Дом на полпути

— Меня все больше и больше поражает твой шурин, — заметил Эллери, стоящий у вешалки.

— А что?

— Да вот теперь эти костюмы. Где он покупал свою одежду?

— В Филадельфии, в больших универмагах. Главным образом на распродажах.

— Вот как? — Эллери раскрыл один из пиджаков и показал ярлык. — Странно. Потому что, судя по этому ярлыку, он пользовался услугами самого дорогого частного портного на Пятой авеню в Нью-Йорке.

Билл скорчил гримасу:

— Что за ерунда!

— Но покрой, стиль, материал — все подтверждает, что ярлык не с неба свалился. Давай-ка глянем. Да, да. Вот здесь четыре костюма, и все из одного ателье на Пятой авеню.

— Быть этого не может...

— Конечно, — заметил Эллери, — всегда найдется объяснение, что ни хижина, ни все, что в ней, ему не принадлежало.

Билл смотрел на вешалку с неподдельным ужасом.

— Да, да. Так оно и есть, — живо поддакнул он. — Да Джо в жизни не выкладывал за костюм больше тридцати пяти долларов!

— С другой стороны, — проговорил Эллери, наклоняясь к полу за вешалкой, — вот две пары туфель от Эйберкомби и Финча и шляпа, — добавил он, снимая с одного из колышков единственную висевшую там шляпу. — Такая потянет долларов на двадцать. Насколько я могу судить, она вполне сгодится богатому человеку.

— Это не его! — закричал Билл, вскакивая с кресла. Он оттолкнул пялящегося на них детектива и опустился на колени перед мертвым шурином. — Вот, видишь? Ярлык Ванамейкера!

Эллери вернул шляпу на место.

— Ладно, ладно, Билл, — примирительно проговорил он. — Все в порядке. Сядь и охладись. Вся эта путаница рано или поздно разъяснится.

— Вот именно, — кивнул Билл. — Я тоже так думаю. — Он вернулся к своему креслу, уселся и закрыл глаза.

Эллери продолжал инспекцию помещения, ничего не трогая и ничего не упуская. Время от времени он бросал беглый взгляд на своего приятеля и при этом хмурился, затем чуть убыстрял шаг, словно подгоняемый каким-то беспокойством. Одно поразило его: хижина состояла всего из одного помещения, не было ни отгороженного уголка, ни чуланчика, где можно было бы временно спрятаться. Он даже сунул нос в камин, свод которого был очень низкий, и убедился, что дымоход слишком узок, чтобы там мог поместиться человек.

Через некоторое время вернулся Де Йонг и сразу направился туда, где лежал труп; он стал деловито осматривать его одежду. Билл открыл глаза, снова поднялся с кресла, подошел к столу и, положив подбородок на ладони, а локти — на стол, уставился на бычий затылок шефа полиции.

Снаружи послышались многочисленные голоса. По-видимому, люди Де Йонга внимательно обследовали обе подъездные дорожки. Потом раздался пронзительный голос Эллы Эмити, обменивавшейся с полицейскими фривольными шуточками.

— Итак, мистер Квин, — дружелюбно проговорил Де Йонг, не отрываясь от своего занятия, — есть идеи?

— Ни одной из тех, за которые, подобно Супермену Шоу, я готов был бы биться. А что?

— Я наслышан, что вы работаете стремительно. — В словах медведеподобного шефа полиции улавливалась неприкрытая ирония.

Эллери хмыкнул и взял что-то с каминной доски.

— Вы это видели, конечно?

— Что именно?

Голова Билла мгновенно повернулась.

— Это еще что за черт? — резко спросил он.

— А! — протянул Де Йонг. — И что вы в этом находите, мистер Квин?

Эллери бросил на него беглый взгляд. Затем положил свою находку вместе с упаковочной оберткой на круглый стол. Билл так и ел ее глазами. Это был письменный набор в коричневом футляре тисненой кожи: настольный блокнот с треугольными кожаными уголками, бронзовый бювар для карандашей, двух автоматических ручек и двух чернильниц с маленьким изогнутым пресс-папье. Из уголка большого блокнота торчала белая карточка.

Она оказалась пустой, если не считать написанной явно размашистой мужской рукой фразы: «Биллу от Люси и Джо».

— У вас скоро день рождения, Энджел? — добродушно полюбопытствовал Де Йонг, скосив глаза на листок бумаги, извлеченный из нагрудного кармана убитого.

