Мегрэ и старики

— Сразу после войны. Он как раз вернулся из-за границы, а его лакей умер.

— Значит, вы одна жили с графом в этой квартире?

— А что в этом плохого?

Задавая вопросы, Мегрэ не следовал определенной логике, так как не видел в этом деле ничего логичного. Он просто нащупывал слабое место.

— Когда вы поступили к нему на службу, это был почти еще молодой человек.

— Он был на три года старше меня.

— Вы знали, что он был влюблен?

— Я относила его письма на почту.

— Вы его не ревновали?

— С чего бы это?

— У вас были любовники?

Она посмотрела на него взглядом, полным презрения.

— А вы не были его любовницей?

Мегрэ испугался, увидев, как она устремляется к нему, готовая выцарапать глаза.

— Я знаю из его переписки, — продолжал он, — что у него были похождения.

— Разве это не его право? Но некоторых из них мне доводилось выставлять за дверь, потому что они были не для него и могли бы навлечь на него неприятности.

— То есть вы беспокоились о его личной жизни.

— Он был очень добрым и до конца оставался наивным.

— Однако он блестяще справлялся с деликатной ролью посла.

— Это разные вещи.

— Вы никогда от него не уходили?

— Об этом говорится в письмах?

Теперь настал черед Мегрэ не отвечать на вопрос, а настаивать на ответе.

— На какое время вы с ним расставались?

— На пять месяцев.

— В какое время?

— Когда он работал на Кубе.

— Почему?

— Из-за женщины, которая потребовала, чтобы он меня выставил.

— Что это за женщина?

Молчание.

— Почему она не могла вас терпеть? Она жила с ним?

— Она приходила к нему каждый день, а часто и оставалась на ночь в посольстве.

— И куда вы ушли?

— Я сняла маленькую квартирку около Прадо.

— Ваш патрон навещал вас там?

— Он не отваживался, только звонил и просил запастись терпением. Он знал, что это долго не продлится. А я все же купила билет в Европу.

— Но не уехали?

— Накануне отъезда он приехал за мной.

— Вы знаете принца Филиппа?

— Если вы на самом деле читали письма, у вас нет нужды спрашивать об этом.

— Вы мне не ответили.

— Я его видела, когда он был маленьким на улице Варенн.

— Вам не пришло в голову позвонить сегодня утром принцессе, прежде чем отправляться на набережную Орсе?

Она невозмутимо посмотрела ему в глаза.

— Почему вы этого не сделали, ведь, как вы сами говорите, долгое время были связующим звеном между ними?

— Потому что сегодня день похорон принца.

— А потом, когда мы отлучались, у вас не возникало желания известить ее?

— В кабинете все время кто-нибудь был.

В дверь постучали. Это был полицейский, дежуривший у входа:

— Не знаю, будет ли это вам интересно. Но думаю, я правильно сделал, что принес вам эту газету.

Это была вечерняя газета, вышедшая, должно быть, часом раньше. Крупный заголовок на две колонки в низу полосы гласил: «ЗАГАДОЧНАЯ СМЕРТЬ ПОСЛА».

Текст был краток.

«Сегодня утром был обнаружен у себя в квартире на улице Сен-Доминик труп графа Армана де Сент-Илера, долгое время работавшего послом Франции в разных столицах, в том числе в Риме, Лондоне, Вашингтоне.

Находясь несколько лет в отставке, Арман де Сент-Илер опубликовал два тома мемуаров и занимался правкой корректурных оттисков третьего тома, когда, похоже, и был убит.

Преступление было обнаружено рано утром старой служанкой.

Пока не известно, была ли причиной убийства кража или же нужно искать ее в другом».

Мегрэ протянул газету Жакетте и посмотрел на телефон. Он задавался вопросом, узнали ли об этом на улице Варенн из газеты или кто-нибудь сообщил Изабель эту новость.

В этом случае, какова была ее реакция? Отважится ли она сама прийти сюда? Или пришлет сына за информацией? А может, будет ждать в тиши своего особняка, где в знак траура закрыли ставни?

Не следовало ли ему, Мегрэ…

Он поднялся, недовольный собой, недовольный всем на свете, подошел к окну, выходящему в сад и, к великому неудовольствию Жакетты, стал выколачивать трубку о каблук ботинка.

