Дверь. Альбом

Сначала он не увидел меня, войдя в гараж и насвистывая. Он прошел в угол и стал разбрасывать ногой небольшую кучку черного пепла. Растерев пепел по цементному полу, поднял глаза и увидел меня. Он очень удивился, но все же улыбнулся.

— Сжег вчера вечером письма. Никогда не держу дома такие вещи, которые впоследствии могут нанести вред. Это мое кредо, мисс. А ваша мама спустилась вниз на завтрак.

Я вышла из гаража в замешательстве. Одно мне было ясно: мистер Дин никогда не найдет странички, которые Холмс вырезал из книги. Мне казалось, что тайна убийства никогда не будет разгадана, потому что улики возникали и пропадали, а все усилия ни к чему не приводили. И как раз в то самое утро я нашла вторую перчатку. И нашла ее в том месте, которое несколько раз обыскивали вечером после убийства.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

На первый взгляд могло показаться, что это воскресное утро в Полумесяце мало чем отличалось от бесконечного количества уже прошедших. Наша прислуга, как обычно, разделилась на две половины: одни ушли, а другие остались дома. Если слуг было трое, то один человек брал выходной, а двое других оставались, один из которых шел в церковь, а другой готовил обильный воскресный обед, который после легких ленчей на неделе приводил нас в состояние комы.

И жители Полумесяца не имели права поддаваться унынию. Они подчинялись, как говорила мама, воле Всевышнего, надевали траур и показывали всему миру, как тверды в своем служении Богу.

Служба начиналась в одиннадцать, и без пятнадцати одиннадцать на дороге выстраивались машины: закрытая машина Дэлтонов, наш лимузин, наемная машина Ланкастеров и автомобиль Джорджа с открытым кузовом и Лидией на заднем сиденье, где она глотала пыль на ветру. Эмили не появилась. Ее привели домой и уложили в постель, а наша горничная Мэри сообщила, что выглядит она, как призрак.

Я с интересом наблюдала за всем этим, поскольку не поехала с ними, сославшись на простуду, которая у меня действительно была. Я стояла на крыльце и махала рукой маме, наблюдая за другими машинами, в которых сидели люди в трауре, и спрашивая себя, есть ли среди них хоть один человек, который в это утро преклонит колени перед витражом церкви Святого Марка и попросит у Бога прощения и милосердия.

Утро было солнечное. Холода прошли, но в воздухе чувствовалась осень. На ничейной земле малыш, как бы понимая, что хозяева уехали, катал на веревочке красный вагончик. Я видела через полосу, разделяющую наши два имения, что окна в спальне миссис Ланкастер были открыты, как будто бы, проветрив комнату, можно избавиться от последних следов маленькой старушки, которая умерла в ней.

Кроме этих открытых окон и того, что они напоминали, Полумесяц вернулся к нормальной жизни. Толпы любопытных исчезли. Теперь они следили за развитием событий по газетам. Репортеры больше не пытались поймать нас, когда мы входили в дом или выходили из него. Даже охраны не было. Или полицейские отдыхали в воскресенье, или они решили, что искать здесь больше нечего. Но если фасад Полумесяца казался спокойным, этого нельзя было сказать о его задней части. Как только машины уехали, там началась бурная жизнь. Горничные пели и смеялись. Время от времени кто-то выходил из дома, чтобы поболтать на заднем крыльце дома Дэлтонов, где, как мне показалось, разливали чай и угощали пирогом. Первой на чай пришла Элен, горничная Ланкастеров. За ней отправилась наша Мэри, Энни была выходная. Вскоре появилась аскетическая фигура, одетая в черное. Это была Лиззи, горничная Тэлботов.

Меня все это заинтересовало. Я впервые видела, как общается наша прислуга, и внимательно смотрела на них из окна коридора второго этажа. О чем они беседовали, эти женщины, многие из которых жили с нами довольно долго? О чем думали? Что знали? Я была уверена, что знали они многое.

Что, например, знала Лиззи, прислуга Тэлботов, о странном поведении миссис Тэлбот с ее ключами? Что знал Джозеф, дворецкий Дэлтонов, о ночных поисках, предпринятых хозяевами несколько дней назад, или о ссоре, которая много лет назад произошла между ними?

