Кровавая правая рука

Отчаянно карабкаясь вслед за ними по заросшему склону, Элинор услышала вдруг наверху, на дороге хриплый нечеловеческий стон. Потом раздался странный хихикающий смех, от которого у нее мороз пошел по коже, и все стихло.

Девушка испугалась. Сбросив белый жакет, который был слишком заметен, она спряталась в кустах. Вскоре появился бродяга. Он крался вниз по склону, явно выслеживая ее. Бросив взгляд на валявшийся в кустах белый жакет и шляпу, он, пригнувшись, ринулся дальше, сжимая что-то в правой руке. Его глаза, маленькие и круглые, сейчас как-то необычно побелели. В них была белизна льда и холод убийства.

Пригибаясь и прячась за кустами, он прошел в каких-нибудь тридцати футах от девушки и спустился к берегу озера, где, видимо, надеялся ее найти. А потом, прежде, чем она успела подняться к машине, быстро двинулся наверх. Бродяга звал ее и выкрикивал ругательства хриплым рычащим голосом, похожим на голос маньяка или дикого зверя. А Элинор замерла в кустах, парализованная ужасом, словно птица, увидевшая змею.

Бродяга поднял жакет девушки, обшарил карманы и снова швырнул на землю. Очень долго - ей показалось, что несколько часов, хотя это не могло продолжаться больше, чем пятнадцать-двадцать минут - Элинор ползала в полумраке кустарника. Охваченная немым ужасом отчаяния, она пряталась от бродяги, который все это время был от нее не дальше, чем в двухстах футах.

Наконец он перестал искать девушку и вернулся к машине. К этому времени она подобралась достаточно близко к дороге, чтобы разглядеть обмякшего на переднем сиденье Сент-Эрма. Голова его бессильно свесилась на дверь машины. Бродяга уселся за руль и "Кадиллак" умчался.

Когда Элинор почувствовала, что к ней возвращаются силы и поняла, что страшный бродяга уже не вернется, она осторожно выбралась из укрытия. Девушка надела свой жакет и выбралась на дорогу. Но она не увидела ни домов, ни людей и долго брела в темноте измученная, напуганная и отчаявшаяся, пока, наконец, не увидела за скалой свет моих фар.

Это было все. Все, что она знала тогда. Она думала, что бродяга оглушил Сент-Эрма монтировкой или заводной рукояткой, и тот надолго потерял сознание. Элинор с ужасом думала, что у ее жениха, может быть, разбит череп. Тогда у нее и мыслей не было о ноже. Впервые она вспомнила о нем гораздо позже.

Вот и все, что она мне рассказала. Похищение ее жениха и кража автомобиля. Ужас, который она испытала, подобный ощущениям ночного кошмара. Этот ужас все еще таился в ней. Чувство, что Штопор до сих пор преследует ее в темном лесу.

Проехав по дороге три четверти мили, я нашел место, где можно было развернуться. К дороге слева примыкала ровная площадка шириной футов двадцать, покрытая ковром из трав и цветов. Площадка была огорожена старой, гнилой, изъеденной червями изгородью, за которой начинался пологий склон. Сквозь кроны высоких деревьев, отражая звездное небо, поблескивала вода.

- У этого озера мы и собирались устроить пикник,- сказала девушка.- На этом самом месте оставили машину. Мы были здесь внизу, у воды, когда я заметила, что он за нами следит. Потом Инис помчался за ним на эту площадку. Я пряталась в этом лесу за каждым деревом, за каждым камнем, когда бродяга охотился за мной.

Я взял в бардачке фонарик и перед тем, как развернуться, вышел осмотреть площадку. На примятой траве были отчетливо видны следы шин тяжелого автомобиля, который съехал с дороги, а потом вернулся обратно.

Рядом со следом правой шины, неподалеку от изгороди, в свете фонарика блеснуло на траве темное пятно. Это не было машинное масло. Я присел и провел ладонью по земле. Здесь было больше крови, чем может потерять человек, у которого разбит нос или треснул череп. Столько крови могло натечь только из поврежденной артерии.

Некоторое время я, присев на корточки, разглядывал свою ладонь, держа ее в стороне, чтобы кровь не накапала на брюки. Я раздумывал о том, что происходило здесь час назад, на закате, когда я слышал кваканье в кустах у дороги и нашел эту голубую шляпу с вырезанными зубчиком полями. Эту чертовски заметную шляпу.

