Мертвые, вставайте!

Около половины десятого Вандузлер, заметив шевеление в доме, заключил, что Пьер Реливо созрел. Созрел для него, Армана Вандузлера. Он спустился с пятого этажа, поздоровался с евангелистами, уже собравшимися в общей комнате. Евангелисты, сомкнув ряды, поглощали завтрак. Возможно, его забавлял именно контраст между именами, которые он им дал, и делами. Вандузлер пошел звонить в соседскую дверь.

Пьеру Реливо вторжение пришлось не по вкусу. Вандузлер это предвидел и выбрал открытую атаку: он бывший полицейский, обеспокоен исчезновением его жены, хочет задать несколько вопросов и не лучше ли ему войти. Пьер Реливо отвечал точно так, как и ожидал Вандузлер, а именно что это касается его одного.

– Все верно, – признал Вандузлер, без приглашения устраиваясь на кухне, – но есть одна загвоздка. Полиция может все-таки решить, что ее это тоже касается, и нанести вам визитец. Вот я и рассудил, что предварительный совет старого полицейского может оказаться полезен.

Как и ожидалось, Пьер Реливо нахмурил брови.

– Полиция? Чего ради? Насколько я понимаю, моя жена имеет полное право отлучиться?

– Разумеется. Но возникло досадное стечение обстоятельств. Помните, чуть более двух недель тому назад к вам приходили трое рабочих, копали канаву в саду?

– Конечно. София сказала мне, что они проверяли старый электрокабель. Я не придал этому значения.

– И напрасно, – сказал Вандузлер. – Потому что это были не муниципальные служащие, и не служащие Электриситэ-де-Франс, и вообще не служащие приличной конторы. В вашем саду никогда не было никакого кабеля. Эти трое солгали.

– Ерунда! – возмутился Реливо. – Что за чушь вы несете? И при чем тут полиция и София?

– Вот тут-то все и закрутилось, – заявил Вандузлер с видом искреннего сочувствия к Реливо. – Кто-то из местных любителей совать нос не в свое дело, и уж точно не ваш доброжелатель, догадался об обмане. Скорее всего, он узнал кого-то из рабочих и порасспросил его. Он-то и уведомил полицию. А мне стало об этом известно благодаря моим тайным связям.

Вандузлер врал легко и вдохновенно. Чувствовал он себя при этом совершенно непринужденно.

– В полиции над ним посмеялись и забыли, – продолжал он. – Но они уже не смеялись, когда тот же раздосадованный свидетель сунул свой нос еще дальше и сообщил им, что ваша жена, как поговаривают в квартале, «исчезла без предупреждения». А также о том, что именно по просьбе вашей жены и производилось незаконное рытье траншеи, с тем чтобы она прошла как раз под молодым буком, который вы там видите.

Говоря о дереве, Вандузлер небрежно ткнул пальцем в сторону окна.

– Это дело рук Софии? – сказал Реливо.

– Это сделала она. По словам того свидетеля. Так что полиции известно о том, что ваша жена была встревожена внезапным появлением в ее саду какого-то дерева. Что она велела копать под ним. И что потом она исчезла. Для полиции это уже перебор, за две-то недели. Нужно их понять. Они способны беспокоиться из-за всякой ерунды. И они, без всяких сомнений, явятся сюда, чтобы задать вам несколько вопросов.

– А тот «свидетель» – кто он?

– Не назвался. Люди трусливы.

– А вам-то какое до всего этого дело? Если полиция явится ко мне, каким боком это касается вас?

Вандузлер предвидел и этот банальный вопрос. Пьер Реливо был человек добросовестный, упрямый, без явных признаков оригинальности. Поэтому старый комиссар и ставил на стандартную любовницу по субботам и воскресеньям. Вандузлер посмотрел на него. Лысоват, толстоват, не без приятности, всего понемногу. До сих пор управлять им было не слишком сложно.

– Скажем, если я смогу подтвердить вашу версию событий, это их наверняка успокоит. Меня там помнят.

– Зачем вам нужно оказывать мне услугу? Чего вы от меня хотите? Денег?

Вандузлер с улыбкой покачал головой. Реливо был еще и глуповат.

– Однако, – настаивал Реливо, – простите, если ошибаюсь, но мне кажется, что в этой вашей лачуге вы сидите в полном…

– Дерьме, – закончил Вандузлер. – Это точно. Я вижу, что вы лучше информированы, чем кажется на первый взгляд.

