Иудино племя

- Вытекает дело об убийстве гражданина Бессонова, только и всего, - мрачно усмехнулся Иван. – Кстати, как вы думаете, Никита Юрьевич, что это?

Иван достал из кармана и показал ему белую картонную коробочку чуть побольше спичечного коробка.

- Берите смелее, пальцы с нее уже сняли.

Никита открыл коробочку. Завернутая в обрывок кальки, в ней лежала другая коробочка, на этот раз пластиковая, черная. На ней были несколько кнопочек, а сбоку отходили два проводка. Он не слишком хорошо разбирался в технике, поэтому лишь предположил, что это нечто электротехническое. Или радиотехническое.

- Это реле времени, - пояснил Иван. – Таймер, одним словом. Подключается в сеть и на определенное время вырубает ток. А потом снова врубает. Ну, буржуины ставят такие штучки у себя дома, когда уезжают надолго. Чтобы потенциальные грабители думали, что кто-то есть дома. Там наоборот свет включается. А знаете, как мы это обнаружили? У Бессонова в потайном кармане оказался еще один клочок бумаги. Может, его и искали? На нем надпись: «МВ. А1976». Кто-то предположил, что это шифр камеры хранения. Люди часто используют в качества шифра первую букву имени и год своего рождения, поскольку это трудно забыть. Решили проверить, начиная с Московского вокзала. И нашли эту коробочку.

- Очень странно, - нахмурился Никита. – Вернее, с одной стороны, таймер многое объясняет. Тогда, на юбилее, погас свет, и Алексей пошел его чинить. Якобы пошел чинить. Ему нужна была эта темнота, чтобы Вероника подлила яд в Димин бокал. Таймер этот сложно установить?

- Если умеючи, то пары минут хватит. Даже не надо электричество отключать.

- Ну вот. А потом он его просто убрал. Хотя… Тут еще кое-что странное получается. Я это как-то из виду упустил. Выходит, Вероника действительно бокал перепутала, а отравить все же собирались Диму?

- Может, Бессонов хотел так все провернуть, чтобы ее обвинили в смерти мужа? – предположил Иван.

- Может быть. И с газом тогда все получается. Он поставил таймер, отключил свет в квартире, аккуратно разбил лампочку на кухне – ну, я так думаю, что разбил. Вышел, подождал немного, покопался в щите, таймер снял  и ушел. А кто, по-вашему, Бессонова убил?

- Из всего нам известного вытекает, что это те самые господа, которые угрожали вам. Никита Юрьевич, а почему вы сказали «очень странно», когда я показал вам таймер?

- Странно, что Алексей его прятал, да еще в камере хранения. Логично было бы выбросить.

- Может, он замышлял еще что-то хитрое? – предположил, потерев переносицу, Иван. – Например, против Васильевой?

- Пожалуй, что и так, - Никита чуть руль из рук не выпустил, но вовремя спохватился, что расследование расследованием, а за дорогой следить все же надо. – Сначала убрал всех других претендентов на вкусный кусок, чтобы потом приняться за Евгению. Мафики мне не сказали, что конкретно им от нее нужно. Думаю, Алексей им помешал, только и всего. Скажите, Иван Николаевич, а его смерть повлияет на расследования?

- А то! – хмыкнул Иван. – Могу дать вполне вероятный прогноз. Убийство самого Бессонова скорее всего не раскроют, а все, что можно свалить на него, свалят. Убийство Муращенко-то вряд ли, а вот Барсукову точно. Ну, и наезд на мужа Барсуковой. Если захотите, то и на вас тоже.

                                               10.

Вроде бы все улеглось. И Света успокоилась. Она-то ведь была уверена, что все произошедшие с ними неприятности – дело рук одного только Алексея, поскольку о беседе в офисе господина Серого ей ничего известно не было.

Никита вот уже вторую неделю искал новую работу. Никому-то он не был нужен. Не идти же на биржу труда. Он даже Павлу Новицкому позвонил, готовый хоть охранником пойти, но в банк брали только бравых молодцов не старше тридцати пяти. Если Ольга напишет о нем книгу, то, разумеется, сделает его в финале частным детективом, но это, разрешите так выразиться, литература, а вот в жизни Никита сыском заниматься не хотел – хлопотно, рискованно и не слишком интересно. Денежки потихоньку кончались, у Светланы тоже давно не было переводов. Кирилл Федорович и рад был помочь, но ему на шею прочно сел запойно пьющий Илья, избавиться от которого никак не удавалось. Отец Максим обещал поспрашивать у прихожан, но результатов пока не было.