Я вытер руку о чистую траву. Но дело было не в руке. Я чувствовал, что окунулся в убийство. Оно окружало меня со всех сторон. Я погрузился в него с головой.

Я снова вернулся в машину, развернул ее и мы поехали сюда, в дом Мак-Комера, где уже ждала полиция.

Если правая кисть Сент-Эрма в то время и лежала на площадке над озером Мертвого Жениха среди сорной травы и цветов, то я ее не увидел. Я, конечно, и не искал ее. Ведь я тогда понятия не имел, что труп Сент-Эрма будет найден без правой кисти. Лейтенант Розенблат отправил пару полицейских и нескольких добровольцев обыскать площадку над озером и близлежащий лес. Но я не верю, что они ее там найдут.

Внешне это выглядело как вполне обычное и заурядное преступление - первое убийство этого дьявола.

Насколько я его понимаю, оно вполне укладывается в банальный И скучный полицейский стандарт. Сумасшедший хич-хайкер, которого они подобрали на дороге, подчинившись внезапному импульсу, воспользовался удобной возможностью и украл подвернувшуюся ему машину со всем содержимым. А убийство было просто случайным инцидентом, сопутствовавшим краже. Обычно таких преступников ловят через несколько миль. В крайнем случае, они успевают проехать несколько сот миль.

Каждый год почти в каждом штате, и часто даже в такие вот жаркие безветренные дни, людей посылают в газовую камеру или сажают на электрический стул за дурацкие неподготовленные преступления такого рода. В описании Штопора, кажется, не было ничего, отличающего его от любого другого ненормального, почти случайного убийцы, кроме того, что впоследствии он предпринял исключительно хитрую попытку скрыть то, что сделал. И того, что когда ему не удалось полностью замести следы, он убил снова.

Но главное отличие в том, что его до сих пор не поймали.

Сейчас, читая вопросы, которые задавал Розенблат, я вижу, что картина преступления не понравилась ему с самого начала. Этот полицейский - ограниченный тугодум, мыслящий стандартно и схематично, но очень упорный и цепкий. Я вспоминаю, как он сидел в этой гостиной за столом с мраморной крышкой, положив руки на стол и хмуря при каждом вопросе морщинистое бульдожье лицо, посаженное, кажется, прямо на широкие плечи. Все ответы он старательно записывал мелким круглым почерком в толстую записную книжку с загнутыми по углам страницами.

Возвращаюсь к жизни Элинор Дери и Сент-Эрма и всех, кто имел к ним хоть отдаленное отношение, чтобы попытаться найти в прошлом следы этого таинственного убийцы.

Вопрос. - (к мисс Дери). Расскажите о себе все, мисс Дери. Откуда вы приехали? Где живете? Давно ли, знакомы с мистером Сент-Эрмом? Каких еще мужчин вы знаете или знали?

Ответ. - Меня зовут Элинор Дери. Мне девятнадцать лет. Я приехала из Спардерсбурга, штат Пенсильвания. Работаю в страховом агентстве Ридла в Нью-Йорке. Живу на Одиннадцатой Западной улице, в Гринвич-Вилледж…

Я знаком с Элинор всего несколько часов из девятнадцати лет ее жизни. Но думаю, что знаю о ней все. Она родилась в маленьком городке в Пенсильвании, в семье редактора местной газеты. Мать была школьной учительницей. Родители погибли во время пожара, когда Элинор была совсем еще маленькой. Ее воспитывала старая бабушка. Девушка окончила среднюю школу, а потом оставалась дома, ухаживала за бабушкой и тайно пыталась писать романы. Элинора романтичная и впечатлительная девушка; как многие одинокие дети, она всегда хотела стать писателем.

Этой весной бабушка умерла, оставив ей только старый дом, в котором они жили. Местный агент по торговле недвижимостью и страхованию помог Элинор выручить за дом небольшую сумму. С этими деньгами она уехала в Нью-Йорк и сняла крошечное студийное помещение в Гринвич-Вилледж. А потом по объявлению в газете нашла себе работу регистратора в агентстве Ридла. Элинор всегда мечтала жить в Вилледж - это название символизировало для нее, как и для многих провинциальных девушек, мир свободы и романтики, искусства и очарования. Я тоже живу в Гринвич-Вилледж, но даже не догадывался об этом, пока Элинор мне не сказала. Для меня это просто заурядный комплекс домов, магазинов, кафе и грязных улиц.