Смерть и «Радостная женщина»

— Родители — да, но монолиты — нет. У Лесли всегда был только один родитель, то есть родительница, но она умерла около трех лет назад. Иначе, наверное, заступилась бы за него, когда они столкнулись лбами. Впрочем, особого влияния бедняжка, конечно, не имела.

Уилсон вытянул шею, чтобы посмотреть поверх голов на компанию в дальнем углу. Сидящие там люди привлекли внимание и других посетителей бара. Бесстрастный женский голос произнес; «Вульгарное чудовище!» А мужской, менее бесстрастный, пробормотал: «Значит, на стоянке я все-таки видел ее красный автобус. Китти Норрис. Я еще подумал, что второго такого тут быть не может».

С Армиджером сидели трое. Мужчина являл собой полную противоположность хозяину и именно поэтому представлял для него ценность. Джордж хорошо видел контрасты и разбирался в их подоплеке. Дома, в которых шумный задиристый Армиджер был нежеланным гостем, широко распахивали свои двери перед элегантным и вкрадчивым, статным и седовласым Реймондом Шелли; там, где в ходе переговоров требовался тонкий подход, Армиджер, пренебрегавший такими вещами, пользовался любезностью и тактом Шелли. Номинально Шелли считался штатным юрисконсультом, на деле же был вторым лицом в компании, вторым «Я» Армиджера, которое прятали или извлекали на свет в зависимости от обстоятельств. Средних лет, спокойный и выдержанный, не очень энергичный и не слишком расторопный в личных делах, он давал Армиджеру то, чего тому как раз недоставало, а за это Армиджер обеспечивал Шелли столь необходимыми ему деньгами. А еще он был доверенным лицом Китти Норрис и много лет близко дружил с ее отцом. Китти сидела рядом с ним в черном платье с широкой юбкой, в котором выглядела еще моложе своих двадцати двух лет, с радужным шарфиком на плечах и с кружкой пива в руке. Стало быть, подумал Джордж, любуясь ее четким профилем, белевшим на фоне розоватого света, это и есть та самая девушка, которая на днях подвезла нашего Дома. Он тогда больше ни о чем не мог говорить, кроме этой ее машины! Как все просто, когда ты так молод!

Третьим лицом в их компании была красивая, смиренного вида спокойная женщина лет сорока пяти, в черном костюме. Она вставляла сигарету в черный мундштук. В движениях длинных кистей ее рук и стана, скрытого платьем строгого покроя, чувствовались грациозность и сила. Она не вмешивалась в разговор мужчин. Умные глаза человека, не питавшего никаких иллюзий, бесстрастно оглядывали их лица. Лишь посмотрев на Китти, женщина улыбнулась мимолетной многозначительной улыбкой, как бы вступая в мысленный контакт с ней и отодвигая мужчин на второй план. Женщины с такими деловыми качествами, как у Рут Гамилтон, посвященные во все тайны своих нанимателей, частенько с легким презрением относятся к тем храмам, которые держатся на их плечах, и тем богам, которым они верно служат.

— Его секретарша, — отчетливо прошептал мужской голос где-то у них за спиной. — Лет двадцать у него на службе. Говорят, она не только печатает его письма.

Эта сплетня тоже была не нова. Уже по меньшей мере десять из упомянутых двадцати лет Джордж слышал ее перепевы по всей округе. Удивляло лишь то обстоятельство, что сплетня все еще была в ходу. Верили в нее или нет, но она воспринималась как нечто естественное и уже никому не щекотала нервы. И теперь уже невозможно было выяснить, соответствует ли она действительности. Возникновение такого рода преданий в общем-то неизбежно, тем паче что мисс Гамилтон, по сути, вела хозяйство Армиджера и заправляла в конторе с тех самых пор, как его жена заболела тяжелым вялотекущим недугом. А случилось это много-много лет назад.

Уилсон допил свое пиво и отодвинул кружку.

— Джин — девчонка что надо. Но порой меня удивляет, почему он предпочел ее, когда рядом была мисс Норрис. Нет, я не хочу сказать, что он дал маху, поймите меня правильно. Но все же — взгляните-ка на нее!

Джордж в принципе думал так же, хотя и не знал Джин Армиджер. Молодые люди, размышлял он, часто отвергают даже самых ослепительных красавиц, которых папаши слишком настойчиво навязывают им в жены. А если уж сватовством занялся Армиджер, то наверняка взялся за дело так же рьяно, как за любое другое, — с бычьим ревом и выставленными вперед рогами. И все же, и все же — «взгляните-ка на нее!»

