Синдром Годунова, или Светящийся грим (СИ)

- Гену?

- Рики. Да она вообще никого не любит. Только этого дебила Димочку.

Наташа промолчала.

- Она так орет сейчас по телефону, - через пару минут сказала Жанна, не оборачиваясь. - Говорит: "Нищей оставил, все уголовнице отвалилось"... Ой! Извините.

- Да ничего. Я и раньше слышала такое о себе.

- Тоже мне нищая, 200 тысяч в месяц, и бриллиантов столько, что на двести лет хватит, - не по-детски серьезно сказала Жанна. - Папа ей столько украшений подарил! Лэтти сегодня весь день орет. Сначала на меня, потом на Игната, потом чуть не подралась с Алиской, а теперь с Димочкой по телефону болтает. В ушах звенит!

"Да, похоже, ее нокаутировало завещание дяди Вилибалда!".

- Жалко папу, - вздохнула Жанна. - Она его даже сейчас обзывает... Слушать противно!

Она еще немного помолчала, рассматривая носки ярко-голубых кроссовок со стразами, потом обернулась:

- Вот бы устроиться в школу с пансионом. С Лэтти скрейзиться можно, да еще Димочка теперь к ней переселится, стихи будет читать... Жесть!

- Ты не любишь его стихи?

- Хорошие стихи люблю, а он пишет дерьмо, - произнеся это слово, девочка исподлобья посмотрела на собеседницу, готовая к обороне, но молодая женщина не повела бровью. Она поняла, что Жанна просто проверяет ее реакцию и не выказала удивления или возмущения.

- Я уже давно здесь не была и не знаю новых поэтов, - сказала Наташа.

- Ты много не потеряла... Упс! Ничего, что я вам сказала "ты"?

- Я не против, можешь так ко мне и обращаться.

- А ты вроде нормальная, - наконец улыбнулась Жанна. - Генка с Алиской тоже ничего, хоть и пожилые уже. Гена меня всегда угощает мороженым в "Рояле" после школы, а Алиска разрешает делать экспозиции в "Элис Косметик".

- Ты любишь делать экспозиции?

- Да, это интересно. А ты рисуешь мангу?

- Нет, просто рисую, а мангу не умею.

- А я рисую, у меня уже два альбома. Хочешь, покажу?

- С удовольствием посмотрю.

- Я тебя могу научить делать мангу, это несложно.

- Думаю, что смогу научиться.

*

Ефим Коган сразу узнал флегматичного молодого брюнета, вошедшего в гостиную. Именно этот следователь начинал кейс Наты в Севастополе. Игорь Малышев сменил капитанские погоны на майорские, еще больше погрузнел, на макушке наметилась лысина.

При виде Когана Малышев невольно дернулся и скривил рот. "Ага, - злорадно подумал адвокат, - помнишь, гаденыш, как я тебе в начале проср...ся дал?".

- Игнатий Петрович, мне нужно еще раз опросить вас и с вашего позволения повторно обследовать апартаменты потерпевшего, - сказал Малышев дворецкому.

- На это вам нужно спрашивать разрешения у хозяйки дома, - не скрывая сарказма, сказал Коган.

- Лэтти уже куда-то упорхнула, - обернулся стоявший у бара Гена, - или вы говорите не о ней, Ефим Захарович?

- Да, Геннадий Вилибалдович, я говорю о нынешней хозяйке дома, - Коган вальяжно расположился с чашкой кофе в глубоком кресле и пустил в Малышева прицельную стрелу:

- У Натальи Викторовны Навицкой... Она, кстати, немного знакома с Игорем Степановичем... - "Ну, что, майор, стоишь, как чмо понурое? Наташа ведь хорошо помнит, как ты ее арестовывал и липовое обвинение предъявлял! Она запросто может сейчас запузырить тебя с крыльца пинком под толстый зад!"

- Я справлюсь у Натальи Викторовны, разрешает ли она вас принять. Подождите в гостиной, - Игнатий Петрович указал гостю на кресло и удалился.

Малышев под взглядом Когана чувствовал себя так, словно сидел не в удобном кресле с ортопедическими подушками, а на горячей плите.

- Если Наталья Викторовна разрешит вам пройти в комнату Вилибалда Яковлевича и побеседовать с дворецким, я пойду с вами и беседовать с Игнатом Петровичем вы тоже будете в моем присутствии, - сказал Коган. - А то с вас станется припаять обвинение дворецкому, чтобы поскорее в прокуратуру сбагрить и "подпола" получить...

- Оскорбляете при исполнении, господин Коган! - залился краской Малышев. - ДА еще при свидетелях!

- А вы докажете, что я вас оскорблял, а не пошутил?!

В гостиную спустились Наташа и Жанна, смотревшие наверху альбомы.

- О-о! - протянула Наташа. - Вот так встреча, Игорек! Ну здравствуй. Как твои ничего?

- Ничего, - в тон ей ответил следователь. - Привет, Ната.

- Тебе нужно посмотреть комнату Вилибалда Яковлевича? - спросила Наташа. - Ну надо, так проходи. Я тоже посмотрю...

- Жанна, - окликнула сестренку Алиса, - помоги-ка мне выбрать тему экспозиции в "Элис Шуз". Все уже как будто недавно было, ничего нового придумать не могу, а повторяться не хочется...

Гена одобрительно посмотрел на нее: "правильно, незачем девочке лишний раз туда заходить. Она и так сама не своя, да еще Лэтти ее совсем затюкала...".

- Вижу, ты подружилась с Наташей, - сказал он.

- Да, она как бы нормальная, - Жанна стала листать альбом с эскизами. - Гена, а почему следак опять пришел? Он что, думает, что папу убили?..

- Я не знаю, - пожал плечами Гена, - но и сам думаю, что тут дело неладно.

- Может, это Димочка? - спросила Жанна. - Он все время говорил, как ему надоели преграды и как он хотел бы никогда не расставаться с Лэтти...

Гена и Алиса переглянулись.

- Северин, - задумчиво сказала Алиса, - я бы не сбрасывала его со счетов. Хотя... Как бы он это сделал? Да и он скорее похож на жиголо из "Плаща Казановы", а не на убийцу...

- Если бы убийцы были похожи сами на себя, их уже быстро выловили бы, и майор Малышев остался бы без работы, - парировал Гена, - а он все работает и вон какую ряшку себе отрастил. И потом, Алиса... Зачем ты рассуждаешь про жиголо при Жанне?

- Гена, я уже не маленькая и знаю, откуда дети берутся, - фыркнула Жанна.

- Это нам этику и психологию семейной жизни только в старших классах преподавали, - поддержала сестренку Алиса, - а у нынешних школьников программа гораздо полнее, и они уже к восьмому классу знают то, о чем мы не подозревали даже в десятом...

- Вот так в свои 45 лет чувствуешь себя динозавром, - буркнул Гена.

- Ну, это твои проблемы, а я в свои 38 лет так не считаю!

*

Комната Вилибалда Яковлевича оказалась на вершине той самой башни, увенчанной флюгером-драконом. Это была студия с четырьмя окнами - по количеству сторон света. Ширмы и арки делили огромное, как танцкласс, помещение на спальню, библиотеку, кабинет и гостиную. Винтерштерн предпочитал мебель в немецком и готическом стиле - основательную, тяжеловесную, с множеством острых углов и стрельчатых очертаний. Черное дерево, темно-синий бархат. На стенах - жемчужно-серые обои с черной отделкой. Окна прикрыты сине-черными портьерами.

На башню можно было подняться в лифте, но Коган "забыл" об этом и сейчас со злорадной усмешкой посматривал на упитанного Малышева, который долго переводил дыхание, преодолевая длинную винтовую лестницу.

Наташа с интересом осмотрелась. В дядиной комнате она была впервые. Одно из окон - в библиотеке - имело балкон. Судя по следам печатей на двери, именно там что-то случилось с Винтерштерном...

Игнатий молча включил свет во всей студии. Поднявшаяся за ним Белла посмотрела сначала на красного потного следователя, потом на улыбчивого Когана, и украдкой наступила начальнику на кончик сверкающего ботинка:

- Опять хулиганишь?

- Ничего, пусть жир растрясет, ж...драл, - мстительно шепнул Ефим. - С него не убудет.

- Ты неисправим.

- Какой есть, мэм!

Наташа прошла за следователем в библиотеку. Две стены занимали книжные шкафы, заполненные до отказа. Три столика под бархатными скатертями, удобные кресла, настольные лампы - все для тихого отдыха с любимой книгой. На свободной стене висели две картины: штормовое море и замок на вершине горы. Камин в немецком стиле и мини-бар.

- Что же случилось с дядей? - спросила Наташа у Малышева.