Чисто научное убийство

— Я только хотел поинтересоваться, все ли с вами в порядке. Вы нормально добрались домой?

О Господи, — только Люкимсона мне не хватало! Что ему нужно? Свои деньги он получил, профессиональный долг исполнил…

— Нормально, — пробормотал я и немедленно вспомнил, что сам же вчера вечером завернул флакончик с шипами в носовой платок, платок положил в брючный карман, а брюки повесил в шкаф — с глаз долой.

— Нормально, — повторил я. — Извините, я тут немного занят, работаю…

— Я рад, — сказал Люкимсон, — что у вас все в порядке, но, видите ли, ваша аура мне показалась слабоватой, вы непременно должны придти ко мне хотя бы еще на один сеанс. Совершенно бесплатно, я просто обязан завершить свою работу…

Что он несет? «Слабоватая аура». Выпадение чакры… Бред. Да, но ведь именно этот шарлатан своими пассами заставил меня вспомнить и о мире-2, и об Айше, и наконец, вчера вечером я вовсе не считал Люкимсона шарлатаном, напротив, сам к нему напросился и уже хотя бы поэтому должен быть с ним повежливее.

— Обязательно приду, — сказал я. — Чуть позже. Сейчас я действительно занят. Хорошо?

— Не забудьте, — голос экстрасенса показался мне неуверенным, он будто обдумывал скрытый смысл моих слов и делал свои выводы. Мало ли какие выводы он мог сделать, в том числе — правильные.

— До свиданья, — сказал я и положил трубку. Не хватало, чтобы мои мысли кто-то читал по телефону.

Брюки я повесил на крайнюю левую вешалку, там еще висела моя сиреневая рубашка в полоску. Рубашку я увидел, как только открыл шкаф.

Брюк не было.

Я порылся в ворохе каких-то тряпок, лежавших на дне шкафа, ничего, естественно, не обнаружил и застыл в позе Мыслителя, только что вставшего со своего камня.

Что делать? Я положил флакончик к карман — это точно. А брюки… Нет, пускать мысль по кругу, как цирковую лошадь, верный способ рехнуться. В конце концов, если я допустил существование мира-2, то именно там мои брюки и оказались, почему нет? Оттуда появился флакончик, туда он и отправился — что я знаю о законах физики, которые связывают наши два мира? А может, не два, а все десять — что я знаю об этом?

Я закрыл шкаф и пошел в ванную, точнее поплыл по воздуху, поскольку ног не ощущал совершенно. Конечно, брюки лежали в корзине для грязного белья — Рина успела перед уходом на работу навести порядок. Скорее всего, она и не подумала очистить карманы, она никогда этого не делала, из-за этого у нас время от времени происходили стычки, потому что вдруг оказывался выстиранным мой талон на парковку машины или какая-нибудь из многочисленных квитанций; на мои возмущенные реплики Рина отвечала, что лазить по карманам не приучена, и я сам должен следить, чтобы в них ничего не было…

Платок был на месте — в левом кармане. Я развернул его, и флакончик упал на пол. Четыре шипа — все как один. Точнее — все, кроме одного. Недоставало того самого, с капелькой на кончике.

Моего.

Глава 10

Решение

Я сидел на краю ванны, и, если бы мне сейчас потребовалось изложить на бумаге ощущения приговоренного к смертной казни, я сделал бы это с полным знанием предмета. Я, например, описал бы безразличие, с которым произносил мысленно слово «смерть». Я никогда — в прежней жизни — не понимал, как может человек в здравом уме и твердой памяти преодолеть такой всепоглощающий инстинкт, как инстинкт самосохранения. Для этого нужно впасть в маразм или лишиться рассудка иным способом — как иначе можно удержать себя от того, чтобы вытащить голову из готовой уже петли, выбросить в мусорное ведро шприц с наркотиком или спрятать подальше с глаз долой патроны от пистолета? Мне казалось, что ни один человек не может сказать «я сделаю это с собой», — и действительно сделать. Если это происходит, то лишь в тех случаях, когда сознание и подсознание меняются местами, то есть при полной потере разума и иных человеческих качеств. Иначе инстинкт самосохранения не победить.