Около десяти часов, покидая пивнушку, Джордж бросил на Китти прощальный взгляд. Она не шевелилась и почти не разговаривала, только поигрывала своей ополовиненной кружкой пива, и, хотя Армиджер ушел куда-то по делам, а мисс Гамилтон взяла сумочку и перчатки и, похоже, собиралась откланяться, Китти сидела тихо, так тихо, что блестки на ее шарфике были совершенно неподвижны. Закрыв дверь, Джордж больше не видел ее сосредоточенного овального лица. Он поправил воротник пальто, пересек вестибюль и вышел на улицу, в холодную сентябрьскую ночь.

Бенни Блоксидж, тощий и жилистый старичок-гномик, семенил через вестибюль с пустым подносом, и его лысая розовая макушка отражалась в медных светильниках под потолком. Он остановился, чтобы перекинуться с Джорджем словечком, и кивнул в сторону боковой двери, выходящей во двор.

— Он сегодня в отличном настроении, мистер Фелз. Пошел в разнос. — Местоимение «он» могло относится только к Армиджеру.

— Я вижу, он куда-то запропастился, — заметил Джордж. — Что еще у него на уме? Уж вроде бы достаточно ему триумфа на один вечер.

— Он только что ушел с бутылкой шампанского под мышкой; наверное, хотел похвалиться перед каким-нибудь приятелем своей новой танцплощадкой. Это в бывшем амбаре, там, через двор. Хотел открыть ее уже на этой неделе, вот так, но строители только-только управились с отделочными работами. Он возлагает на нее большие надежды. Еще бы, столько денег вбухал.

Так вот, значит, какая судьба уготована студии юного Лесли. Джордж посторонился, пропуская двоих посетителей, вышедших из бара вслед за ним, и проводил глазами мисс Гамилтон и Рейтмонда Шелли, которые миновали дверь в коридор, а потом и парадную, двустворчатую, с узором из шляпок гвоздей. Эта дверь была распахнута настежь, за ней чернела ночная мгла. Через несколько секунд он услышал, как на стоянке урчит запускаемый мотор и как машина медленно выезжает на дорогу. Потом он мельком увидел «остин» Шелли. Тот развернулся и покатил в сторону Комербурна.

— Да еще велел нам не беспокоить его, — продолжал Бенни, шмыгнув носом. — Сказал, вернется, когда захочет. Потребовал подать машину к десяти, а ведь уже одиннадцатый час. И еще он мне заявил: «Передай ему, пусть ждет, пока я не буду готов, хоть до полуночи». Клейтон сидит там в «бентли» и ругается как извозчик, но что толку злиться? Если работа нравится, принимай хозяина таким, какой он есть, больше ничего не остается.

— А тебе нравится твоя работа, Бенни?

— Мне-то? — переспросил Бенни, ухмыльнувшись и пожав плечами. — Я уже к ней привык и не гребу против течения. Бывают хозяева и похуже. А этот еще ничего, если ладишь с ним и не лезешь попусту на рожон. Эти молодые слишком уж раздражительны, всем недовольны.

— Что ж, будем надеяться, что скоро он выпьет свое шампанское, и пусть тогда Клейтон отвезет его домой.

— Бутылка-то была большая, «магнум», на полгаллона. Он у нас не мелочится.

— Что верно, то верно! — согласился Джордж. «Веселая буфетчица» являла собой прекрасное подтверждение привычки Армиджера мыслить с размахом. — Спокойной ночи, Бенни.

— Спокойной ночи, мистер Фелз.

Джордж пошел в Комерфорд пешком и, добравшись до дома, в двух словах поведал жене и сыну о своем вечернем развлечении.

— Там была твоя подружка, Дом, — сообщил он, лукаво взглянув на Доминика, все еще корпевшего над книгой в своем уголке. Впрочем, засиделся он скорее потому, что поздно приступил к домашнему заданию, а вовсе не из-за чрезмерного усердия и не из чувства долга.

Доминик оттолкнул лампу на струбцине и поспешно погасил ее, чтобы родители не заметили, как он залился краской. После чего, отдавая дань мимикрии, с жаром спросил:

— Нет, правда? Ты видел ее машину? Красивая, правда?