Свободного времени было предостаточно, и Никита постоянно возвращался мыслями ко всему тому, что произошло, начиная с 3 августа. Что-то не давало ему покоя. Может быть, то, что Иван Логунов оказался абсолютно прав: на Алексея действительно списали все, что только можно было, и дело закрыли за смертью основного подозреваемого. Что касается убийства самого Бессонова и Анны, то там все было глухо, как в танке. Кто бы сомневался! Евгения не объявлялась, даже с почты, как обещала, не позвонила. Где она устроилась? Жива ли вообще?

Но то, что его беспокоило, с Евгенией связано не было. «Что-то меня во всей этой истории смущает», - сказал батюшка. Вот и Никиту что-то смущало. Когда он снова и снова прокручивал в голове все обстоятельства дела, то и дело натыкался на многочисленные натяжки и нестыковки, пусть мелкие, едва заметные, но все же, все же… Если бы подобное встретилось ему в книге или в кино, он облил бы автора глубоким презрением.

Просто информация неполная, говорил себе Никита. Все дело в этом.

                                               * * *

- Кит, звонил дядя Андрей, просил об одолжении.

- Каком еще одолжении? – поморщился Никита, который от неожиданности порезался.

Света появилась в дверях ванной, когда он брился. Подошла совершенно бесшумно и неожиданно. Эта ее манера Никиту частенько выводила из себя, но он пытался сдерживаться, прекрасно понимая, что и у него есть немало противных привычек, которые жена как-то терпит.

- Просил встретить Вадика в аэропорту. Он прилетает сегодня вечером из Лондона.

- Зачем?

- Не знаю точно. Кажется, его мать ложится в больницу, на операцию. Что-то серьезное.

- А сам он что, не может?

- Нет. У него срочная командировка в Москву. Через два часа поезд.

- В конце концов, Вадик что, маленький мальчик? Заблудится, потеряется? У него нет денег на такси или хотя бы на метро? Его обязательно надо встречать? И почему именно я?

- Ну откуда я знаю, почему именно ты? Может, потому что ты без работы сидишь. А может, потому что ты зарекомендовал себя добропорядочным мулом, на котором грех не покататься.

- Вот спасибо-то, - обиделся Никита. – Такого, значит, ты обо мне мнения?

- Извини, - виновато вздохнула Света, послюнила палец и стерла с его подбородка кровь. – Я о тебе хорошего мнения. А вот мои родственнички как раз из породы хозяев ледяных избушек. Из тех, кто очень любит сесть на шею каждому, кто не слишком против, и ехать, свесив ноги. Я могу перезвонить и сказать, что ты занят.

- Да нет, не надо. Съезжу, встречу. Пусть это будет мое доброе дело на сегодняшний день.

На самом деле Никита покривил душой. До подобного христианского человеколюбия он еще не дорос. Он и сам не мог понять, почему согласился.

                                               * * *

Пассажиры с лондонского рейса вышли уже все, а Вадика не было. Никита только хотел уйти, и тут увидел его. Вадик брел, волоча за собой чемодан на колесиках, который почему-то не сдал в багаж. Он остановился и стал беспомощно озираться, близоруко щурясь. Маленький, тощенький, жалкий…

В который уже раз Никита подумал, что все члены семейства,  которым его связала судьба, за исключением Светы, Маши и, пожалуй, Кирилла Федоровича, вызывают у него либо стойкую неприязнь, либо, в лучшем случае, жалость с примесью брезгливости. Совершенно непочтенные чувства. Он даже у духовника спрашивал, что с ними делать. Вы же не разлюбите жену за грязные, некрасивые туфли, ответил отец Максим. Все, что мы делаем, думаем, - по сути, костюм для души. А одежда имеет такую привычку - пачкаться. Любите человека, а не костюм. Просто за то, что он человек. Это я понимаю, ответил Никита, не могу только понять, как это осуществить на практике. Как можно любить врага? Просто пожалейте, улыбнулся священник. Не могу, упорствовал он. Представьте его в такой ситуации, когда невозможно не пожалеть, посоветовал отец Максим. Тогда Никита еще подумал, что сколько угодно может воображать себя белым и пушистым, а на самом деле он еще даже и на первую ступенечку не вскарабкался.