Восемь мечей

— Да, но Икс мог войти и через парадный вход, — начал было Морган, однако тут же заметил свою оплошность и остановился. — Понятно, понятно. Одно и то же — что та дверь, что другая… Икс не мог просто позвонить, чтобы слуга его впустил.

— Для цели, ради которой он явился, конечно же, нет, — согласился доктор Фелл. — Это если иметь в виду убийство мистера Деппинга. — Он снова чуть помолчал. — Но ведь к сочетанию этих двух факторов, то есть неизвестного, который живет далеко отсюда, но у которого почему-то есть ключ от дома, добавляется еще одно не только забавное, но и весьма существенное обстоятельство… Вернувшись после якобы удачного убийства Спинелли, Деппинг с досадой обнаружил, что потерял где-то ключ от балконной двери. Он поднялся наверх, заглянул через стеклянный верх окна внутрь и увидел там… мистера (или мисс) Икс! Скажите, открылся бы он вот так запросто кому-либо из своих соседей, стал бы в тот момент по-дружески беседовать, согласился бы на предложение войти в дом через парадный вход, если бы тем, вторым не был… кто? И первый правильный ответ, который мне тогда пришел в голову, был: кто, кроме родной дочери, никогда его не выдаст? В полном соответствии с его логикой — никто! И хотя тогда я еще не знал, что она не его дочь, а давнишняя любовница, правило есть правило. Оно редко когда изменяет себе…

Ну а теперь, полагаю, нам пора поближе заняться этой полной загадочного таинства картой Таро с восемью крошечными мечами. Один из наиболее забавных, связанных с этим элементов заключался в том, что не только не нашлось хоть кого-то, кто достаточно точно знал бы ее истинное значение, но и никого, кто хоть когда-либо слышал об интересе Деппинга к такого рода оккультным деяниям. Лично он никогда даже не упоминал об этом и, по свидетельству многочисленных знакомых, никогда не прибегал к помощи гадальных карт Таро. Хотя на книжных полках в его кабинете было полно книг именно на эту тему… В то время я не придавал этому особого значения, пока на горизонте не объявился Спинелли, который увлекался этим шаманством и знал, что Деппинг с ним знаком тоже. Значит, убийцей, скорее всего, был некто, неплохо знавший Деппинга еще там, в Америке. Или, по крайней мере, знавший о нем что-то такое, чего никто, кроме него, не знал…

Учитывая мои все более и более растущие подозрения относительно так называемой «дочери», я попытался связать эти два явления вместе, однако конкретного подтверждения не было до тех пор, пока на сцене не появились Спинелли и Лангдон…

Я не мог не обратить внимания на то, что любые мои ссылки на «дочь» тщательно и явно намеренно игнорировались, старательно исключались из разговора. Единственно, что позволил себе Лангдон, — это намекнуть на какую-то «загадочную женщину», с которой Деппинг собирался убежать. Зачем, интересно, ему понадобилось это делать?… Затем Спинелли, по-видимому, случайно оговорился, что он полностью в курсе дела о размере состояния Деппинга. Так или иначе, но пришлось признать: свое знание о чем-то из прошлой жизни Деппинга эти двое собирались использовать, чтобы «неплохо заработать»…

Спинелли еще можно было как-то понять, поскольку ему, как я полагал, был известен убийца, но вот что такое могли знать они оба? Что такого удалось раскопать Лангдону? На чем таком они собирались заработать кучу денег? Именно тогда мне в голову стали приходить первые смутные догадки, хотя я далеко не сразу в них поверил: эта загадочная дочь, почему-то не жившая вместе с отцом (хотя, по утверждению Морли, он все время беспокоился о ней, постоянно думал о том, как она живет, чем занимается…), эта не менее загадочная карта из колоды Таро, которой Деппинг пользовался только во время своего пребывания в Америке, и этот рисунок акварелью, из которого можно было предположить, что его сделала женская рука, это довольно странное отношение адвоката… — Доктор Фелл махнул рукой куда-то в сторону. — Ну а что и как происходило потом, мы уже знаем из признания самой девушки. Она прилетела сюда в пятницу из Парижа с твердым намерением убить Деппинга, точно зная только одно: в это время он должен будет идти на встречу со Спинелли. На их последнюю встречу… Что ж, прекрасно, пусть он сначала расправится с ним — это и в ее интересах тоже, — ну а затем настанет и его очередь. Пистолет был уже при ней — тот же самый, которым она потом застрелила Спинелли и Лангдона…

Девушка поднялась наверх, на балкон, открыла своим ключом дверь и вошла внутрь. Деппинг, очевидно, уже ушел по их делам, но она вдруг увидела… Вы понимаете?