Билл отвернулся, скривив рот.

— Завтра.

— Чтоб его, этого заботливого шурина! — рявкнул шеф полиции. — И рука его на карточке, тут вопросов быть не может. Мой человек сверил надпись с рукой Уилсона на листке, найденном в его одежде. Можете сами убедиться, мистер Квин. — Он положил на стол листок, который держал в руках. На нем были какие-то незначительные каракули.

— Я и так вам доверяю, — бросил Эллери, не сводя глаз с набора.

— Похоже, это вас заинтересовало, — заметил Де Йонг, выкладывая на стол всякие мелкие вещи. — Бог знает почему. Хотя век живи — век учись. Всегда готов узнать новое. Заметили что-нибудь упущенное мной?

— Поскольку я никогда не имел удовольствия наблюдать за вашей работой, — отозвался Эллери, — едва ли я имею право оценивать охват и точность ваших наблюдений. Но есть кое-какие мелочи, представляющие, по крайней мере, теоретический интерес.

— Не изволите ли выложить? — с любопытством спросил Де Йонг.

Эллери взял в руки обертку от набора письменных принадлежностей.

— Вот, скажем, этот бювар куплен у Ванамейкера в Филадельфии. Согласен, не больно много. Хотя это факт, а факты — это факты.

— А как вы это узнали? — Де Йонг вытянул из груды предметов на столе чек. — Нашли у него в кармане скомканным. Он действительно купил бювар вчера у Ванамейкера. И заплатил наличными.

— Как? Да очень просто. Узнал оберточную бумагу Ванамейкера, потому что сам сегодня днем, проезжая через Филадельфию, купил маленький подарок отцу. Далее, — продолжил спокойно Эллери, — вы видите, на что похожа обертка? Возникает вопрос: кто разорвал пакет?

— Не знаю, с чего он должен возникнуть, — проворчал Де Йонг, — но готов заглотить. Так кто же, по-вашему, совершил это гнусное дело?

— Кто угодно, только не бедняга Уилсон. Билл, ты что-нибудь трогал здесь до моего появления?

— Нет.

— Из ваших людей никто не мог открыть его, Де Йонг?

— Пакет нашли на каминной доске именно в таком виде.

— Значит, можно предположить, что его вскрыла убийца — та самая «женщина в вуали», о которой успел сказать Биллу перед смертью Уилсон. Разумеется, это только предположение. Это мог сделать и другой человек, проникший сюда. Ясно одно: это сделал не Уилсон.

— Но почему?

— Письменный набор предназначался в качестве подарка, о чем свидетельствует карточка. Обертка подарочная, ценник снят, и чек лежал в кармане у Уилсона, а не в пакете. Следовательно, тот, кто купил бювар, сделал это с целью преподнести его в качестве презента Биллу Энджелу. Есть шанс, что Уилсон приобрел его лично. Но даже если он поручил это сделать кому-либо другому, инициатива исходила от него. А если все так, то у Уилсона не было никаких оснований открывать подарок здесь.

— Не уверен, — возразил медведеподобный Де Йонг. — Положим, он не успел написать карточку в магазине, поэтому открыл пакет, чтобы достать одну из этих ручек и написать карточку.

— В ручках нет чернил — я уже проверил это раньше, — терпеливо объяснил Эллери. — И конечно, Уилсон это знал. Но даже если у него были какие-то соображения, чтобы открыть пакет здесь, он ни в коем случае, будучи дарителем, не уничтожил бы обертку! — Он ткнул пальцем в оберточную бумагу, основная часть которой была разорвана. — Эту бумажную упаковку трудно перепаковать после того, как ее раскрыли; а здесь под рукой никакого подходящего материала нет. Потому я и настаиваю, что Уилсон не открывал пакет, а уж если бы и сподобился открыть, то ни за что не разрывал бы бумагу. Убийце же все эти соображения были безразличны.

— И что из этого? — не понял Де Йонг.

Эллери развел руками:

— Дорогой мой, что за ослиный вопрос! На данной стадии я главным образом пытаюсь узнать, что мог делать преступник на месте преступления. О мотивах, более или менее значимых, мы будем говорить позже. А теперь изучим нож для разрезания бумаг, использованный в качестве орудия убийства. Он, несомненно, из этого письменного набора.