполезно пытаться его обойти. И с лета ударил его ногой в живот. С таким же успехом я мог бы пинать стальную дверь, которую он сторожит. В ответ он заехал мне кулаком по уху так, что я отлетел в сторону и опрокинул накрытый стол. Завизжали дамы.

Когда я поднялся, в руке у очаровашки была пустая бутылка от шампанского, а на роже ухмылка: горилла радовалась легкой добыче. Не хотелось мне этого делать, но пришлось — времени оставалось в обрез, вот-вот могла появиться вся компания из подвала. Я вытащил пистолет.

— Уйди, — сказал я ему. Вместо ответа он метнул в меня бутылку.

Я успел поднять руку, но сумел лишь ослабить удар, который пришелся по лбу. Кровь стала заливать мне левый глаз, я поднял пистолет и выстрелил.

Я выстрелил вверх, в плафон. Посыпались стекла. И я тут же перевел ствол на гориллу.

Два года назад я поклялся никогда больше не стрелять, в человека, но очаровашка этого не знал и довольно грамотно кинулся мне в ноги. Если бы он свалил меня на пол, в партере я бы проиграл. И я перескочил через него, сам не знаю как, через секунду был в фойе, отодвинул засов и вырвался на волю.

Когда я поворачивал за угол, то увидел, как целая толпа преследователей вываливается из кафе. Милый «Жоржик» завелся с пол-оборота. Я с ветерком пронесся мимо них. Последнее, что я видел, — перекошенная рожа лохматого вертухая.

16

— Драться нехорошо, — наставительно говорил Дыскин, заклеивая мне пластырем рану на лбу. Я шипел от боли.

— Вот я, например, — продолжал он, — весь вечер тихо-мирно катался за симпатичным юношей по самым шикарным кабакам города. «Союз», «Салют», «Космос», «Интер-континенталь»… Весь бак, считай, сжег.

— Чего он там делал? — спросил я, трогая пальцем повязку. Жгло жутко.

— Известно чего! — отозвался Дыскин. — Он у этих путаночек заместо инкассатора работает. Я тебе скажу, там такие девочки есть…

— Рэкетир, что ли? — перебил я его.

— Натуральный! Причем он не только девочек, он и мальчиков стрижет.

— Каких мальчиков? — не понял я. — Голубых? — Во всяком случае, не розовых. По-моему, котов, которые этих девчонок выгуливают. И ты представляешь, так легко получает, с улыбочками, с шуточками-прибауточками! Без малейших эксцессов.

Я вспомнил, как с такой же легкостью подручный Глобуса собирал деньги с букмекеров. Похоже, речь идет об очень мощной организации.

Порывшись в столе, я нашел свею старую записную книжку, отыскал нужную страничку и набрал номер.

— Здравствуй, Костя, — сказал я. — Узнаешь?

— Если б ты не звонил мне лет двадцать, — ответил жизнерадостный голос, не узнал бы. А два года для нас не срок!

— Костя, у меня к тебе просьба.

— Ясное дело, — хохотнул он. — Стал бы ты мне звонить просто так? Права забрали?

— Нет, Костя, права на месте. Я хочу, чтоб ты завтра утром изъял из картотеки данные на одну машину.

— Чью? — враз посерьезнев, спросил Костя.

— Мою, — ответил я.

— Ты что, сбил кого-нибудь?

— Болван, — сказал я. — Если б я кого-нибудь сбил, инспектору розыска ГАИ я позвонил бы в последнюю очередь. Я не хочу, чтоб меня вычислили.

— Кто?

— Подумай сам.

— Ты что, опять работаешь?

— Да. А на другую машину мне, наоборот, надо данные получить.

— Стасик, — сказал он с сомнением, — ты толкаешь меня сразу на два служебных преступления. А нельзя официально, запросом?..

— Нельзя, — ответил я. — Нет времени. И потом. Костя… — я вздохнул, потому что мне очень не хотелось говорить то, что через секунду сказал: Однажды ты обещал, что будешь моим должником до гроба…

— Это так серьезно? — спросил он.

— Да. Во сколько ты завтра будешь в управлении?

— Рано. Часов в девять.

