Голая королева

розно проговорил Филипп, – я чего сказал! Спускайся!

Он подождал, пока она встала на лестницу, и только тогда освободил ей ступеньки. Аля даже не успела понять, что произошло, но, едва ее нога коснулась пола, ее подхватили несколько рук, и спустя мгновение она лежала на диване связанная. Рот ей завязали грязным вонючим полотенцем.

– Все, уходим, – деловито распорядилась Марго, избегая смотреть на Алю. – Давай, Фил, на выход!

Филипп мялся. Аля отчаянно мычала. Филипп вышел в прихожую, и оттуда донесся его шепот, достаточно громкий: «Может, мне все-таки остаться? Прослежу, как и что…»

– Не вздумай! – отчеканила Марго. – Уходим все, как договорились. Нужно, чтобы на это время у нас у всех было полное алиби. Пошли, пошли, чего стоишь!

Последним вышел, тревожно обернувшись, Филипп. Аля осталась лежать на диване. Она слышала, как Марго завела свою машину…

В доме все затихло. Горел свет, звенела тишина, ночная бабочка билась в абажур. Аля лежала беспомощная и неподвижная, жертва, готовая на заклание, и не было никакой возможности спастись!

В глазах ее копились слезы и тихо и мокро стекали к вискам…

Глава 22

Кис не ошибся – маленький круглый человек был действительно директором, а может, и владельцем этого заведения. Он проследовал за Алексеем к его столику в углу и удобно расположился, откинувшись на мягкую спинку диванчика. Кис торопился, предчувствие подсказывало ему, что действовать надо незамедлительно, но хозяин для начала подозвал официанта, велел принести ему для гостя закуски и только потом приступил к ответам на нетерпеливые вопросы детектива. Говорил он неторопливо, раздумчиво, делая долгие паузы и тщательно подбирая слова.

– Голос у Марго есть, это вам правду сказали, но какую карьеру она могла сделать? – Директор говорил мягко и доброжелательно, и в его голосе сквозил тот легкий кавказский акцент, который бывает у выросших в Москве грузин и армян. – Она, извините, неисправимо вульгарна, голос пропитой и прокуренный, под глазами всегда отекшие круги: мало, что пьет и курит, еще и «травкой» балуется.

– Она наркоманка?

– Не то чтобы… Но покуривает эту дрянь.

– Вы ее из-за этого уволили?

– Я бы ее уволил – из-за всего этого, да добавьте необязательность, недисциплинированность… Опаздывала, а то и вовсе не приходила! Разве мы можем себе позволить так работать в нынешние времена-то? Никак не можем! Но ушла она сама. Карьера ей, видите ли, пригрезилась великая.

– А музыкантам, значит, вы отказали, договор не продлили?

– Было дело. Она с ними и ушла от меня.

– Никудышные, стало быть, музыканты?

– Да нет, дело вовсе не в этом! У Филиппа совсем даже неплохие способности, иные вечера играл – закачаешься; да и остальные могли бы… Но нужно ведь не только уметь играть и петь – нужно работать уметь! А они не умеют и учиться не хотят. Многие самодеятельные группы начинали, как они, и теперь стали настоящими профессионалами, заметными хотя бы в нашем, ресторанном, мире. А эти ребята безнадежно опоздали. Сейчас