Глава 4

Старая дева, маленькая, чопорно сидящая в своем кресле, с ужасом прислушивалась к голосу комиссара: она еще не слышала, чтобы Мегрэ говорил таким тоном. Правда, обращался комиссар не к ней, а к кому-то невидимому на другом конце провода.

— Нет, месье Кромьер, я не составлял никакого коммюнике для прессы и не приглашал ни журналистов, ни фотографов, как это охотно сделали бы господа министры. Что же до вашего второго вопроса, то я не имею ничего нового вам сообщить, никакой, как вы говорите, зацепки; а если мне что-то и удастся обнаружить, я тут же представлю рапорт судебному следователю…

Он заметил, как Жакетта исподтишка бросила быстрый взгляд на Жанвье. Похоже, хотела обратить его внимание на несдержанность комиссара; на губах ее играла легкая улыбка, словно старушка хотела сказать:

«Ну и начальник у вас, инспектор…»

Мегрэ увел коллегу в коридор:

— Я пока забегу к нотариусу. А ты продолжай допрашивать ее, только помягче, не слишком дави — сам знаешь, что я хочу сказать. Может быть, тебе повезет больше, чем мне, и ты ее как-нибудь очаруешь.

По правде говоря, если бы он еще утром мог предвидеть, что будет иметь дело с упрямой старой девой, то захватил бы с собой Лапуэнта, а не Жанвье: всей уголовной полиции было известно, что Лапуэнт лучше, чем кто бы то ни было, умеет обращаться с дамами преклонных лет. Одна из них даже как-то сказала ему, покачав головой: «Не могу понять, как такой воспитанный молодой человек занимается подобным ремеслом… — И добавила: — Уверена, это заставляет вас страдать».

Комиссар очутился на улице, где перед домом караулил всего один журналист: его сотоварищи отправились в ближайшее бистро освежиться.

— Ничего нового, старина… Можешь не ходить за мной.

Ему не пришлось далеко идти: в этом деле вообще далеко ходить не приходилось. Можно было смело сказать, что для всех, кто был так или иначе в это дело замешан, Париж ограничивался несколькими улицами аристократических кварталов.

Дом нотариуса на улице Вийерсексель был построен в ту же эпоху, в том же стиле, что и дом на улице Сен-Доминик: во двор тоже вели ворота, широкая лестница была застлана красным ковром, а лифт поднимался и опускался мягко и бесшумно. Но комиссару не пришлось воспользоваться им, ибо кабинет располагался на втором этаже. Кожаная обивка двойных дверей была превосходно вычищена, и табличка, приглашавшая посетителей входить без стука, тоже сверкала.

Ну, если опять придется иметь дело со стариками…

Он был приятно удивлен, когда среди клерков заметил красивую женщину лет тридцати.

— Могу я видеть месье Обонне?

Конечно, в конторе было слишком тихо, даже как-то торжественно, но его не заставили ждать и тут же провели в просторную комнату, где мужчина всего лишь лет сорока пяти поднялся ему навстречу.

— Я — комиссар Мегрэ… пришел к вам по делу одного из ваших клиентов, графа де Сент-Илера.

Его собеседник отозвался с улыбкой:

— В таком случае это касается не меня, а моего отца.

Пойду посмотрю, свободен ли он сейчас…

Месье Обонне-сын прошел в соседнюю комнату и пробыл там какое-то время.

— Сюда, пожалуйста, месье Мегрэ…

Разумеется, на этот раз перед комиссаром воистину оказался старец, к тому же в не слишком хорошей форме. Обонне-отец, часто моргая глазами, восседал в кресле с высокой спинкой, и вид у него был такой, словно его только что разбудили.

— Говорите погромче… — посоветовал сын перед тем, как уйти.

Когда-то месье Обонне был очень толстым. Он и сейчас сохранил некоторую полноту, но тело его стало дряблым, всюду висели складки. Одна нога была в ботинке, а другая, с распухшей лодыжкой, — в войлочном шлепанце.

— Полагаю, вы пришли поговорить со мной о моем бедном друге?..