Золото мистера Дауна<br />Криминальный роман

Однажды Луначарск загудел еще сильнее, чем после того, как в своей машине был застрелен бывший первый секретарь горкома, уверенно возглавивший в новых исторических условиях банк «Трудолюбивый пахарь». Во время вечерней прогулки отцу Михаилу явился сам дьявол при рогах на голове. Настоятель храма срочно приобрел для себя и остальных служителей церкви черные очки от сглаза, а также отслужил молебен. Кроме того, на окрестные кусты щедро прыскали святую воду, а также усиленно окуривали местность ладаном, чтобы мерзопакостный дьявол не мешал своими происками отцу Михаилу заботиться не о себе, а за ближних.

Безбожный мент, прибежавший для выяснения обстоятельств ЧП местного пошиба, выдвинул версию — быть может, батюшка просто увидел козла в сумерках, на что отец Михаил, вздрогнув, достойно ответил: «Сатане ничего не стоит превратиться в козла» — и истово перекрестился.

С тех пор отец Михаил на всякий случай не снимал черных очков во время вечерних прогулок, хотя нанюхавшийся послемолебенного ладана черт не рисковал еще раз подействовать на нервы батюшке.

И вот однажды, когда отец Михаил благочинно оправив тронутую первым серебром бороду, не снимая черных очков, искал в небе чего-то интересного среди звезд, ему в ноги упал какой-то человек с диким воплем: «Защити, заступник!»

Следом за ним из кустов, где совсем недавно ошивался дьявол, тяжело дыша, выкарачились две фигуры с явно не стеклянными предметами в руках. Отец Михаил внимательно посмотрел на погоню, узрев в руках одного злодея велосипедную цепь и шабер у другого.

— Идите с миром, отроки, — мягко сказал им отец Михаил. — Не ступайте на стезю греха мести ближнему.

Фигуры перетянулись между собой, а затем одна из них раскрыла на себе рот:

— Ты че фраеришься, металлист? Канай отсюда, пока цел. Ишь, пидар, юбку нацепил, сейчас мы тебе рамы в зенки вобьем.

— Прости их, Господи, ибо не ведают, что творят, — не испугался священнослужитель, поднял потенциальную жертву с земли и мягко сказал:

— Идем отсель, сын мой!

Два деятеля велосипедно-шаберного спорта прямо-таки не смогли пережить, что святой отец обратил на их угрозы не больше внимания, чем на отдаленный лай собаки. Один из них, с лицом явно восточной куда дальше того Кавказа национальности, стал изображать боевые стойки, а второй, небрежно поигрывая цепью, резко пошел на священника.

— Сейчас я тебе подол заголю, козел! — заржал первый разбойник, а другой при этом громко заорал заклинание «Кья!»

Отец Михаил понял, что в его лице тати оскорбляют святую церковь, а потому, мягко отстранив беглеца, подобрал рясу. Бандит хотел было заметить, мол, священник идет навстречу его желаниям, но в это время его дружок уже улетал в сторону после мощного удара. Через несколько минут ночные разбойники помышляли не догнать свою жертву, а совсем наоборот, убежать куда подальше. Однако отец Михаил так по-отечески приласкал их, что головы отказывалась соображать, а ноги повиноваться.

Ближе к рассвету хулиганы пришли в себя. Лицо восточной национальности первым делом ощупало челюсть на морде и лишь затем поведало своему корешку: возможно, этот бородач тоже кореец. Потому что волосатик излупил их блестящими приемами не японского аики-до или окиавского каратэ, а настоящим тэквон-до, самым известным во всем мире корейским изобретением, если не считать вареной собачины и чересчур перченной морковки.

К этому времени отец Михаил выслушал исповедь беглеца. Прежде бедолага жил в столице, имел небольшую самостоятельную квартирку и постоянное желание выпивать с утра до вечера. Этот грех довел его до знакомства с хорошими людьми, которые между тостами до того ему понравились, что ханыга подмахнул, не глядя, дарственную на собственную хату. Собутыльники оказались воистину добрыми людьми. В отличие от других, занятых таким бизнесом, они не выбросили хозяина из окна его уже бывшей хаты, не бортанули любителя выпить подыхать под забором, не устроили из него подснежника и даже не пропали его без вести, а продали в Луначарск.

