Дело для трех детективов

Затем к нам присоединился Терстон.

— Вы позвоните, Сэм? — спросил он. Его голос был тихим и усталым. — Доктору. И всем...

— Как раз собираюсь, — сказал Уильямс и похлопал его по руке.

А затем — вы будете потрясены — но первое, что мы сделали — это хорошенько хлебнули виски. Уильямс наполнил один бокал для доктора Терстона, который просто упал на стул в гостиной, и дал по одному Феллоусу и Столлу. Зубы Алека Норриса стучали по кромке бокала, когда он пил. Стрикленд пока ещё ничего не сказал, но пил жадно.

— Послушайте, Таунсенд, — сказал Уильямс, — возьмите Норриса, Стрикленда и Феллоуса и тщательно обследуйте территорию вокруг дома.

— Хорошо, — согласился я, хотя не слишком надеялся что-нибудь обнаружить. Но я чувствовал, что больше не в состоянии переносить атмосферу этого дома. Я просто не мог уже смотреть на Терстона, который ещё недавно был таким вальяжным и бодрым, а теперь выглядел обрюзгшим и поникшим, и на Алека Норриса с его бледным лицом и тонким дрожащим подбородком. Человеком, которого я сейчас уважал больше других, был Уильямс, который никогда не терял головы и действовал в этой ужасающей ситуации превосходно.

Феллоус и Столл были в холле. Мы решили взять шофёра с собой, оставив Столла на случай, если его услуги понадобятся.

— А что на счёт женщин-слуг? — спросил я. — Они уже знают?

Мне внезапно подумалось, что будет жестоко позволить Энид, молодой горничной, войти в ту комнату неподготовленной.

— Да, сэр. Горничная была наверху, когда мы были у двери, и я послал её вниз на кухню, — пояснил Феллоус.

— Ну, оставайтесь с нею и поварихой, — сказал я Столлу. — И не позволяйте никому из них покидать кухню.

— Очень хорошо, сэр, — ответил дворецкий.

Едва только мы успели наметить наши маршруты, как Уильямс окликнул меня из небольшой гардеробной около холла, куда он пошёл, чтобы позвонить в полицию.

— Я думаю, что телефон не в порядке, — сообщил он, — или перерезаны провода. Так или иначе, он не отвечает. Лучше велите Феллоусу взять машину и немедленно привезти доктора Тейта и сержанта. Как можно быстрее.

— Хорошо.

— Я попытаюсь ещё раз. Но линия кажется совершенно мёртвой, — добавил Уильямс, возвращаясь в гардеробную.

В результате Феллоус уехал в деревню, а Стрикленд, Норрис и я отправились осматривать территорию. Мы решили, что Норрис пойдёт во двор конюшни, а Стрикленд должен сделать обход по периметру — в надежде, что среди деревьев он сможет обнаружить кого-то или что-то, что нам поможет. Хотя надежда была слабой: как вы понимаете, мы не слишком-то верили в успех нашего осмотра. Но тот факт, что дверь Мэри Терстон была заперта, окна недоступны, а комната пуста, уже выглядел настолько фантастическим и необъяснимым, что мы больше не действовали и не пытались действовать в рамках логики.

Я понимал лишь, что убийство было совершено способом, который казался мне почти сверхъестественным. Я был так обеспокоен и настолько терялся в догадках, что радостно принял бы любой план действий, предложенный для поимки убийцы, даже такой, как наше безумное обшаривание территории. Если бы Уильямс приказал мне обыскать гараж или деревенскую церковь или сесть на поезд до Лондона, то я повиновался бы так же охотно. Я просто должен был что-то делать. Едва я вспоминал, что эта бедная недалёкая и дружелюбная женщина, которая всегда была так по-простецки очаровательна и так далека от любого зла, сейчас лежит в том виде, в каком я её нашёл, — я готов был с жадностью ухватиться за любое дело, которое помогло бы за неё отомстить. Поэтому я не стал тратить время, чтобы подсчитать, есть ли у меня, Норриса и Стрикленда шансы на успех в осмотре парка. Я выбежал, не задумываясь.

