Отлученный (сборник)

Шнурок встал и улыбнулся. Можно было подумать, ничего не произошло.

- Ты нервничаешь, а это неразумно, - заметил он. - В конце концов, вместе с Виллановой приказали долго жить твои денежки, а не мои.

- Деньги у меня есть еще, бизнес в Аргентине идет хорошо. Вот и буду этим пользоваться, а не рисковать, имея один шанс против ста.

- О, ты плохо подсчитал шансы. Вопервых, охотник ты, а он один. Удивлюсь, если он выкрутится…

- Один! Вы совсем чокнулись! - воскликнул Чиприано, укладывая галстуки поверх стопки рубашек. - А Ксавье Аде не в счет?

- Аде?

- Да, этот ковбой. Шанс выжить в этом деле тонок, как ресница.

- Слушай, твой ковбой чалится на нарах!

- Да? И долго?

- Несколько месяцев, а выйдет нескоро…

Похоже, аргумент подействовал.

- Видишь, он один, - настаивал Шнурок.

Сицилиец механически поднимал и опускал крышку чемодана, словно освежал себя огромным веером, но в конце концов закрыл ее и щелкнул замком.

- Смотри сам, - ответил он. - А я сваливаю. У этих людей мозги работают не так, как твои. Можешь быть начеку день и ночь, все равно не убережешься.

Для Шнурка померк свет. В глазах у него потемнело. Чиприано расхаживал перед ним, но казалось, был уже далеко.

- Жаль, - еле слышно произнес Шнурок.

Он вспоминал рекомендации Фернана Итальянца, которые тот давал, когда еще был жив Вилланова.

Ему оставалось только уйти.

- Что собираетесь делать? - поинтересовался Чиприано.

Теперь, когда Шнурок узнал, что Ла Скумун друг Аде, у него возникла мысль позвонить в одну дверь.

- Ждать, - ответил он. - Там будет видно.

Тем не менее они пожали друг другу руку, и Шнурок вернулся в клуб, погруженный в свои мысли. Шарло ему сообщил, что Ла Скумун ушел вскоре после него в компании Фанфана.

- О чем они говорили? - спросил Шнурок, чьи ладони были потными от тревоги.

- Ла Скумун отвел его в сторону, а потом я увидел, что они уходят. О чем говорили, не слышал.

Шарло точным движением сбросил с рукава пылинку. Шнурок его презирал. Ему казалось, что он работает на пару с картинкой из модного журнала.

Шнурок быстро направился к двери, спрашивая себя, не лучше ли воспользоваться черным ходом, как вдруг перед ним возник Ла Скумун, который обратился к Фанфану:

- Можешь нас оставить.

Тот поднялся по лестнице, а Ла Скумун, взяв Шнурка под руку, увлек его на улицу.

- Я съездил в твой ресторанчик. Не волнуйся, ничего не произошло.

Шнурок облизал губы.

- Знаю. Встретил одного друга, который мне сказал, что ехать никуда не надо.

- У тебя хорошие друзья. Но слишком много работы. Ты устал, правда?

Шнурок не сводил глаз со свободной руки Ла Скумуна, и его желудок сжимался от страха.

- Поедем в твой бордельчик, как двое друзей, и ты объяснишь жене, что вам обоим будет полезно пожить за городом. Это разумно, а?

- Уверяю тебя… - начал Шнурок.

- Ну, ну! - перебил Ла Скумун. - Сегодня вечером ты уедешь со своей милашкой, а Шарло даст тебе знать, когда можно будет вернуться. Пока что я буду управлять твоим заведением.

Тиски, сжимавшие желудок Шнурка, ослабли. Все не так уж плохо. Его мозги уже заработали снова.

- Если хочешь, могу тебе помочь с делом Ксавье Аде, - внезапно предложил он.

Ла Скумун бросил на него быстрый взгляд.

- Кто это?

- Твой компаньон, судя по тому, что мне сказали, - ответил Шнурок.

- Никогда не слыхал об этом типе, - спокойно заявил Ла Скумун. - К тому же, для тебя теперь имеет значение только одно: ты уезжаешь в путешествие.

Шнурок чувствовал, что этот человек не идет на компромиссы, но также был уверен, что легко отделался. Поэтому, закрывшись в кабинете вместе с женой и Ла Скумуном, он говорил искренне.

Ла Скумун слушал, прислонившись к стене возле двери.

Время от времени женщина посматривала на него. Шнурок говорил все убедительнее.

