Расколотый берег

– В определенном смысле ты неплохо выглядишь, – заметил он. – А мы, одинокие зрелые мужики, живем здесь словно на острове, кругом лишь старухи в сандалиях.

Кэшин не слушал. Он как раз читал о коррупции среди полицейских в отделе по борьбе с наркотиками. Ребята торговали тем, что сами же и конфисковывали, и даже поставляли сырье, из которого потом делали отраву.

– Ты слишком разборчив, Леон, – ответил он. – А у меня вот дел много, не до этого.

– Подумай все-таки, – предложил Леон. – У меня хорошие зубы.

Кэшин отправился на службу, разобрался с жалобой, которую некий разгневанный человек написал на дерево своего соседа, изучил отчет об изуродованной в парке скамейке. Приходила женщина с синяком под глазом и просила Кэшина разобраться с ее мужем. В пятнадцать минут третьего позвонили из начальной школы и рассказали, что чья-то мамаша увидела, будто кто-то прячется на заброшенной стройке через дорогу от школы.

Он припарковался на расстоянии от школы, прошел вдоль обочины и заглянул через забор. Ничего особенного: желтела высокая трава, беспорядочно валялись бетонные блоки, сквозь фундамент уже пробились кусты. Рядом стоял небольшой фургончик.

Кэшин вошел на стройку и приблизился к машине. Сквозь тонированные стекла ничего не было видно. Он побарабанил по крыше костяшками пальцев.

Ответа не последовало. Тогда он грохнул кулаком.

– Твою мать! – раздался мужской голос.

– Полиция.

В машине зашевелились. Он отступил и увидел, как с откинутого сиденья поднимается чья-то фигура. Потом водительское стекло слегка опустилось, показались глаза под темными бровями и пряди черных волос.

– Дайте человеку поспать!

– Ваша машина? – спросил Кэшин и предъявил полицейский значок.

– Я строитель.

– Да? А что же стройка не кипит?

– Как деньги появятся, так сразу и закипит.

– Вы местный?

– Из Кромарти.

– Выйдите, пожалуйста, из машины и предъявите документы.

– Слушайте, ну заехал поспать на стройку. Это что, преступление?

– Повторяю, выйдите из машины и предъявите документы.

Мужчина повернулся и потянулся за чем-то назад. Кэшин увидел, что кожа у него бледная, – тот был полураздет и шарил рукой, ища одежду.

Кэшин чуть отступил, сунул руку в куртку и на всякий случай высвободил пистолет.

Мужчина в машине неуклюже ворочался, натягивая брюки.

– Понимаете… – сказал он через полуоткрытое окно. – Тут, видите, частное дело. Перерыв на обед, знаете.

– Выходите и надевайте штаны! – потерял терпение Кэшин. – Сэр…

Дверь открылась. Показался худощавый молодой человек, на вид лет тридцати. Он накинул фланелевую рубашку поверх майки и вытянул ноги наружу. На красном носке зияла огромная дыра; он успел натянуть только одну штанину джинсов и теперь прыгал, стараясь попасть ногой в другую и застегивая молнию. На бедре у него рдел прыщ.

Он нырнул обратно в машину, нашарил бумажник, протянул Кэшину.

– Вот… Тут права, кредитка, все такое.

– Положите на крышу, – скомандовал Кэшин, – и станьте вон туда, к сараю.

– Да ладно, я простой каменщик.

Но он не стал сопротивляться. Кэшин взял бумажник, просмотрел все карточки. Аллан Джеймс Моррис, проживает в Кромарти. Он записал адрес.

– Телефон есть?

Моррис дал ему номер своего мобильника.

– А теперь помогите второму выбраться из машины и скажите, что мне тоже интересно знать, кто он такой, – распорядился Кэшин.

Моррис подошел к машине, открыл заднюю дверь и негромко что-то сказал. Вылезла девочка в джинсах и коротком розовом жакете в складках. Ей было от силы лет пятнадцать, волосы темные. Хорошенькая, но из тех, что быстро вянут. На припухших губах размазалась помада.

– Ваши документы.

Она послушно открыла сумочку, вынула карточку. Кэшин изучил ее.

– Не твоя, – швырнул он карточку на багажник. – А твоя где? Ничего, в полиции установим, вызовем маму и папу.

Она недовольно надулась, посмотрела на Морриса и вынула другую карточку, школьное удостоверение личности с фотографией: Стейси Энн Геттиган.