Я захватил мощный карманный фонарик, лежавший на столе в холле, и после общего обхода вокруг дома пошёл по гравийной дорожке, окружающей широкую клумбу под окном Мэри Терстон. Мне казалось, что скорее здесь, чем где-нибудь вообще, можно найти нечто, что может оказаться… (это слово уже вошло в мой ум) уликой. И я не был разочарован. Я обнаружил два предмета, которые, если и не были уликами, по меньшей мере были связаны с преступлением.

Первый лежал довольно далеко — на теннисном корте, в пятнадцати или более ярдах от дома. Это была разбитая электрическая лампочка. Как только я увидел сверкание её осколков в коротко подстриженной траве, я нагнулся, чтобы их поднять. Но перед тем как дотронуться до них рукой, я остановился. Внезапно я вспомнил всё, что я прочитал о преступлениях и расследованиях. Отпечатки пальцев! И я с дрожью подумал, что из-за этого дела попал в новый и пугающий мир, в котором расследование, перекрёстный допрос и обнаружение отпечатков пальцев заменили куда более обыденные события моей прежней жизни.

Другой объект казался ещё более относящимся к делу. Это был нож, которым могло быть совершено убийство. Когда я увидел его лежащим около широкой клумбы под окном, я даже удивился. И всё же, как показали последние события, я удивился бы ещё больше, если бы его там не было. Потому что — а где же ещё ему быть? Где бы преступник ни находился в момент убийства, первой его заботой было избавиться от оружия. А поскольку это оружие было таким, которое легко идентифицировать, то убийцу не волновало, как скоро оно будет найдено, лишь бы оно не было найдено при нём. И вот, он сделал очевидное и самое безопасное: он выбросил орудие из окна, как только совершил преступление.

Итак, нож лежал там, и мой фонарь даже выявил на нём влажное кровавое пятно. Но я знал, что лучше ничего не касаться. Я оставил его лежать на месте, и решил возвратиться в дом, чтобы сообщить о своих находках.

Когда я встал, то увидел спешащего ко мне Стрикленда.

— Никаких следов, — сказал он. Голос звучал немного хрипло, но сам Стрикленд казался достаточно спокойным. Возможно, он имел носорожью шкуру, которую нелегко чем-то пробить.

Я показал нож, и Стрикленд присвистнул.

— Бедная старушка Мэри, — сказал он, глядя на оружие сверху.

Мне не понравилась эта смесь обычного сожаления и фамильярности, и я резко заметил:

— Вы любили её, не так ли?

— Да, — сказал Стрикленд, не пытаясь отодвинуться или отвести взгляд от ножа. — Дайте-ка мне на минутку фонарь, — попросил он.

Он поднёс фонарь поближе к ножу, затем встал.

— Это одна из тех проклятых китайских вещиц из зала, — сказал он. А затем добавил глубокомысленно, — Это бросает подозрение на тех, кто в доме.

Я слушал невнимательно, поскольку мне в голову пришла другая мысль.

— А что относительно следов? — спросил я. — Предположим, что кто-то как-то действительно спустился из того окна?

Это, казалось, давало слабую надежду, но не более слабую, чем всё остальное. Мы очень тщательно исследовали клумбы на несколько ярдов влево и вправо от окна Мэри Терстон — от стены до самого края клумбы. Но земля была совершенно нетронутой. Мы оба медленно двинулись к парадной двери и встретили Норриса, приближающегося с другой стороны.

— Что-нибудь видели? — спросил я его.

Он очень быстро пробормотал «нет» и пошёл в дом впереди нас.

ГЛАВА 4

Войдя в дом, мы повстречали сходящего вниз доктора Терстона. Он остановился и пристально посмотрел на нас. Затем резко спросил:

— Где это вы были, вы трое?

Я ответил, что мы обыскивали территорию, но ещё до того, как я закончил говорить, Терстон, к нашему удивлению, прошёл в гостиную. Там он тяжело опустился на стул, и, казалось, утратил к нам всякий интерес.

Уильямс, который подпирал каминную доску, отозвал меня в сторону, и я рассказал ему о своих находках. Он кивнул:

— Это почти облегчение.

— Что? То, что нож нашёлся?

— Ну в каком-то смысле да. Я уже начал сомневаться, будет ли нож… или что-то в этом роде… прозаическое.

Я бросил взгляд на его лицо. Он казался достаточно спокойным, но его формулировка была настолько странной, что я переспросил, что он имеет в виду.