Теперь я убедился в том, что был неправ. Безусловно, я находился в здравом рассудке. Настолько здравом, что мог сейчас выстроить всю логическую цепочку, описать без противоречий все происходившие события, в которые оказался случайным образом вовлечен. Мне никогда не везло в лотерею. Почему же так странно «повезло» в этой единственной лотерее, выигрыша в которой я никогда не добивался, поскольку даже не знал о его существовании?

Подозревал — может быть. В мире не так уж редко происходят события, которые проще всего объяснить существованием параллельных миров и внезапным их пересечением. Возникает некий канал, нечто происходит в нашем мире — нелогичное с обычной точки зрения, но вполне естественное, если пересеклись два мира. А потом канал закрывается так же неожиданно, как возникает, и все течет своим чередом, лишь в памяти оставляя ощущение неразгаданной загадки, и на страницах газет — отзвук романтической тайны. Читаешь о странных фигурах, появляющихся ночью посреди комнаты, или о странных дисках в небе, или о самопроизвольно передвигающихся предметах, и — не веришь ничему, хотя внутренне допускаешь, что да, так может быть, но — не с тобой.

А когда случается с тобой… Тогда сидишь на краю ванны, держишь в кулаке флакончик с четырьмя шипами — свидетельство еще не прервавшейся связи с иной Вселенной — и спокойно рассуждаешь о том, что теперь нужно придумать иной способ ухода.

Оставаться попросту нельзя. Роман еще несколько часов, может — сутки, будет разрабатывать пустую породу, а потом неизбежно придет к выводу, что, как ни выгораживать непутевого соседа, но убить Айшу Ступник мог он и только он — Песах Амнуэль. Придя к такому выводу, Бутлер и Липкин немедленно обнаружат и все доказательства. Не разберутся в мотивах — я и сам в них не мог разобраться, пока не пришел к фантастической, с точки зрения нормального полицейского, идее о параллельных мирах. Но в любом случае — Амнуэля должны будут арестовать и судить. И осудить, естественно: вот тело, вот подозреваемый, а вот прямые улики. Пожизненное заключение — у нас в Израиле нет смертной казни. Слава Богу…

Слава Богу? Провести в «Абу Кабире» десятки лет среди убийц, наркоманов и арабских террористов? Опозорить жену, сына, коллег?

Я сидел на краю ванны и думал о том, что не мог выронить (из закрытого флакончика?) отравленный шип. Не брала его и Рина — она взяла бы весь флакончик и непременно обратилась бы ко мне с вопросом, что все это означает. Значит, я вытащил шип сам, причем еще до того, как Рина унесла брюки в стирку. Я мог сделать это только тогда, когда вернулся от Люкимсона — до того, как разделся и улегся в постель.

Я не помнил ничего подобного. Память продолжала шалить. Значит, канал, связывающий меня-первого и меня из мира-2, продолжал действовать. Все могло случиться, и нужно было кончать с этим как можно быстрее.

Пока не пришла Рина.

Если нет шипа, придется воспользоваться веревкой. К сожалению, у меня нет и никогда не было огнестрельного оружия. Есть еще всякие домашние яды на кухне, растворители и жидкости для мытья посуды. Но, не зная их действия, пить эту дрянь просто глупо. Быстро не умрешь, одно мучение и без гарантии успеха.

Броситься из окна? Третий этаж, можно переломать ноги и остаться жить.

Веревка. Есть у меня дома нормальная веревка?

Я пустил в ванну воду и подумал, что есть еще один вариант — вскрыть себе вены. И если уж выбирать…

На миг что-то промелькнуло в мыслях, я будто увидел себя со стороны — сидящего на краю ванны, качающего ногой и вслух рассуждающего о том, что эстетичнее — веревка или лезвие. Картинка была нелепой, и я мгновенно понял, как именно ее нелепость способна соединить все элементы мозаики. Но то, что всплыло из подсознания, тут же и исчезло, погрузившись, будто дельфин, показавший на мгновение свою черную блестящую спину.

Что это было? Какая-то новая идея? Сигнал из мира-2? Возможно, я сумел бы разглядеть спину дельфина там, под водой, но…

Зазвонил телефон.