– Нуждающиеся – моя профессия, – сказал Реливо. – Но как бы то ни было, сказала мне об этом София. Значит, таков ваш мотив?

– В прошлом полиция безо всякой необходимости причинила мне кое-какие неприятности. Когда на них находит, они могут зайти далеко, останавливаться они не умеют. С тех пор я стараюсь избавлять других от подобных нелепостей. Стараюсь отыграться, если хотите. Такое вот антиполицейское расположение духа. К тому же меня это занимает. Вполне бескорыстно.

Вандузлер дал Пьеру Реливо время обдумать такой благовидный и слабо обоснованный мотив. Похоже, тот его проглотил.

– Что вы хотите знать? – спросил Реливо.

– То же, что захотят узнать они.

– А именно?

– Где София?

Пьер Реливо встал, развел руками и прошелся по кухне.

– В отъезде. Она вернется. Нет причины делать из мухи слона…

– Они захотят узнать, почему вы не делаете из мухи слона.

– Потому что у меня нет мух. Потому что София сказала мне, что уезжает. Она говорила о какой-то встрече в Лионе. Это же не на другом конце света!

– Они не обязаны вам верить. Будьте точны, месье Реливо. Речь идет о вашем спокойствии, которым, как я полагаю, вы дорожите.

– Здесь нет ничего необычного, – сказал Реливо. – Во вторник София получила открытку. Она мне ее показывала. На ней нацарапана звезда и назначена встреча в такой-то час в такой-то лионской гостинице. Нужно сесть на такой-то поезд на следующий день вечером. Без подписи. Вместо того чтобы забыть об этом, София бросилась в Лион. Она вбила себе в голову, что открытку прислал ее давний друг, грек Стелиос Куцукис. Из-за нарисованной звезды. До женитьбы мне не раз случалось иметь дело с этим субъектом. Поклонник-носорог-импульсивный.

– Простите?

– Да так, неважно. Преданный почитатель Софии.

– Ее бывший любовник.

– Как вы понимаете, – продолжил Пьер Реливо, – я отговаривал Софию от поездки. Если открытка пришла бог весть от кого, бог знает что могло ее ожидать. Но я ничего не мог поделать, она подхватила сумку и уехала. Признаюсь, я думал, она вернется еще вчера. Больше ничего я не знаю.

– А дерево? – спросил Вандузлер.

– Что, по-вашему, я могу рассказать вам об этом дереве? София мне с ним все уши прожужжала! Но мне и в голову не приходило, что она додумается выкопать под ним яму. Что еще она там насочиняла? Без конца выдумывает себе всякие истории… Должно быть, это подарок, только и всего. Знаете, София как-никак была достаточно известна, прежде чем уйти со сцены. Она была певицей.

– Я знаю. Но Жюльет Гослен говорит, что это вы посадили дерево.

– Ну да, я ей так сказал. Однажды утром Жюльет спросила у меня через садовую решетку, что это за новое дерево у нас в саду. Учитывая беспокойство Софии, у меня не было желания объяснять ей, что мы сами не знаем, откуда оно взялось, чтобы она потом разболтала всему кварталу. Как вы уже поняли, я дорожу своим спокойствием. Я выбрал самое простое. Чтобы закрыть тему, я сказал ей, что мне вздумалось посадить там бук. Впрочем, то же самое мне следовало сказать и Софии. Так удалось бы избежать многих неприятностей.

– Замечательно, – сказал Вандузлер, – но это только ваши слова. Хорошо, если бы вы могли показать мне ту открытку. Чтобы чем-то их подкрепить.

– Мне очень жаль, – сказал Реливо, – но София забрала ее с собой, потому что в ней содержались указания, которые она намеревалась выполнить. Будьте логичны.

– Ах да. Досадно, но не столь важно. Это вполне правдоподобно.

– Разумеется, правдоподобно! С чего меня стали бы в чем-то подозревать!

– Вы отлично знаете, что думают полицейские о муже, у которого исчезает жена.

– Очень глупо.

– Да, глупо.

– Полиция до этого не дойдет, – сказал Рели-во, крепко хлопнув по столу ладонью. – Я не первый встречный.

– Да, – мягко повторил Вандузлер. – Как и все. Вандузлер неторопливо поднялся.