Врежь побольнее

Умрет или нет?

Хельга смотрела на свои часы из золота я платины, один из множества свадебных подарков Германа. Они показывали четверть двенадцатого.

Через открытое окно до нее доносился шум голосов. Дуговые фонари телеоператоров отбрасывали на потолок комнаты тени.

Новость распространилась моментально и шакалы от прессы были тут как тут, но управляющий отделом закрыл доступ на верхний этаж. А все телефонные звонки подвергались строгому отбору на коммутаторе.

– Умрет или нет?!

Этот вопрос непрестанно вертелся в голове Хельга.

Хинкль проявил себя хозяином положения. Он появился через каких-то несколько секунд и одним взглядом охватил всю сцену: Рольфа на полу, Хельгу, прижавшуюся к противоположной стене. Быстро подойдя к Рольфу, он опустился на одно колени и пощупал пульс.

– Он умер? – спросила Хельга.

В ответ Хинкль коротко покачал головой, затем поднял худое тело так, словно оно ничего не весило, и исчез в спальне.

Хельга пришла в себя и, подойдя к телефону, попросила старшего портье немедленно прислать врача в номер Рольфа. У того от неожиданности перехватило дыхание. Хельга не стала дожидаться вопросов и положила трубку.

Из спальни вышел Хинкль, невозмутимый и серьезный.

Она сказал, что вызвала врача.

– С вашего разрешения, мадам, я советовал бы вам вернуться к себе, – сказал он. – Вы можете позвонить доктору Леви.

– У Германа приступ?

– Боюсь, что да, мадам. Нужно сообщить мистеру Уинборну и мистеру Леману.

Хельга вернулась в свой номер и связалась с доктором Леви. Он в Парадиз-стрит принимал гостей и только что кончил обедать. Но пообещал заказать воздушное такси и быть у нее через два час. Уинборн был в театре, и она оставила для него сообщение.

Леман нетвердым от волнения голосом сообщил, что возьмет реактивный самолет дирекции и прибудет завтра утром. Он возбужденно спросил, знает ли о случившемся пресса.

Хельга ответила, что насколько ей известно, пока нет.

– Биржа повалится к чертям, – простонал Леман.

Она нетерпеливо бросила трубку.

Возвращаясь в номер Рольфа, она заметила рослого темноволосого охранника в фуражке и с пистолетом на боку, стоявшего на верхней площадке лестницы, и еще одного перед лифтом. Оба козырнули при ее появлении.

Управляющий отелем был в гостиной. Он сказал, что вызванный врач находится у Рольфа. Затем, заметно обеспокоенный, он пробормотал слова сочувствия. Хельга не обратила на него внимания.

Когда Рольф застал ее врасплох, она захлопнула красную папку. Та все еще лежала на столе, напоминая красный сигнал тревоги, и Хельга убрала ее в ящик.

Из спальни вышел моложавый, грузный, сильно вспотевший темнокожий доктор. Он представился, как доктор Беллами. Хельга видела, что вызывает в обеспокоенном враче благоговейный трепет. Сообщив, что ее муж перенес сильный удар, и все необходимое ему будет сделано, он поспешил к телефону.

Хельга подошла к дверям спальни, но появившийся Хинкль загородил дорогу.

– Вам лучше не входить, мадам, – сказал он живо. – Положитесь на меня. Она кивнула.

– Доктор Леви приедет, – она помедлила в нерешительности. – Он сильно страдает?

– Нет, мадам.

Управляющий, который прислушивался к разговору, приблизился к ним.

– Позвольте проводить вас в ваш номер, миссис Рольф. Когда Хельга направилась к выходу, Хинкль закрыл дверь спальни. Она остановилась, а потом, подойдя к столу, достала красную папку и в сопровождении управляющего вернулась к себе. У дверей управляющий сказал:

– Я позабочусь, чтобы вас не беспокоили. Все звонки будет принимать служащие мистера Рольфа. Вы не обедали? Могу предложить...

– Нет, ничего не надо, благодарю вас.

Хельга вошла в номер и закрыла за собой дверь. Тут она вспомнила о свидании с Гарри Джексоном и почувствовала острое, как боль, разочарование.

В шейкере нашлись остатки мартини. Она выпила, закурила и села. Так она провела часа два с папкой на коленях, куря сигарету за сигаретой и мурыжа одну мысль: умрет или не умрет?

Пришел доктор Леви.

Он заглянул к ней лишь на несколько минут. С ее мужем был серьезный удар, сообщил он, и его перевезут в больницу, как только он сочтет это безопасным. Очень жаль, что новость распространилась, Теперь с появлением прессы ей лучше оставаться в своем номере. Администрация отеля понимает, какое создалось положение. Меры безопасности будут соблюдаться и дальше. Не примет ли она таблетку снотворного?

В девять, когда она должна была встретиться с Гарри Джексоном, ее разбудил телефонный звонок. Телефонистка, понизив голос, спросила, будет ли миссис Рольф разговаривать с Стенли Уинборном.

Уинборну передали тревожное известие во время первого акта пьесы. Он немедленно вернулся домой. Хельга передала ему содержание беседы с доктором Леви.

– Я связался с Леманом, – Уинборн говорил холодным тоном. – Мы будем у вас завтра утром.

«Стервятники слетаются», – подумала она. Вошел управляющий, неся на подносе маленькие бутерброды и шейкер с коктейлем.

– Вам нужно немного подкрепиться, миссис Рольф, – сказал он. – Пожалуйста, съешьте что-нибудь.

Он вышел.

Внезапно Хельга почувствовала волчий аппетит.

Она набросилась на бутерброды, уничтожая их один за другим, сердясь при этом, что они такие маленькие. Но выпив три коктейля и съев все бутерброды, она в достаточной мере насытилась, успокоилась и раскрыла красную папку, чтобы еще раз перечитать письмо.

«Умрет или нее? – спросила она себя еще раз сегодня, убрав письмо обратно в папку. – Если умрет, проблема будет решена. О письме знал только один Хинкль. – Хельга задумалась: – Можно ли рассчитывать на его молчание? Ей вспомнился Арчер, которого она меньше, чем кого бы то ни было, могла заподозрить способным на шантаж. И все же он стал шантажистом. Хинкль? Но голословные обвинения не имеют места, и если она уничтожит письмо, все на этом и кончится. Уинборн, конечно, поверил бы ему, скажи тот о письме, но ничего не смог бы сделать. У него хранится первоначальное завещание. Ему придется действовать в соответствии с его условиями. Шестьдесят миллионов долларов.., но только, если Герман умрет. Умрет или нет?!» Она ударила стиснутыми кулаками друг о друга.