– Тебе четырнадцать лет, Стейси, – сказал Кэшин. – И уже в машине со взрослым мужчиной.

– Подумаешь, целовались, – надменно произнесла она и сложила руки на груди. – Что тут такого?

– А ты как думаешь, Аллан? – обратился к нему Кэшин. – Может, и правда ничего такого – затащить четырнадцатилетнюю девчонку в свою машину?

– Ну целовались, говорят же вам, – пробубнил Аллан.

– Ага. И для этого снимали штаны? Задницами вы, что ли, целовались? Ты женат, Аллан?

Моррис почесал в затылке. Он стоял на свету, и Кэшин видел, как в воздух взвилась целая туча перхоти. Девочка уставилась в землю и обкусывала накрашенный ноготь.

– Слушайте, – наконец заговорил Моррис, – ничего плохого я не делал, клянусь.

– Женат, Аллан?

– Ну, типа того.

– Типа того? Это так сейчас называется? В церкви венчался?

Моррис все время трусливо отводил глаза. Кэшин махнул девочке рукой, призывая идти за ним. За сараем он спросил ее:

– Может, напишешь на него жалобу, Стейси? Он тебя заставлял что-нибудь делать? Угрожал? Подумай.

Она закрыла глаза и помотала головой:

– Нет, не было ничего такого.

– Точно? Я ведь запишу все, о чем тебя спрашивал. Может, хочешь еще что-нибудь сказать? Женщина-констебль нужна?

– Нет-нет, – повторила она.

Кэшин вернулся, махнул рукой Моррису. Тому было явно не по себе, даже взгляд у него стал какой-то затравленный, точно у кролика. Они стояли среди высокой травы, а в лужах между бетонных блоков отражались белые облака.

– Она тебе кто? – спросил Кэшин.

– Родственница какая-то. Точно не знаю.

– Ну и?…

– Лезет ко мне все время, даже на работу приходит. Ничего я не сделал. Сегодня вообще первый раз… да не было ничего, клянусь!

– А она не внучка Дика Геттигана?

Моррис запустил обе руки в волосы и яростно зачесался, как будто его донимали вши.

– Друг, да они уделают меня, – вдруг заныл он. – Слышь, друг…

– Не езди сюда больше с девочками развлекаться, Аллан, – перебил его Кэшин. – И вообще не светись здесь. За твоей машиной теперь будет установлено наблюдение. И никакой ты не строитель, так ведь?

– Я каменщик…

– Ты приехал сюда работать на стройке. Работать на стройке, я говорю, а не обжиматься с четырнадцатилетней девчонкой. В школе я скажу, что им не о чем волноваться, ты просто заехал отлить. Ясно?

– Ясно, сэр. Спасибо вам большое.

Кэшин пошел к машине и оглянулся по дороге. Девочка стояла и смотрела на него. Она поняла, что им ничего не будет, что он никому ничего не расскажет, и улыбнулась открыто, призывно, не по возрасту мудро.

Из дверей участка появился Карл Векслер, поигрывая мышцами, точно культурист. Он уже год как закончил академию, и закончил совсем неплохо, став третьим на курсе, но был городским и все время досадовал, что его занесло в эту глухомань, где нет никакого стоящего дела. Кэшин опустил стекло.

– Из Кромарти звонили, босс, – сказал Векслер. – Хопгуд вас искал.

Кэшин вошел в участок и набрал номер.

– Твой приятель инспектор Виллани передает тебе привет, – сказал Хопгуд. – Как так вышло, что у нас в полиции заправляют итальяшки?

– Естественный отбор, – ответил Кэшин. – Выживает стильнейший.

– Так, ну со мной он уже своими откровениями макаронника поделился, а тебя просил позвонить.

Кэшин тут же связался с Виллани через городской коммутатор.

– Как жизнь вдалеке от дел? – послышался в трубке бодрый голос. – У меня опыт есть, знаю, знаю, – просто прекрасно. Я слышал, серферы это время называют «съездить за триппером».

– Слабаки, – ответил Кэшин. – Ну, что там у тебя?

– Слушай, Джо, я про Бургойна этого ничего не слышал, но газеты меня просветили. А потом комиссар Уикен вчера сказал, что у бургойновской приемной дочери большие связи. Она старший партнер в «Ротакер Джулиан», у юристов лейбористской партии.