Не спите, Иможен! Наша Иможен

— Никаких «но»! Если партию приходится прервать, победителем считают того, кто набрал больше очков. Просто, ясно и логично. Идите, Сэм, я вас подожду и с удовольствием выпью за ваше здоровье.

— Я не согласен, шеф!

Мак–Клостоу с горькой обидой поглядел на помощника.

— Так вы еще плюс ко всему не умеете проигрывать, Сэм?..

— Я не считаю себя проигравшим!

— Вы меня очень огорчаете, Сэм, и…

— Сожалею, шеф!

— Молчите, когда говорю я! Вы просто–напросто недостойны формы, которую носите! Вы ее обесчестили! Я предупреждаю вас по–дружески, чтобы вы поскорее исправились… Вы не имеете права пятнать честь полиции, гордости всего Соединенного Королевства! Понятно?

— Нет.

— Ага… Притворство и двуличие… Ну, в последний раз спрашиваю, Тайлер: признаете вы себя побежденным или нет?

— Нет.

— Превосходно! Раз так, дайте мне свое досье — я сделаю в нем пометку о вашем недостойном поведении!

— Сами возьмете, коли на то пошло!

— Еще того не легче! Вы озлобленный человек и мятежник, Тайлер!

— Ладно, пойду погляжу, что делается в Каллендере.

— Я запрещаю вам!

— Вы не имеете права мешать мне выполнять свой долг!

— Ваш долг — поскорее принести мне проигранную бутылку!

— И не подумаю! Во–первых, мы так и не доиграли, а во–вторых, вы передергивали!

— Я?! И вы смеете оскорблять старшего по чину?!

— Правды боятся только трусы и дураки!

Мак–Клостоу, побагровев до корней волос, приблизился к подчиненному.

— Тайлер! — угрожающе прорычал он. — Вот уже второй раз за время разговора вы упоминаете о неких идиотах и дураках… Уж не возникло ли в вашем анархистском уме противоестественной связи между означенными особями и сержантом Арчибальдом Мак–Клостоу? Подумайте хорошенько и отвечайте, Тайлер! Скажете «да» — я разобью вам морду, а — «нет» — так я назову вас проклятым лжецом и опять–таки разобью морду! Так что поосторожнее! Ну, я жду ответа!

Полисмен вытянулся по стойке смирно и во всю силу легких гаркнул:

— Смерть тиранам!

И прежде чем Арчибальд успел опомниться от удивления и ужаса, в которые его повергло столь неожиданное заявление констебля, тот сделал безупречный поворот на 180 градусов из кабинета.

В Пембертонский колледж Мак–Хантли пришлось ехать мимо гаража Ивена Стоу. Он остановился у бензоколонки и попросил залить полный бак. Стоу, казалось, совершенно забыл об их прежних стычках.

— Вернулись отдохнуть в наш прекрасный Каллендер, инспектор? — с самым гостеприимным видом осведомился он. — Так я и думал, что в конце концов вы полюбите наш городок!

— Зато мне не очень–то по душе его жители!

— Ба! Они не хуже и не лучше, чем везде.

— Неправда, мистер Стоу! Их безразличие к ближним шокировало бы даже варваров с континента! Женщина, потерявшая мужа и любовника, ведет себя так, будто это сущие пустяки!

— Ну, знаете, женщины вообще странные создания…

— А что вы скажете о хозяине, который с полным равнодушием относится к гибели любимого помощника, мистер Стоу?

— Коли вы имеете в виду меня, инспектор, могу вам ответить одно: раз Кёмбре решил бросить работу, с чего бы мне особо печься о его судьбе?

— Занятная психология!

— В моем возрасте поздно меняться. К тому же не понимаю, вам–то что за дело до моих чувств?

— Они интересуют меня лишь в той мере, в какой имеют отношение к расследованию, мистер Стоу. Я должен найти убийцу, хотя здесь, похоже, это никого не волнует.

— А почему мы должны делать за вас работу?

— Такой невероятный цинизм только увеличивает мои подозрения на ваш счет, мистер Стоу.

— Тут уж я бессилен, инспектор.

Директор Пембертонского колледжа принял Дугала с утонченной вежливостью, свойственной выходцам из Оксфорда и Кембриджа. Он проводил гостя в строго и со вкусом обставленный кабинет, усадил под портретом основателя колледжа, мистера Пембертона — аристократического вида господина с бородкой «а–ля Линкольн», — налил ритуальный бокал виски и опустился в директорское кресло.