Так бывший москвич попал в руки корейской бригады, занимающейся овощеводством. Хозяева устроили из него самого настоящего раба, заставляли целый день вкалывать хуже, чем в той каменоломне, и не давали выпить. Вот откуда у узкоглазых тружеников полей такие поразительные результаты труда! И, кроме бывшего москвича, эти деятели устраивают бесплатную трудотерапию еще доброму десятку оступившихся людей, под присмотром самых настоящих бандитов, среди которых есть и не раскосые товарищи…

Хотя проклятущие корейцы и запузырили концлагерь у своих полей, заставляя безвинных людей работать, чего раньше мало за кем из них наблюдалось, свобода настоящему человеку дороже всего. Вот почему состоялся побег, и еще раз спасибо доброму отцу Михаилу, а то паршивые корейцы убили бы своего пленника, чтоб они треснули вместе с ихним Ким Ир Сеном.

Отец Михаил строго приказал бывшему каторжнику овощеводства прекратить богохульство. Ибо все люди, какому бы народу не принадлежали, любимы Богом, и Господь хочет не наказания грешников, а их раскаяния.

Оставив беглеца под защитой церкви, отец Михаил встретился со своими прихожанами.

— Братья мои! — обратился священнослужитель к пастве. — Стало мне ведомо, что угнездились в нашем городе остатки Навуходоносора, Ваала и Гоморры. Я слышу стоны мучеников, раздающиеся из их узилища, а потому призываю паству к богоугодному делу вызволения братьев наших из рабства иноверцев.

Паства чуть было не прослезилась от такой проповеди и ответила священнослужителю — веди нас, отец Михаил, на избавление праведников от чужеземной напасти.

Отец Михаил, воодушевленный поддержкой прихожан, подошел к иконе Иоанна-Воина, зажег свечу и помолился:

— Господи, благослови Отче! Одейся светом, яко ризой; простирай небо, яко кожу; покрывай обаки, препоясав поясом Пресвятые Богородицы, свяжи уста и гортани у князей и бояр, и у правителей и вельмож, и всяких властителей, и у приказных служителей, у подьячих и у моих супостатов, которые со мной, рабом Божьим, судиться станут, света от ночи всегда, ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

Закончив молитву, пастырь повернулся к стаду своему, осенил себя крестным знамением и сказал:

— С Богом!

Бригадир самодеятельного колхоза заскакал между грядок от злости, выслушав торопливый рассказ своих подчиненных, как какой-то бородатый стиляга в черных очках не дал возможности вернуть бежавшего алкаша к общественно-полезному труду. Срочно собрав по этому поводу общее собрание коллектива, руководитель актива наметил планы дальнейшего развития производства овощей и восстановления исторической справедливости.

Многие колхозники одобрительным матом восприняли заявление руководителя и, потрясая ножами, револьверами с прочими орудиями производства, орали за свою решимость разобраться с длинноволосым нахалом, вставшим на пути прогресса в агропромышленном комплексе.

Заместитель бригадира предложил призвать на помощь доблестные силы правопорядка, которые очень любят их овощи, на что все остальные принялись разоряться — они в состоянии восстановить справедливость собственными силами интернационального коллектива.

Пока собрание исходило пеной за дальнейшее развитие событий, у кромки поля остановилось несколько машин. Колхозники увидели, как из них, не торопясь, выходят какие-то люди во главе с тем бородачом, которого каждый из присутствующих божился изничтожить всеми известными ему способами.

— Это он! — ткнул пальцем в сторону отца Михаила встречавшийся с ним накануне кореец и на всякий случай спрятался за спины подельников.

Было отчего: святой отец так здорово отрихтовал ему морду, что в ней исключительно с большим трудом виделось лицо восточной национальности.

Бригадир колхоза попер буром навстречу священнослужителю.

— Сам пришел! — радостно орал он. — Перебздел, космач? [6] На кого наехал, падло? На колени, сука! Я сейчас тебе резиновую морду устрою и фраерам твоим заодно! Вы за свою борзость двумя тачками не откупитесь! Шестерки водолазные, пасти порву, путевку до святых выпишу, век свободы не видать, калильщики дешевые!