Детектив перед сном

— Почему вы накрыли здесь? — спросила Лотта, ежась от холода.

— Ютта с Фрэнсис решили, что мы должны устроить праздничный завтрак. Они шептались и шушукались и не пускали нас в кухню, так что мы здесь совершенно ни при чем, — улыбнулся Георг, подавая Лотте стул.

— Мы решили есть и пить, пока не согреемся, — сказала Фрэнсис, которая сейчас напоминала довольную мурлыкающую кошку. — Сейчас мы дадим тебе хорошую порцию нашей стряпни, — продолжала она и, прежде чем Лотта успела отказаться, наполнила ее тарелку.

— Я буду есть бутерброды, — резко сказала Лотта, и едва произнесла эти слова, поняла, что они прозвучали совершенно дико. Присутствовавшие устремили на нее изумленные взоры. Петер негромко присвистнул. Енс сдвинул очки на лоб, а Георг пролил водку.

— Ты очень странно выражаешься, — сказала Ютта, взглянув на нее. — Я готовила еду и могу тебя заверить, что там нет яда, если ты этого боишься.

— Ах, Ютта, ты хорошо знаешь, что я не это хотела сказать… Я… Я в последнее время не ем горячих блюд с соусом, потому что поправилась на несколько фунтов, — пролепетала Лотта.

— Конечно же, ты подумала про яд, — сказала Фрэнсис. — Это из тебя прямо выпирало. Но вина моя. Я напугала тебя за первым завтраком, и ты поверила, что убийца один из нас. Чепуха! Насколько я помню, мы сидели и рассуждали о психологии, я увидела перевернутое отражение, и это навело меня на совершенно посторонние мысли.

— Фрэнсис… — начала Лотта, но спохватилась и попросила кузину передать ей соль; ее мозг лихорадочно работал. Как хорошо, что она не произнесла того, что вертелось у нее на языке! Тех слов, которые она бы сказала наедине с Фрэнсис, но которые она ни при каких обстоятельствах не могла сказать при других.

Как бы они реагировали, если бы она начала умолять Фрэнсис не играть с огнем. Если бы она сказала: «Боже мой, а ведь я знаю, что в доме находится убийца, он пытался меня убить, а доказательство — осколок с белым порошком — исчезло из моей аптечки».

Лотта машинально начала есть. Она лишилась союзника, потому что убийца уже успел поговорить с Фрэнсис. Но кто говорил с Фрэнсис? Утром все могли поговорить с ней, пока Лотта была в мастерской. Лотта медленно обвела взглядом друзей. Она участвовала в разговоре, но мозг ее интенсивно работал. Она посмотрела на Енса. Тихий, спокойный Енс… Но разве не самые спокойные бывают самыми опасными, когда теряют рассудок? А Ютта? Она была очень вспыльчива. И оставалась самым обаятельным человеком, пока все шло так, как она хотела. Ютта могла поговорить с Фрэнсис, когда они были одни в кухне за полчаса до завтрака. Правда, Ютта не отличалась храбростью.

Лотта перевела взгляд на Бента. Он был хорошим стрелком, и она часто слышала, как он презрительно отзывался о покойном. Фрэнсис, сидящая рядом с Бентом, исключалась… А, может быть, нет? Лотта вздохнула и посмотрела на Петера. С ним она всегда чувствовала себя уверенно, но если она может подозревать Енса, Ютту, Фрэнсис или Бента, то точно так же можно подозревать и Петера.

Остается Георг. Он любит ее и сватается каждый день. Видимо, он разбил стакан случайно. Георг не может причинить ей зла.

Георг поймал ее взгляд и поднял свою рюмку. В ответ она подняла свою — водка пробежала огнем по ее жилам. Все поплыло перед ней, и она подумала, что выпила слишком много. Георг оставался единственным трезвым человеком за столом. Он сидел, прикрыв глаза, но его взгляд был достаточно острым.

Под воздействием спиртного Фрэнсис быстро опьянела, а Енс и Ютта страшно развеселились.

— Нужно выпить кофе, — воскликнула Лотта. — Крепкого черного кофе, а то нас совсем развезет!

— Малютка Лотта считает, что напиваться уже за завтраком не комильфо, — сказал Петер.

На губах Фрэнсис заиграла злая, насмешливая улыбка.