— Не в моих привычках поддерживать тесные отношения с полицией, инспектор. Не то чтоб я презирал людей вашей профессии — совсем наоборот! — просто мы вращаемся в разных сферах. Впрочем, это нисколько не мешает мне питать глубочайшее уважение к мистеру Копланду, тем более что мы с ним познакомились при самых трагических обстоятельствах — несколько лет назад в колледже произошло убийство… я тогда долго не мог оправиться от потрясения. Однако, полагаю, вы пришли сюда не из–за этой давней истории?

Старик любил поговорить и явно любовался своим ораторским искусством.

— Нет, господин директор, вовсе нет. Тем не менее я был бы вам премного обязан, если бы вы согласились поделиться со мной кое–какими воспоминаниями.

— Но зачем?

— Например, меня очень интересует, помните ли вы те времена, когда в вашем колледже учились Хьюг Рестон, Кит Лидберн и Дермот Гленрозес.

Суровое лицо директора озарила улыбка.

— Это было так давно, инспектор… Помню ли я четырех мушкетеров? Еще бы мне их не помнить! Они были почти неразлучны: один за всех и все за одного!

— Четырех? А кто же четвертый?

— Д'Артаньян, или Ивен Стоу. Гленрозес был Портосом, Лидберн — Атосом, Рестон, самый хитрый из всех, — Арамисом.

— Должно быть, ваши питомцы сохранили эту дружбу навсегда, потому что и теперь в полном согласии живут в Каллендере, только сейчас их осталось трое…

— Да, я слышал печальную новость… Тем не менее позволю себе заметить, что Хьюг Рестон вызывал у меня наименьшие симпатии. Он с такой холодной безжалостностью терроризировал «желторотиков»… Несколько раз мне даже пришлось вмешаться. А однажды я вообще чуть не выгнал парня из колледжа, да упросили трое остальных. Представляете, Рестон требовал с младших учеников платы за покровительство! Самый настоящий шантаж! Нет, инспектор, что ни говори, Хьюг Рестон не был джентльменом.

— А остальные?

— Самый умный и способный — Стоу, наиболее ограниченный — Лидберн. Гленрозес и Рестон, закончив мой колледж, поступили в университет, Лидберн, унаследовав от отца мясную лавку, занялся торговлей…

— А Стоу?

— Предпочел записаться в армию рядовым.

— Довольно странно для, по вашим же словам, одаренного юноши, правда?

Директор явно смутился.

— Мне бы не хотелось ворошить старые и давно забытые истории…

— Уверяю вас, я спрашиваю отнюдь не из праздного любопытства.

— Не сомневаюсь… Ну ладно… Стоу завел бурный роман с одной ученицей, Элспет Келмингтон… Девочка тоже приехала к нам из Каллендера. В то время ей не исполнилось еще и шестнадцати лет. Представляете, каким это грозило скандалом, когда выяснилось, что Элспет беременна?

— И Стоу бросил подружку?

— По правде говоря, его вынудили к тому обстоятельства…

— Каким образом?

— Мне очень не хочется об этом говорить… Но, надеюсь, разговор останется строго между нами?

— Несомненно, если только мне не придется использовать эти сведения в суде.

— Естественно… ну, так вот… Стоу — из небогатой семьи. К тому времени его родители, мелкие коммерсанты, уже умерли. А эта любовная история, вероятно, требовала денег… Так или иначе, из нашей кассы исчезло двести фунтов. Мне неприятно об этом говорить, но деньги нашлись среди белья Стоу.

— Но ведь, наверное, у вас не было доказательств, что он сам их туда положил?

— Так я сперва и подумал, но трое остальных мушкетеров выдали Стоу.

— Довольно неожиданный поступок для таких близких друзей, вам не кажется?

— По их мнению, Стоу нарушил кодекс чести, а в таком возрасте юноши особенно щепетильны, поэтому они исключили его из своего круга.

— А кто донес на Стоу?

— По–моему, Хьюг Рестон, но двое других пришли вместе с ним.

— И как на это отреагировал Стоу?

— Удрал из колледжа, и со временем мы узнали, что бедняга записался в экспедиционный корпус.

— А что сталось с девушкой?

— Сначала родители забрали ее домой, потом отправили к какой–то родственнице в Перт. Насколько мне известно, в дальнейшем Элспет вышла замуж.