- Мы немножко оторвемся, - объяснил он, обращаясь к Ла Скумуну. - Мы столько работали, что заслужили отдых. Даже хорошо, что ты приехал и сможешь меня заменить. Понимаешь, бизнес нельзя доверить кому попало…

Он расхаживал по комнате, обращаясь то к жене, то к Ла Скумуну.

- Не беспокойся, я послежу за твоим бизнесом как за своим собственным, - пообещал тот.

- Что это на тебя нашло, так сразу?… - удивилась женщина.

Ла Скумун понимал, что, оставшись наедине с мужем, она скажет больше.

- Надо ловить момент, мой друг не всегда будет в нашем распоряжении.

- В наше время не знаешь, где будешь завтра, - наставительно заметил Ла Скумун.

В тот же миг женщина посмотрела на него, и Ла Скумун понял: она догадалась, что происходит на самом деле.

Глава 5

У Симона Сабиани было лицо, как у Наполеона. Он управлял городом и следил за всем единственным глазом. Второй он потерял на Первой мировой. Иногда он ради развлечения ронял стеклянный глаз на руку, чем повергал собеседника в шок.

Его кабинет украшали эстампы, бюсты и оружие - старинное и военные сувениры.

Ла Скумун спокойно сидел перед ним в кресле.

- Не собираются же они его осудить! - сказал он.

Спокойствия в его голосе уже не было. История затягивалась, истощая его терпение.

- Он предстанет перед судом, который и решит его судьбу, - заявил Сабиани. - Невиновного можно узнать по искренности его тона.

- Значит, и вы тоже ничего не можете сделать! - подвел итог Ла Скумун.

За несколько прошедших дней ему пришлось говорить больше, чем за всю его жизнь, и он начал думать, что слова не стоят его обычных методов ведения дел.

- Послушайте, месье Ла Рока, - произнес Сабиани, - я знаю людей и этот город. Ваш друг жил за рамками закона, что только усложняет дело. Попробуй узнай, кто имел на него зуб! Мы, как и вы, в течение нескольких недель барахтаемся в пустоте. Поставьте себя на место полиции и следователей. Все указывает на вашего друга, а у погибшего было много друзей…

Мэр слегка наклонился вперед и добавил:

- …Он был моим политическим противником, но мы питали друг к другу уважение. Постарайтесь понять, что я хотел этим сказать.

На войне Сабиани занимался штыковой зачисткой вражеских траншей. После, если он слышал от неосторожных политических противников угрозы, он разбирался с ними один на один, голыми руками.

Ла Скумун с первых минут понял, что этот человек никому не позволит себя запугать.

- Странный город, - заметил он мэру. - Банды ведут войну, каждую ночь слышна пальба. Это немного напоминает конфликт между двумя влиятельными семьями в некой стране, вы не находите?

- Я знаю, почему вы пришли. Вы утверждаете, что Блевена убили люди из моей партии и что я обязан об этом знать или хотя бы догадываться, так?

- Примерно, - сознался Ла Скумун, обрадовавшись, что разговор принял более конкретный оборот.

- Я не собираюсь выяснять, кто вы и чем вы занимаетесь, - вновь заговорил Сабиани, - но полагаю, вы работаете в одиночку и вас трудно удивить. Ваш друг - корсиканец, я корсиканец, в городе много моих земляков. А когда корсиканцы следуют за человеком, в котором видят своего вождя, они умеют доказать свою верность и дать ему понять, что он может на них положиться.

- Это так… - согласился Ла Скумун.

- Вот и ответ на ваш вопрос. Вы считаете, что ваш друг невиновен, следовательно, Блевена убил ктото другой. Ктото, кто был заинтересован в его смерти. С того момента, как я начал заниматься политикой, это для меня самый страшный удар. Если хотите знать, я первым делом подумал о моих врагах, нежели о какомто ненормальном из моей партии. Я провел тщательное расследование прошлого Ксавье Аде и не обнаружил у него никаких связей с политическими кругами. Только сутенерские истории. Аде мне не друг и не враг. Никто.

- Насколько мне известно, он никогда не связывался с этими людьми.

- В этом деле я занял определенную позицию. Не против вашего друга, а против убийцы Блевена. Так получилось, что обвинение предъявлено вашему другу, но я тут ни при чем. Я верю в нашу судебную систему и возмущен этим убийством. Хочу, чтобы убийца понес как можно более суровое наказание. Это все.