— Нет, кузина Лотта лишь придерживается добрых семейных традиций. Разве не правы были наши предки, наполняя свой винный погреб благородными французскими винами, чтобы устоять перед плебейской датской водкой? — спросила она и продолжала будто про себя. — Наши предки, прожившие в Розенбринке четыреста лет…

Ее слова не сразу дошли до гостей. Первым опомнился Бент:

— Ваши предки жили в Розенбринке? Почему же вы раньше никогда не говорили, что Розенбринк принадлежал вашей семье?

— Наша семья не владеет им уже семьдесят лет, — прервала его Лотта. — Почему же мы должны об этом болтать?

— Вероятно, досадно, когда подлый тип, вроде Петерсена, владеет тем, что создавали твои предки, — задумчиво проговорил Енс.

— Досадно — не то слово. Когда Петерсен купил поместье, я сама слышала, как Лотта заявила, что готова хладнокровно его убить, — процедила Фрэнсис и налила себе еще рюмку.

На минуту воцарилось молчание. Все уставились на Лотту. Она почувствовала, как кровь ударила ей в голову. Часы в углу вдруг начали тикать нестерпимо громко.

Мучительное молчание прервал Георг; он с шумом отодвинулся от стола.

— Тебе все-таки удалось заманить Лотту, — процедил он сквозь зубы. — Теперь ты снабдила ее прекрасным мотивом, а уликами она была увешена и раньше. Может быть, ты их и организовала, или ты в сговоре с убийцей?

Фрэнсис рассмеялась ему в лицо:

— Дорогой, я Лотту вовсе ни в чем не обвиняю. Напротив, я сообщаю, что она из хорошей семьи. Разве этим не стоит гордиться?

— Перестань, Фрэнсис, — стараясь усадить Георга на место, Лотта пыталась поймать взгляд кузины. — Перестань. Ты слишком много выпила. Неужели ты надеешься заставить кого-нибудь поверить, что я убила владельца Розенбринка только потому, что в далеком прошлом моя семья основала это поместье?

— Лотта права. Мы слишком много выпили. Отправимся в теплую комнату и перейдем к черному кофе, — предложила Ютта и встала.

— Спасибо, я еще не кончила есть, — сказала Фрэнсис, — не ждите меня.

— А мы и не собираемся, — ответил Петер и поднялся.

За столом осталась только Лотта, внезапно испугавшаяся за кузину. Если Фрэнсис узнала убийцу, она подвергается смертельной опасности.

— Фрэнсис, скажи мне, что ты узнала? Ради бога, Фрэнсис. Ты затеяла опасную игру. Если убийца обещал за молчание деньги, я охотно дам тебе еще больше. Откройся мне.

Фрэнсис подняла голову и посмотрела на Лотту удивительно честно.

— Я не позволю из тебя сделать преступницу, — сказала она. — Я не могу удержаться от злости, но знаю, что делаю. Небольшая атака должна была показать, что я на стороне убийцы. Это обезопасит меня в ближайшие дни, пока мы не уедем отсюда. Потом я потребую свои деньги и нанесу удар. Может быть, это и подло, но я не испытываю никакого сострадания к преступнику.

— Почему ты не хочешь открыть мне его?

— Я ничего не могу доказать, и убийца может вывернуться из любой ситуации. Кто поверит, если я объявлю, что убийца обещал мне деньги за молчание? Мне не предлагали никаких денег. Просто я получила очень выгодное предложение на дрессировку новой собаки. Мы с убийцей заключили соглашение, но для обвинения этого недостаточно.

— Почему все-таки ты не хочешь назвать убийцу?

— Вряд ли ты сумеешь притвориться. Убийца поймет, что я проболталась, и я не получу ни гроша. Впрочем, вспомни, кто начал говорить, что следует поставить все с ног на голову.

— Ты говоришь, что вину убийцы нельзя доказать. Боже мой, а если у меня есть доказательства, почему ты не хочешь мне рассказать, что знаешь?

— Я думаю, — сказала Фрэнсис и встала. — Ты увидишь, кому я передам собаку на будущей неделе. Если дело к тому времени не разъяснится, ты сама можешь попытаться разгадать эту головоломку.

— Фрэнсис, я отдам тебе все, что у меня есть в банке, — начала Лотта, но осеклась. В небольшом зеркале в конце комнаты отражался Георг. Она не видела, как и когда он вошел, но он, без сомнения, слышал ее последние слова.

— Могу я узнать, что происходит, — спросил он. — О чем должна молчать Фрэнсис, и за что ты хочешь отдать все свои деньги?

Он грубо схватил Лотту за руку и повернул к себе.