Я думала обо всем этом, когда увидела мистера Дина, пересекавшего ничейную землю по дорожке. В своем черном костюме он вовсе не был похож на дворецкого, возвращающегося из церкви. Он посмотрел на крыльцо Дэлтонов и отвернулся. Потом подошел к нашему гаражу, который был не виден с крыльца, подергал дверь на лестницу, ведущую в квартиру Холмса, увидел, что она заперта, и, скрытый ото всех, кроме меня, кустами, вынул из кармана связку ключей и стал открывать ими дверь. Не прошло и минуты, как дверь открылась и он вошел в нее.

Церковь Святого Марка находится в центре города. У него был по меньшей мере час до возвращения Холмса. Однако я почувствовала облегчение, когда минут через десять мистер Дин вышел, аккуратно запер дверь и вошел в наш гараж. Этого я не могла выдержать. Потому взяла садовые ножницы, корзинку и успела встретиться с ним, когда он выходил из гаража. Он дотронулся рукой до кепки, весело меня приветствуя.

— Как? Вы не в церкви?

— У меня болела голова. Или я простудилась. Не помню.

Он засмеялся и быстро взглянул на дом Дэлтонов.

— Срежьте несколько цветков, — посоветовал он мне. — А я встану на некотором расстоянии от вас. Не думаю, что они видят нас, но все же. Ваш Холмс, мисс Лу, хитрый мошенник.

— Это был детектив?

— Совершенно верно. Иного быть и не могло. Других книг у него нет. Кстати, у вас не пропадал недавно клей?

— Пропадал. — Я чуть не выронила ножницы. — Мэри держит клей в шкафу в буфетной. Вчера она сказала, что клей пропал.

Он кивнул, не проявив никакого удивления.

— А вы не знаете, когда он пропал?

— На прошлой неделе.

Видимо, он не собирался мне ничего объяснять. Его второй вопрос удивил меня еще больше.

— Этот Дэниелс, дворник, сжигает листья, вероятно, где-то в специальном месте? Что вы о нем знаете? Он наблюдательный человек?

— Не знаю. Слуги говорят, что он странный. Я думала о нем, мистер Дин. Но полиция проверила его, даже осмотрела его рабочую одежду. Они искали пятна крови, но ничего не нашли. А Холмс сжег странички книги в гараже на цементном полу. Сегодня утром я видела пепел.

Он не выразил никакого разочарования по этому поводу. Однако удивился, когда я рассказала ему о том, что произошло ночью с мисс Эмили. Он внимательно меня слушал.

— Они преследуют меня, — повторил он ее слова. — Как вы думаете, что она имела в виду?

— Может быть, она считает, что убийство совершено какой-то бандой?

— Глупости! Что еще за банда? — На крыльце Дэлтонов было шумно. Он посмотрел туда. — Как вы думаете, это еще долго будет продолжаться?

— Не знаю. Наверное, до двенадцати. В двенадцать они начнут готовить.

Он посмотрел на часы и кивнул.

— Послушайте, я хочу проникнуть в дом к Ланкастерам. У меня с собой ключ Джима. И времени достаточно — сорок пять минут. Как вы думаете, в доме кто-то есть? Эмили, конечно. А из слуг?

— Слуг нет. У Пегги выходной, а Дженни в церкви. Одна Эмили. Она, наверно, спит.

Он с восхищением посмотрел на меня.

— Вот так! Чем больше я вижу вас, тем больше думаю о нашем преступнике. Все известно до малейших деталей, и тем не менее… Хорошо, вы согласны рискнуть? Мне нужно, чтобы кто-то меня подстраховал.

— Согласна, конечно. Но если вы работаете с полицией, почему бы вам не сделать это открыто, мистер Дин? А вдруг Эмили не спит?

— Эмили меня не волнует. И я не работаю с полицией в открытую. Я могу сделать больше, если буду действовать самостоятельно. И они знают это.

Я чувствовала себя очень неудобно, но все оказалось довольно просто. Заметив, что встреча на крыльце Дэлтонов подходит к концу, я должна была позвонить в дверь. Прежде чем Элен успеет вернуться, мистер Дин сможет покинуть дом. А пока я должна была гулять за домом Ланкастеров, быть наготове.

Мероприятие прошло великолепно. Никаких звуков в доме. Я сначала гуляла в саду, а потом подошла к кухонному крыльцу. В конце концов я присела на ступеньку, свернувшись клубочком, как кошка на солнышке. Я слышала, что у меня над головой открылось окно, а потом тихонько закрылось. Эмили все еще спала. На задней дороге никто не появился, то есть сборище еще не закончилось.