Одна пуля — для одного

Он сказал, что не будет, затребовал пару сэндвичей и море кофе, засим я удалился. Добрался до лифтов, спустился вниз и в фойе обрел телефонную кабину. Опять ответил Орри Кэтер; я сразу заподозрил, что он и Сол продолжают свой пинокль на троих с Вулфом.

— Итак, я в пути, — сообщил я Вулфу, едва он взялся за трубку. — За сэндвичами с мясом для нас с Поулом. Увы, у меня нет никакого плана. Он пообещал не звонить вам в мое отсутствие, и, если я не вернусь, ему конец. Он вторгся в кабинет Кейса, причем, обратите внимание, вопреки протестам Дороти, с намерением торчать там безвыходно. Пока у него в активе целый день. Как мне поступить? Вернуться домой? Пойти в кино?

— Поул перекусил?

— Нет, конечно. Для того и сэндвичи.

— Придется тебе в этом случае доставить их по назначению.

— Ладно, — согласился я. — А как быть с чаевыми? Кстати, ваш номер не прошел. Занять его надолго не удалось. Он быстро отыскал в столе перечень путешествий Талботта и перенес на страничку из именного Кейсова блокнота. Список у меня в кармане.

— Прочитай мне его.

— Сколь же вы нетерпеливы, — я достал из кармана бумажку и доложил Вулфу перечень городов и дат.

По завершении фарса я спросил:

— Допустим, я покормлю его — что потом?

— Сразу же после вашего ленча звони.

Я трахнул трубкой по рычагу.

Сэндвичи были отменные. Мясо — нежное, хлеб — ароматный. Некоторая загвоздка возникла с молоком, пинты мне оказалось мало, пришлось растягивать удовольствие. В промежутки между глотками мы обсуждали проблемы, и тут я дал промашку. Мне вообще не следовало рассказывать Поулу о чем бы то ни было, особенно сейчас: чем больше я его созерцал, тем меньше он мне нравился. Но я расслабился и сболтнул, что по моим расчетам никаких операций против телефонистки или официанта не предпринималось. Поул тотчас преисполнился решимости звонить Вулфу и поднимать вопеж. Дабы попридержать его, я вынужден был упомянуть о других разработчиках дела: как знать, кем или чем они занимаются. Я уж и сам настроился на звонок, но тут как раз вошли Дороти Кейс и Виктор Талботт. Я встал. Поул — нет.

— Алло, — сказал я жизнерадостно. — Неплохая у вас тут резиденция.

Ни поклона, ни кивка в ответ. Дороти усаживается на стул близ стены, задрав кверху подбородок, и устремляет на Поула свой взор. Талботт проходит к столу черного дерева и говорит Поулу:

— Черт побери, вы прекрасно знаете, что не имеете никакого права здесь хозяйничать, лазить по ящикам, командовать служащими. У вас здесь вообще никаких прав. Даю вам минуту — чтоб духу вашего здесь не было!

— Вы мне даете? — Поул был гнусен и на взгляд, и на слух. — Вы — наемный работник, и нанимать вас скоро перестанут, а я совладелец, и вы мне даете минуту… Я командую служащими. Я помогаю им исповедоваться, два из них сейчас в конторе у законника выкладывают на бумагу свои показания. На Бродайка написана жалоба: что он пользовался краденым, и он сейчас, может, уже арестован.

— Убирайтесь! — сказал Талботт.

Не двинувшись с места, Поул добавил:

— Могу присовокупить: и на вас тоже написана жалоба: что вы воровали дизайны и продавали их Бродайку.

Талботт, стиснув зубы, сказал:

— Убирайтесь прямо сейчас.

— У меня есть полная возможность остаться. Так что я останусь, — глумливо ухмылялся Поул, отчего его морщины прорезались еще глубже. — Вы, верно, заметили: я не один.

Меня это ничуть не задело.

— Минуточку! — внес я ясность. — Готов подержать ваш пиджак, не более. Не рассчитывайте на меня, мистер Поул. Я всего только зритель, если умолчать о том, что вы задолжали мне за ленч. Девяносто пять центов — прежде чем вы уйдете, разумеется, в случае вашего ухода.

— Я не уйду. Нынче совсем не то, что тогда утром, Вик. Есть свидетель.

Талботт предпринял два быстрых шага, ногой отодвинул массивный эбеновый стул от стола; он не дотянулся до Поулова горла, но заполучив взамен его галстук, рванул этого типа на себя. Поул подался вперед, пытаясь одновременно привстать, по Талботт быстрым движением протащил его вокруг стола.

