Приключение Эллери Квина

— Да. Она обычно стоит у распределительного щита.

— Тогда это не самоубийство, — заявил Эллери. — По крайней мере, уже кое-что.

— У нее хорошенькая фигурка, — с одобрением произнес сержант.

— Ты просто упырь, Вели! Хорошенькая не фигурка, а проблема.

Грязная веревка словно заворожила Эллери. Она была дважды туго обмотана вокруг шеи убитой, скрывая кожу, как железное ожерелье женщин Убанги. [9] Под правым ухом виднелся крупный узел; еще один узел прикреплял веревку к трубе сверху.

— Откуда взялась эта веревка? — внезапно осведомился Эллери.

— Из старого сундука за кулисами. Он уже много лет стоит в бутафорской. Какой-то артист оставил его там. Хотите взглянуть?

— Верю вам на слово, сержант. Значит, в бутафорской?..

Отойдя к окну, Эллери снова посмотрел на присутствующих.

Бринкерхоф продолжал бормотать, как счастливы они были с Майрой и что он сделает с этим verfdammter Teufel, [10] который свернул ее хорошенькую шейку. Его кулачища судорожно сжимались и разжимались.

— Она была как цветок, — сдавленно вымолвил он.

— Чушь! — фыркнул администратор Джо Келли, пошатываясь, как боксер, получивший сильный удар. — Она была обычной шлюшкой, инспектор. Уж я-то знаю! — И он скверно усмехнулся.

— Шлюшкой? — с трудом переспросил Бринкерхоф, поднимаясь со стула. — Что это значит?

Комик Сэм быстро заморгал отечными веками.

— Ты спятил, Келли, — быстро сказал он. — Что ты болтаешь? Он просто пьян, шеф.

— Я пьян? — сердито возопил Келли. — Тогда спросите у него! — И он ткнул пальцем в сторону высокого ковбоя.

— Что вы имеете в виду, Келли? — осведомился инспектор. — Что у миссис Бринкерхоф была интрижка с Кросби?

Бринкерхоф зарычал, как рассвирепевшая горилла, и рванулся вперед, протягивая длинные руки к горлу ковбоя. Сержант Вели ухватил гиганта за запястье и заломил его руку за спину; подскочивший Болди вцепился ему в другую руку. Бринкерхоф отчаянно вырывался, не сводя глаз с худого мужчины, который хотя и побледнел, но не сдвинулся с места.

— Убери его, — приказал сержанту инспектор. — Пусть побудет за дверью с парой ребят, пока не успокоится.

Тяжело дышавшего акробата с трудом выволокли из комнаты.

— А теперь, Кросби, выкладывайте.

— Выкладывать нечего, — спокойно ответил ковбой, прищурив глаза. — Я техасец, и меня не так легко испугать, мистер Коп. Бринкерхоф — просто тупоголовый немец. А что касается этого пьяницы, — Кросби бросил злобный взгляд на Келли, — то лучше бы он держал язык за зубами.

— Он лжет! — завизжал Келли. — Не верьте ему, шеф! Эта маленькая потаскушка даром времени не теряла. Всю дорогу от Чикаго до Бостона она дурачила своего тупицу мужа!

— Вы сказали достаточно, — холодно произнес Великий Горди. — Неужели вы не видите, инспектор, что этот человек пьян и сам не знает, что говорит? Майра была просто… ну, компанейской. Она могла пару раз выпить тайком с Кросби или со мной — Бринкерхофу это не нравилось, поэтому она никогда не пила при нем, — но тем дело и заканчивалось.

— Вот как? — буркнул инспектор. — Так кто же из вас лжет? Если вам что-нибудь известно, Келли, говорите!

— Я знаю то, что знаю, — ухмыльнулся администратор. — А вот Великий Горди мог бы вам порассказать об этой малышке. Он ведь отбил ее у Кросби всего недели две назад.

— Тихо, вы, оба! — рявкнул старый джентльмен, когда техасец и усатый брюнет одновременно вскочили. — Откуда вы об этом знаете, Келли?

Мертвая женщина продолжала покачиваться в беззвучном танце.

— Я слышал, как Текс орал на Горди, что тот увел у него бабу, — отозвался Келли. — А только вчера я видел, как Горди тискал ее за кулисами. Прямо классическая борьба, а, Горди?