— Хорошо. Записывай номера. И в четверть десятого жди моего звонка.

Я положил трубку и посмотрел на Дыскина.

— Береженого Бог бережет, — кивнул он одобрительно.

— Значит, завтра будем пасти белую «волгу»?

— Да. Только пасти будешь ты. Мне придется держаться подальше.

Зазвонил телефон, и я сказал, протягивая к нему руку:

— Это Марина.

— Сердце — вещун, — насмешливо сказал Дыскин.

— Здравствуйте, Станислав Андреевич, — произнес в трубке бархатный, с легкой хрипотцой голос.

Наверное, что-то необычное творилось в этот момент с моим лицом, ибо Дыскин навострил ушки на макушке. Несколько секунд я был не в силах вымолвить ни слова, потом перевел дух и сказал, очень стараясь, чтобы тон мой был как можно более безмятежным:

— Мы вроде сегодня уже виделись? Я вас не очень ушиб бидоном? А, Юра?

Он тоже взял тайм-аут на некоторое время. Потом прокашлялся и сообщил:

— Ну что ж, очень хорошо. Вы знаете, кто я, я знаю, кто вы. И кажется, нам есть, о чем поговорить.

— Есть, — согласился я.

Дыскин приник ухой к моей трубке.

— Сегодня вы нанесли нам серьезный ущерб, — начал Глобус. — Заведение пришлось спешно эвакуировать. Кстати, почему вы не прислали туда своих друзей с Петровки?

— Потому, что я не сомневался в вашей оперативности, — ответил я.

— Правильно сделали, — похвалил он. — Мне вообще кажется, что мы с вами поладим. Не хотите поработать с нами, посотрудничать? В накладе не будете.

Так, это уже третье предложение за последнюю неделю.

— Спасибо, — сказал я.

— Спасибо «да» или спасибо «нет»?

— Спасибо «нет».

— Жаль, — вздохнул он. — Тогда скажите, чего вы добиваетесь?

Я подумал немного.

— Для начала хочу, чтобы оправдали Байдакова.

— Дался вам этот Байдаков! — сказал он с досадой. — Он что, ваш родственник? Мелкая тварь. К тому же гнусная.

Я молчал.

— С Байдаковым ничего не получится, — отрезал Он. — Машина закручена, назад хода нет. К тому же, если вытащить Байдакова, станут искать другого убийцу, а мы в этом не заинтересованы.

— С Байдаковым не получится, со Шкутом не получится, с Сипягиным не получится, — сказал я. — Ни с чем у нас с вами не получится.

Он покашлял в трубку и сказал сухо:

— Как хотите. Каждый человек кузнец своего несчастья.

— Это точно, — с готовностью подтвердил я и услышал в ответ короткие гудки.

— Интере-есно, — протянул Дыскин, откидываясь, — как это они тебя прокололи за… — он посмотрел на часы, — меньше чем за два с половиной часа?

Ответа на этот вопрос у меня не было.

На следующее утро в 9.25 лохматый владелец белой «волги» обрел имя: Бурыгин Анатолий Владимирович, 1960 года рождения. В 10.05 мы с Дыскиным уже были возле его дома на Новолесной улице. «Волга» стояла на месте. В 11.02 Бурыгин вышел из подъезда, осмотрел машину со всех сторон, потыкал носком ботинка колеса и сел за руль. В 11.06 наша кавалькада тронулась в путь. Сначала «волга», потом Дыскин на своей «яве» в мотоциклетном шлеме с опущенным солнцезащитным забралом, и наконец мы с «Жоржем» метрах в ста позади. Я очень надеялся, что мы направляемся в гости к лысому.

Бурыгин ехал неторопливо и никакого беспокойства не проявлял. У меня постепенно отлегло от сердца: значит, они не предполагают, что мне известна их машина.

Утро понедельника — не чета воскресному вечеру. Улицы забиты транспортом, и очень мало шансов, что «хвост» засветится. Развернувшись у Белорусского вокзала, мы покатили в сторону центра. Снова разворот на Манежной, вверх мимо Большого театра и «Детского мира», направо через Китайский проезд — и мы на набережной. Долго это будет продолжаться, думал я?