Морган кивнул:

— Его собственную одежду, небрежно брошенную на кресло, причиндалы для макияжа…

— Вот именно. Ей было заранее известно, что он отправился убить Спинелли, переодевшись и тщательно загримировавшись. И, тем не менее, ей в голову почему-то не пришла поистине великолепная идея. Во всяком случае, сразу. Тогда она просто не могла знать, что во время своих бурных странствий Деппинг умудрился потерять свой ключ. Зато потом, не без гордости говорила она нам, когда услышала, как Деппинг возится у закрытой двери, безуспешно пытаясь ее открыть, такая идея у нее в голове все-таки появилась. Что произошло дальше — всем вам, полагаю, уже известно: она с помощью резиновой перчатки устроила короткое замыкание и прекрасно разыграла последовавшую за всем этим комедию…

И все это, стоя у окна, видел и слышал Спинелли, последовавший за Деппингом, как только ему удалось выбраться из реки… Девушка впустила Деппинга внутрь, помогла ему переодеться в его обычную одежду, а затем… затем привела свой дьявольский план в действие, воспользовавшись не своим, а его пистолетом, который нашла в ящике письменного стола (конечно, даже не надевая своих перчаток). Как бы случайно она присела на подлокотник кресла и преспокойно застрелила своего «папу»-любовника. После чего тщательно протерла рукоятку пистолета, задула горящие свечи и отправилась… на встречу со Спинелли. На ту самую роковую для него встречу на лужайке у дома…

Но он был осторожен, очень осторожен. Прежде всего проверил ее дамскую сумочку, вынул оттуда ее собственный пистолет, полностью его разрядил и только потом приступил к разговору о деле. Буквально через несколько минут, сообразив, что ее загнали в угол, она попыталась как-то выкрутиться. Пожаловалась, что Деппинг далеко не так богат, как считают, умоляла дать ей возможность слетать домой в Париж, где она наверняка что-нибудь придумает, и, наконец, уговорила Спинелли встретиться с ней на следующий день вечером, чтобы обсудить условия их «обоюдовыгодной сделки». — Доктор Фелл неторопливо раскурил толстенную сигару, затем снова продолжил свое захватывающее повествование: — Хм… Ни в какой Париж Бетти Деппинг, конечно, лететь и не собиралась. Нет, она просто-напросто села на последний автобус в Бристоль, где у нее был зарезервирован номер в отеле. Само собой разумеется, на другое имя. Переночевав там, она первым же утренним поездом доехала до Лондона и сразу же позвонила по междугороднему телефону в Париже, где ее хорошо вышколенная служанка первым делом сообщила ей о телеграмме, сообщающей о трагической смерти ее «дорогого и всеми уважаемого отца». Затем, выждав должное время, она связалась с адвокатом Лангдоном и попросила его вместе с ней немедленно отправиться в поместье «Гранже»… Адвокат, само собой разумеется, согласился, но по дороге прямо сказал ей, что знает о ее истинных отношениях с Деппингом, о которых тот якобы поведал ему в порыве откровенности…

Он тоже потребовал себе половину состояния Деппинга, на что Бетти, как ни странно, тут же согласилась. Без каких-либо отговорок или возражений! А Лангдон тем временем уже лихорадочно обдумывал, как ему связать это убийство с телефонным звонком Спинелли, в котором тот выражал серьезнейшие опасения, что его вот-вот могут арестовать по обвинению в убийстве, и просил срочного совета, как ему себя вести дальше. Слушая его, Лангдон пришел к выводу, что конкретные факты его собственного дела стали известны Спинелли от этой самой девушки, которая «не была родной дочерью Деппинга». О чем Лангдон не замедлил ей тут же сообщить. Точнее, как теперь принято говорить, прозрачно намекнуть…