Никто не произнес ни слова. Пальцы высокого ковбоя побелели, а фокусник тяжело дышал. Затем дверь открылась, и вошли двое — ассистент главного медицинского эксперта доктор Праути и крупный неуклюжий мужчина с обветренным лицом.

Все расслабились.

— Наконец-то, док, — проворчал инспектор. — Только не прикасайтесь к ней, пока Брэдфорд не обследует узел на трубе. Возьмите стремянку, Брэдфорд.

Второй пришедший установил стремянку, взобрался наверх, к болтающемуся телу, и осмотрел узлы за ухом женщины и на трубе. Доктор Праути придерживал труп за ноги.

Вздохнув, Эллери начал бродить по комнате. Никто не обращал на него внимания — все следили за двумя экспертами.

Эллери что-то беспокоило, но он никак не мог понять, что именно. Возможно, сама аура напряжения, исходившая от безмолвной женщины в трико.

В верхнем ящике туалетного столика убитой Эллери обнаружил заряженный револьвер 22-го калибра — маленькую блестящую игрушку с инициалами «М.Б.» на инкрустированной перламутром рукоятке. Прищурившись, он посмотрел на отца. Инспектор кивнул. Эллери двинулся дальше и внезапно остановился. Его серые глаза стали настороженными.

На шатком деревянном стуле в центре комнаты среди разного хлама лежал длинный никелированный нож для вскрывания конвертов. Эллери осторожно подобрал его и обследовал на свету сверкающее лезвие. Нигде не было следов крови.

Положив нож, Эллери продолжил осмотр, остановившись возле дешевой газовой горелки на полу в другом конце комнаты. Ее трубка была плотно вставлена в выходное газовое отверстие в стене, но кран был выключен. Он прикоснулся к горелке — она была холодной.

Со странным ощущением неизбежности Эллери направился к кладовой. За открытой дверью стоял деревянный ящик с инструментами, сверху лежал тяжелый стальной молоток. На полу рядом с ящиком валялись стружки. Край двери не был покрашен, очевидно, над ним недавно поработали рубанком.

Взгляд Эллери стал напряженным.

— Револьвер принадлежал убитой? — спросил он, быстро подойдя к инспектору.

— Да.

— Недавнее приобретение?

— Нет. Бринкерхоф купил его ей вскоре после женитьбы. Он говорит, что для защиты.

— Защита так себе, — пожал плечами Эллери, глядя на двух экспертов.

Широкоплечий краснолицый мужчина только что спустился со стремянки с удивленным выражением лица. Возвратившийся сержант Вели поднимался по стремянке с перочинным ножом в руке. Доктор Праути ждал внизу. Сержант начал перерезать веревку, привязанную к трубе.

— Зачем в кладовой ящик с инструментами? — продолжал Эллери, не сводя глаз с мертвой женщины.

— Вчера какой-то плотник чинил дверь — кажется, она покосилась. У профсоюза строгие правила насчет времени, поэтому он оставил работу неоконченной. А что тут необычного?

— Все, — ответил Эллери.

Великий Горди спокойно наблюдал за ним, но Эллери, казалось, не обращал на него внимания. Маленький комик Сэм съежился в углу, посматривая на сержанта. Техасец курил без всякого удовольствия, не смотря ни на кого и ни на что.

— Все очень просто. Это одно из самых замечательных дел, с которым я когда-либо сталкивался.

Инспектор выглядел ошеломленным.

— Ради бога, Эл, что тут замечательного? Не понимаю…

— Это понятно и ребенку, — раздраженно прервал Эллери. — И все же это удивительно. В комнате имеются четыре первоклассных орудия убийства: заряженный револьвер, нож для вскрывания конвертов, газовая горелка и молоток. Однако убийца связывает жертву полотенцами, выходит из комнаты, идет через сцену в бутафорскую, берет из сундука, брошенного там много лет назад каким-то безымянным артистом, старую веревку, приносит ее сюда вместе со стремянкой, стоящей у распределительного щита, лезет на стремянку, привязывает веревку к трубе и подвешивает на ней женщину!

— Да, но…

— Да, но почему?! — воскликнул Эллери. — Почему убийца пренебрег четырьмя простыми и легкими способами — выстрелом из револьвера, ударом ножом, удушением газом и ударом молотком по голове — и пошел на лишние хлопоты, чтобы повесить ее?

Доктор Праути стоял на коленях рядом с мертвой женщиной, которую сержант уложил на грязный пол.