И вдруг Талботт рухнул на пол, спиной книзу, держа в воздетой руке кусок галстука. Поул, не слишком шустрый даже для своего возраста, на сей раз показал наилучшие бойцовские качества. Кое-как поднявшись на ноги, он начал вопить: «На помощь! Полиция! На помощь!»; в крике своем он брал высочайшие ноты, хватаясь при этом за стул, на котором я только что сидел, и поднимая его над собой. Он замыслил обрушить стул на распростертого врага, и мои ноги каждой мышцей приготовились к прыжку, но Талботт, вскочив, сам отклонил удар.

Взывая о помощи, Поул прогалопировал поперек комнаты, к столу, загроможденному всяческой утварью, схватил электрический утюг и метнул его. Пролетев мимо Талботта, который успел увернуться, утюг обрушился на эбеновый стол и сшиб телефон на пол. Он стал мишенью для утюга? Эта мысль, очевидно, разъярила Талботта. Когда он вновь добрался до Поула, то уже не пытался ухватиться за что-нибудь более существенное, чем галстук, а размахнулся и двинул Поула в челюсть, хотя я предупреждал вчера, что этого не следует делать.

— А ну-ка прекратите! — прогудел новый голос.

Сделав равнение направо, я заметил враз две вещи: во-первых, Дороти, сидевшая в кресле, даже не развела скрещенные ноги; во-вторых, власть, представленная на сей раз слегка знакомым мне сыщиком, могла начать действовать.

Он направился к гладиаторам.

— Не надо так себя вести, — объявил он. И тотчас Дороти очутилась рядом с ним.

— Этому человеку, — говорила она, указывая на Поула, — было предложено удалиться, а он не пожелал. Я здесь хозяйка, а ему нечего делать под этой крышей. Я напишу иск о вторжении или о нарушении спокойствия. Он хотел убить стулом мистера Талботта — а потом еще и утюгом.

Телефон я поднял с пола, поставил на место и теперь блуждал вокруг, представитель закона зыркнул на меня:

— А с чего бы это, Гудвин, ты подобрал когти?

— Безо всякого злого умысла, просто, — ответил я уважительно, — чтоб на них не наступили.

Теперь Талботт и Поул заговорили в два голоса.

— Понимаю, понимаю, — твердил ошеломленный сыщик. — С такими людьми, как вы, надо, по-моему посидеть, поговорить, обсудить проблемы, но после того что случилось с Кейсом, это обычное дело… — Он воззвал к Дороти: — Вы предъявляете ему обвинение, мисс Кейс?

— Разумеется.

— Тогда так! Следуйте за мной, мистер Поул!

— Никуда я не пойду, — проговорил все еще отдувавшийся Поул. — Я здесь по праву и никуда не пойду!

— Пойдете, пойдете! Слышали, что сказала эта леди.

— Ее-то я слышал, да вы ведь меня не выслушали. На меня нападают, меня же обвиняют. Тогда и я обвиняю. Я мирно сидел в кресле, даже пальцем не пошевелил, а Талботт хотел меня придушить, ударил меня — да вы видели, что он меня ударил?

— В порядке самообороны, — заявила Дороти, — Когда вы бросили в него утюг…

— Чтоб спасти себе жизнь. Он напал…

— Хватит, — оборвал его представитель закона. — Вы оба пойдете со мною, оба — понятно?!

И они-таки пошли; сперва поизрасходовали силы на воздух, на крики да жесты, а потом пошли.

У меня появилась возможность потрудиться на пользу порядка: я поднял стул, на котором только что восседал Поул, подобрал и вернул на место утюг.

— А вы, оказывается, трус, не так ли? — поинтересовалась Дороти.

— Спорный вопрос, — сказал я, — Скажем, на городском празднике авиации против безоружного лилипута я отважен как лев. Или с женщиной. Попробуйте ущипнуть меня. Но, конечно, против…

Задребезжал звонок.

— Телефон, — сказала Дороти.

Я подтянул к себе аппарат, снял трубку.

— Мисс Кейс там?

— Ага, — сказал я. — Она заседает. Что-нибудь передать ей?

— Скажите, что мистер Дональдсон пришел к ней.

Я исполнил эту просьбу, и впервые за время нашего знакомства лицо Дороти на сто процентов усвоило общечеловеческую мимику. Едва прозвучало имя Дональдсон, как испарились малейшие признаки игры с воздеваемыми бровями, лицо напряглось и побледнело. Так или иначе, Дороти, была вконец перепугана… Мне надоело ждать, и я повторил: