Находка на Калландер-сквер

— Да.

— И какова была реакция доктора Больсовера?

— Не заслуживающая доверия, инспектор. Человек, способный на шантаж, не остановится перед небольшой ложью. Я так думаю.

— Шантаж — это преступление, мистер Кэмпбелл. Подлое и коварное. Шантажист сам рассчитывает на секретность. И обычно он трус. Более сильная личность может легко его запугать. Мистер Сотерон таковым не является, а вы — да.

Кэмпбелл поднял брови в изумлении:

— Так вы знали об этом?

— Конечно. — Питт почувствовал небольшое удовольствие от того, что позволил себе сейчас быть немножко высокомерным.

— И вы не арестовали беднягу Реджи? Он же полный идиот. Очень легко впадает в панику.

— Я заметил, — согласился инспектор. — Но также и трусоват, мне кажется. И, конечно, он не единственный человек на Калландер-сквер, который способен привлечь внимание шантажиста.

Лицо Кэмпбелла потемнело, его большое тело напряглось. В какой-то момент показалось, что болезненная судорога пронзила его.

— Я бы на вашем месте следил за словами, Питт. Если будете делать столь безответственные обвинения в адрес людей, живущих тут, то навлечете на себя гнев многих. У всех у нас есть недостатки. Кое-какие, по вашим меркам, нехорошие. Да и нам не очень нравится, когда о них говорят. Все мужчины, насколько смеют, делают то, что им по вкусу. Нам повезло — мы смеем гораздо больше, чем многие другие. Мы либо заработали, либо унаследовали такое положение. Поскольку это ваш долг, найдите, кто убил младенцев. Ищите, кто зарезал Фредди Больсовера. Но пожалейте Софи. И не создавайте скандал только лишь для того, чтобы увидеть, что может выплыть на поверхность. Своей карьеры вы этим не улучшите, я обещаю вам. Скорее всего, закончите ее простым уличным полицейским, который шатается около причальных доков.

Какое-то мгновение Питт рассматривал его лицо. Кэмпбелл имел в виду именно то, что сказал. И это было больше, чем просто предупреждение, инспектор ни мгновения не сомневался в этом.

— Фредди был шантажист, сэр, — ответил он ровным голосом, — а шантаж кормится скандалами. Вряд ли можно раскрыть убийцу, не поняв, почему Больсовер был убит.

— Если он был шантажистом, он заслужил свою смерть. Для спокойной жизни тех, кто еще живет на Калландер-сквер, будет лучше, если вы на этом остановитесь. Как вам известно, на свете нет таких скандалов, которые я хотел бы скрыть. Но есть много хороших, влиятельных людей, у которых они возможны. Не разбрасывайте грязь слишком далеко — для их безопасности и для моего комфорта. Полиция слишком уж долго находится на Калландер-сквер. Нам это не нравится, инспектор. Это неудобно. Настало время для вас либо прийти к какому-то заключению, либо сдаться и уйти. И оставить нас в покое. Вам не кажется, что ваше постоянное высматривание и вынюхивание, быть может, и привело к этим трагедиям? И это не улучшило положения, а, напротив, сделало его еще хуже.

— Все случилось еще до того, как убийца совершил второе преступление. Им он хотел прикрыть первое. Я не вижу причин, почему он должен остаться на свободе.

— Ради бога, инспектор, не будьте таким ханжой! Что у вас есть? Служанка, которая забеременела и убила своих младенцев… или хоронит их мертворожденными… Проститутка, чей любовник устал от нее. И шантажист. У вас нет ни малейшего шанса узнать, чьей служанкой она была. Да и кого это интересует? Любовник Елены сейчас, вероятно, в другой стране. И поскольку его, очевидно, никто и никогда не видел, шансов повесить его у вас не больше, чем затянуть петлю вокруг луны. Что касается Фредди, он в полной мере заслужил свое. Шантаж — это преступление, даже по вашим стандартам. И кто вам сказал, что это сделал человек с Калландер-сквер? У него везде были пациенты. Может быть, кто-то из них. Но уж не вините меня, если они захотят избавиться и от вас.

Питт покинул дом, чувствуя себя подавленным. За все время, что инспектор работал над этим делом, более угнетенным он еще себя не чувствовал. Из того, что сказал Кэмпбелл, большая часть была правдой. Его присутствие могло спровоцировать и действия Фредди, и его смерть. Да и сам Питт, похоже, не стал ближе к решению своей задачи, нежели в самый первый день.

Когда два дня спустя его вызвали к начальству и спросили строгим голосом, как обстоят дела, то он, по определению Шарлотты, уступил их давлению и сдался. Признал свое поражение во всем, кроме убийства Фредди Больсовера.

— Вы сделали все, что смогли, Питт, — раздраженно сказал сэр Джордж Смиттерс. — Мы ценим это. Но вы ничего не обнаружили, не так ли? Мы не ближе к разгадке теперь, чем были раньше. С самого начала было понятно, что дело не выигрышное.

— И вы нужны нам для более важных розысков, — добавил полковник Анструдер более мирным тоном. — Мы не можем держать хорошего работника на столь безнадежных делах.

— А как насчет доктора Больсовера? — спросил Питт довольно резко. Он был слишком разгневан и не думал, что может сейчас кого-либо задеть. — Это следствие тоже попадет в разряд бесперспективных? Не слишком ли скоро? Публика может подумать, что мы и не пытались!

— Сарказм здесь ни к чему, Питт, — холодно произнес Смиттерс. — Конечно, мы должны приложить некоторые усилия по делу Больсовера. Хотя все это выглядит так, будто эта скотина получила по заслугам. Я знаю Реджи Сотерона. Это совершенно безвредный тип. Он любит развлечься, но реальной злобы в нем нет.

— Кто-то же вонзил нож в Больсовера, — напомнил инспектор.

— Боже милостивый, Питт, уж не думаете ли вы, что это был Реджи?

— Нет, сэр Джордж, не думаю. Именно поэтому я должен узнать, кого еще шантажировал Больсовер.

Смиттерс неодобрительно покачал головой:

— Мне думается, это опасная затея. Тут много… э… затруднений. Лучше выбросьте из головы эту идею. Сконцентрируйтесь на фактах. Пусть доктор расскажет вам о состоянии тела, изучите рельеф местности, найдите свидетелей и все в этом роде. Выясните правду таким путем.

— Я не думаю, что правды можно добиться таким путем, — ответил Питт, не отводя взгляд от лица Смиттерса.

Тот побагровел — не столько от слов инспектора, сколько от наглости этого взгляда.

— Тогда вы должны будете признать поражение! Но попробуйте сделать так, как я вам говорю. Мы обязаны показать, что работаем, что делаем все, что в наших силах.

— Даже если мы не делаем этого? — Томас сам удивлялся своему темпераменту.

— Будьте осторожны, Питт, — тихо предупредил его Анструдер. — Вы сильно рискуете. На Калландер-сквер живут важные люди. Полиция крутилась вокруг их домов, вмешивалась в их личную жизнь… Они терпели сколько могли.

— Я так понимаю, они пожаловались? — спросил Питт.

— Да.

— Кто?

— Несколько человек. Естественно, я не могу назвать имена, иначе вы будете относиться к ним с предубеждением, хотя они этого не заслужили. Итак, Питт, будьте хорошим парнем. Идите и обдумайте факты еще раз. Опросите всех слуг вокруг. Может быть, вам удастся найти того, кто что-то видел. Или, по крайней мере, узнайте, кто был в доме, а кто на улице. Для последующего алиби.

Питт уступил, спорить было бесполезно. Он был раздражен и близок к мысли о поражении. Если бы Томас не был уверен в том, что Шарлотта успокоит его, даст ему силы и будет отчаянно за него бороться, он, возможно, и сдался бы, точно выполнив приказ.

Балантайн не знал ничего о том, какому давлению подвергся Питт. Он был единственным человеком на Калландер-сквер, который не участвовал в разжигании противостояния действиям полиции. И он не мог понять, почему Реджи так возбужден, когда тот, радуясь, что получил временную передышку, явился к нему в хорошем настроении.

— Чертовски приятно, не так ли? — Сотерон глотнул хересу, который сам же и налил. — Вернуться снова к нормальной жизни. И как раз вовремя. Ужасное дело закончено.

— Вряд ли, — немного жестко ответил Балантайн. Веселость Реджи была ему неприятна. — Еще не раскрыты четыре убийства и кое-что еще.