Привет от Вещего Олега

— И ты предлагаешь отправиться с заявлением к Шестопалову и предложить ему возбудить уголовное дело по факту квартирной кражи? — Засмеялась я.

— Я предлагаю реализовать нашу идею о расследовании! — Сказала она безапелляционно.

Было решено искать улики, на основании которых можно будет сделать юридически обоснованный вывод о краже и передать расследование в руки правоохранительных органов.

Наутро Лизка отправилась к отцу — взять для штудирования каталог находок, сделанных в Ладоге за последние пять–шесть лет. А я отправилась в камералку, где с разрешения Тамары Семеновны еще раз посмотрела книгу учета и тайком сделала кое–какие выписки. Потом вместе с Арне мы отправились на студенческий раскоп, где швед начал что–то ковырять в земле сам, а я, примостившись на краешке ямы, стала осторожно расспрашивать о недавних находках Инги. Удалось выяснить, что красавица находила самые разнообразные предметы — в основном фибулы, ключи и монеты, среди которых, как уверяли студенты, были и золотые.

— А сколько их было? Штук пять–шесть? — Небрежно поинтересовалась я, помня о количестве, указанном в книге учета.

— Что вы, гораздо больше, — улыбнулась симпатичная голубоглазая студентка Таня. — Я помню, она копнула легонько, а оттуда все так и посыпалось! Там штук двадцать–тридцать только одних монет было!

— И золото? — Я продолжала изображать недоверие.

— И золото, — подтвердила Таня серьезно. — Скажи, Денис?

Парень, который в первый наш вечер делал сообщение о Вещем Олеге, — кудрявый курносый увалень в очках, сказал деловито:

Танечка, но ведь потом оказалось, это просто медь такая отшлифованная. Но то, что находок у Инги было не пять, не шесть и не десять, это точно. Там еще два гребешка были, с камешками, и браслет. Возможно, серебряный.

— Отшлифованная! — Передразнила его Таня. — Денис, ты можешь что угодно говорить, но чтобы я золото не признала! — Чувствовалось, она знает в этом толк: даже на раскопе на ее холеных руках с безупречным маникюром красовались колечки с камушками, на шее болталось несколько цепочек, в ушах сияли золотые сережки. К тому же на недавней дискотеке она щеголяла скромным нарядом в спортивном стиле — от Гуччи, да и удобная текстильная сумочка, с которой она гуляла по деревне, явно была куплена не на оптовом рынке. А на небрежную прическу девушки, несомненно, была потрачена сумма, на которую некоторые наши сограждане, увы, живут целый месяц… Да уж, трудно было представить, чтобы такая не могла отличить золото от простой меди!

— Но самое странное в том, что ничего подобного никто больше не нашел, — заметил Денис.

— И поэтому кое–кто начал злословить, что это все Ринат украл со шведского раскопа и здесь спрятал так, чтобы она нашла. — Сказала Таня, отряхивая джинсы от пыли и незаметно кивая в сторону Маши, которая радостно копалась в яме с черепками, приветствуя веселым визгом каждый вновь обнаруженный привет из прошлого.

Итак, рассказы студентов сводились к одному: Инга странным образом сделала не совсем типичную для этого раскопа находку; а если Таню не подвело чутье на драгметаллы, то еще и ценную. А потом вся эта красота куда–то исчезла, и в книге учета оказались только шесть медных монет и три с половиной фибулы из железа и серебра. Мне страшно захотелось побеседовать непосредственно с этой удачливой исследовательницей, но следовательский пыл охлаждало предположение о том, что она и сама могла быть причастной к столь неравноценному обмену древней валюты.

Подходя к камералке, я увидела через открытое окно Рината — он с энтузиазмом проводил генеральную уборку в своей комнате. Как раз когда я подошла к домику, он показался в дверях с корзиной мусора, которую вытряхнул и ушел обратно. Поднявшийся ветер немного разметал бумажки.

Одна прилетела прямо ко мне под ноги, и я, движимая инстинктом детектива, подобрала ее и рассмотрела. Написанное на ней вполне могло сойти за автограф какого–нибудь африканского вождя: «нга Поно». Однако на следующей строчке, под самым «нга», красовалась надпись: «19 предм.», которая объясняла, что этим вождем могла быть только Инга Пономаренко. Следовательно, в мои руки попал кусочек отчета о ее находке? Я немедленно вбежала в камералку, вытащила книгу учета и, приложив обрывок к ее листам, подтвердила свой вполне логичный вывод: это действительно когда–то было частью книги и было удалено в силу некоей неблагонадежности. Интересно, как вырванный лист оказался в комнате Рината? Который, кстати, несколько дней назад столь естественно выражал удивление по поводу обнаруженных мною следов отрыва страницы! Может, он сам ее и выдрал, а потом разыгрывал комедию, чтобы замаскировать свое замешательство? Впрочем, справедливости ради стоит заметить, что комедию–то скорее разыгрывал Олег и даже вовлек в этот свой спектакль Машу. Значит, выдрал листок он? Тогда зачем Ринату было прятать бумажку у себя, ведь он недолюбливает Олега? А вообще, он знал, что выбрасывает?

— Это, кстати, уместный вопрос, — заметила Лиза, укладывая вещдок в чистый конвертик и затем — в коробочку, где уже хранился отчет Малены, также упакованный в конверт — было видно, что к расследованию она подошла самым серьезным образом. Хотя в быту эта в целом аккуратная особа порой выкидывает штуки, достойные Рассеянного с улицы Бассейной (кстати, у них с Юрой квартира именно в этом районе, в шикарном новом комплексе).

— У меня две версии, — поделилась я. — Это либо Олег, либо Ринат. И сделал он это из–за Инги.

— Либо сама Инга, — добавила Лизка. — По той же причине. То есть в собственных интересах.

— Но учти, я совсем не имею в — виду, что дело тут непременно в страстной любви и желании защитить робкую деву, — продолжила я. — Она может быть пешкой в чужой игре, к примеру.

— Или не пешкой, — вставила Лизетта. — Она может быть и в доле.

— А могло быть и так, — я притянула коробочку к себе. — Она вообще могла случайно попасть в игру, копнув не в том месте и обнаружив то, чего ей видеть совершенно не следовало! И тогда мошенник мог в своих интересах выдрать лист, который она добросовестно заполнила, ни о чем не подозревая!

— Что ж, пожалуй, это выглядит более приемлемо по сравнению с мелодраматическими версиями. — Лиза достала из маленькой тумбочки раздобытый у отца каталог в стиле «самиздат». — Посмотрим, может, прояснится чего?

Пока она разглядывала любительские фотографии в каталоге, я набирала послание в Питер, своей подруге Соне, сотруднику детективного агентства: мне было ясно, что расследование должно идти по двум, так сказать, фронтам. Ведь если мы имеем дело с кражами антиквариата, понятно, что не на главном базаре райцентра Волхов преступники должны были сбывать краденое! Поэтому я вызвала Соню к нам, чтобы, вооружив ее данными каталога, уполномочить на поиски аналогичных предметов на «черном рынке» Петербурга.

Получив ее положительный ответ, мы с Лизкой стали собираться в город. Встреча была назначена на два часа дня — по каковому случаю я сплавила Арне своей дражайшей сестрице, вверив их обоих надзору Малены. Лизетта вывела из гаража свой «Фольксваген» и уселась за руль, поглядывая на меня с видом «Эх, прокачу!».

Мы встретили Соню у железнодорожного вокзала самого удобного ориентира для приезжих, пусть и прибывших на собственных автомобилях. После краткой беседы в местном ресторане мы вместе отправились в городскую библиотеку, чтобы без лишнего шума сделать ксерокопии с наиболее заметных фотографий каталога.

— Ой, а вы тоже к зачету готовитесь по этой книжке? — Спросила нас дежурный библиотекарь.

— Почему тоже? — Мгновенно отреагировала Соня.

— Да я только на прошлой неделе с нее копии делала, — охотно пояснила девушка. — Приходили какие–то ребята, рассказывали про зачет, про то, какой профессор строгий.

— Ой, наверное, это из нашей группы! — Деланно обрадовалась Лизка. — : А какие они из себя, может, мы их узнаем, вот будет весело!