Без права на наследство

Сперва она хотела сесть примерно посреди комнаты, но потом передумала и передвинула стул левее и ближе к складной двери. Таким образом, она лишила миссис Леконт возможности усесться прямо напротив нее. Управительнице оставалось лишь место справа от хозяина, между столом и камином, там, где стояли чемоданы и дорожные сундуки. Миссис Леконт выразительно прокашлялась и уселась с явным неудовольствием.

– Осторожнее! – воскликнул Ноэль Ванстоун, когда Магдален едва не задела рукавом стол с диковинами. – Вы чуть не опрокинули серебряный подсвечник! Это не какая-нибудь простая вещь! Его доставили из Перу! Таких подсвечников лишь три во всем мире. Один принадлежит президенту Перу, второй хранится в сокровищнице Ватикана, третий – в моем распоряжении. Он приобретен моим отцом за десять фунтов, а стоит все пятьдесят. У меня лучшее в Англии собрание диковин. Миссис Леконт ценит такие вещи – не случайно отец пригласил ее в дом. Вы ведь тоже одно из сокровищ, приобретенных моим отцом, не правда ли, миссис Леконт? Отец был замечательным человеком, мэм, здесь все напоминает о нем. Я в данный момент облачен в его шлафрок. Теперь такое полотно не сыскать. Не хотите потрогать ткань? Вы разбираетесь в текстиле? Хотя вы же пришли, чтобы поговорить о тех ваших воспитанницах. Их ведь две? Они хорошенькие? Цветущие английские красотки?

– Простите, сэр, – вмешалась миссис Леконт с печальным видом, – я вынуждена просить у вас разрешения удалиться, раз вы намерены говорить о бедняжках в подобном тоне. Не могу вынести, когда насмехаются над беззащитными. И пощадите чувства мисс Гарт.

– У вас такое доброе сердце! – вздохнул Ноэль Ванстоун, на секунду прикрыв глаза. – Добрейшая Леконт! Она всем сочувствует. Я не так снисходителен к людям, однако мог бы выделить им содержание. Я человек широких взглядов, могу помочь им и вам, – он вежливо улыбнулся и отправил в рот пару ягод.

– Вы невольно шокируете мисс Гарт, она ведь не привыкла к вам, как я, – мягко упрекнула его миссис Леконт.

Все это время Магдален хранила молчание. Изнутри ее сжигала ярость, которую она с трудом удерживала. Высокомерие Ноэля Ванстоуна и презрительная заносчивость его управляющей были невыносимы.

– Вы необычайно добры, – обратилась она к миссис Леконт. – Но я не смею претендовать на особую снисходительность. Я всего лишь гувернантка. Я хотела бы просить мистера Ноэля Ванстоуна лишь об одном одолжении: выслушать меня ради него самого.

– Понимаете, сэр? Кажется, мисс Гарт намерена серьезно предостеречь вас – она говорит, что ради вас самого.

Внезапно Ноэль Ванстоун побелел, как мел. Он поставил тарелку с клубникой на стол среди отцовских сокровищ, руки его задрожали. «Да он трус!» – отметила про себя Магдален.

– Что вы имеете в виду, мэм? – истерично спросил хозяин дома, забывая о напускном аристократизме манер. – Что значит: ради меня самого? Если вы явились, чтобы запугивать меня, не на того нарвались. В Цюрихе всем был известен мой твердый нрав, правда ведь, миссис Леконт?

– Безусловно, сэр. Но давайте выслушаем мисс Гарт. Вдруг мы ее неверно поняли.

– Напротив, вы поняли совершенно верно. Моя цель – предостеречь мистера Ноэля Ванстоуна.

– О, нет! – воскликнула миссис Леконт. – Если вы хотите помочь этим двум бедняжкам, вы вступили на сомнительный путь. Не надо угроз, мэм! – теперь и управляющая забыла о фальшивом смирении, в голосе и глазах ее читалась готовность к битве.

– Вы слышали, что сказала миссис Леконт? – приободрился Ноэль Ванстоун. – А она знает меня с детства. Остерегайтесь, мисс Гарт, остерегайтесь угрожать мне!

Он поправил полы халата и снова взял тарелку с ягодами.

– Никоим образом не желала оскорбить вас, – ответила Магдален. – Я только хочу открыть вам глаза на правду. Вы не знакомы с характером сестер, чье состояние перешло к вам, а я знаю их с детства. Я пришла, чтобы поделиться с вами своим опытом – в ваших и их интересах. От старшей ничего дурного ждать не приходится, она кротко принимает судьбу, какой бы та ни была. Но младшая – совсем иное дело. Она разгневана поведением и решением вашего отца, а теперь отказывается признать сказанное в письме миссис Леконт.

Поверьте мне, она способна причинить массу неприятностей тем, кого считает своими врагами.

Ноэль Ванстоун заерзал в кресле.

– Неприятности? Если вы имеете в виду ее письма, мэм, их и так уже было слишком много. Она писала и мне, и, прежде, моему отцу. Она ему даже угрожала, правда ведь, миссис Леконт?

– Бедное дитя просто выражало свои чувства, – пожала плечами швейцарка. – Наверное, жестоко было возвращать ее письмо, но ваш дорогой отец лучше знал, как поступить. Не нам его судить. Да и что значат несколько гневных строк? В ее положении это всего лишь пустые слова.

Магдален едва не вышла из роли от возмущения, но в последний момент взяла себя в руки.

– Вы упомянули письма моей подопечной, – обратилась она к Ноэлю Ванстоуну. – Не так важно, что она писала вашему отцу. Меня больше беспокоит ее письмо к вам. Было ли там нечто ложное? Их отец действительно намеревался составить новое завещание в пользу дочерей, и только случайная смерть помешала ему исправить ошибку, допущенную в момент заключения брака. Разве это не правда?

Ноэль Ванстоун усмехнулся и отправил в рот еще ягодку.

– Продолжайте, мисс Гарт, – кивнул он.

– Закон был несправедлив, когда лишил этих сестер всех денег из-за того, что их отец не успел составить второе завещание. Разве вы не согласны, что для них, внезапно осиротевших, все это было крайне тяжело?

– Очень тяжело, – ответил Ноэль Ванстоун. – Это и вас затронуло, правда ведь, миссис Леконт?

Управляющая склонила голову и прикрыла красивые темные глаза:

– Мучительно, все это мучительно тяжело, мисс Гарт. Каково было молодой особе – нет, как младшей мисс Ванстоун – узнать о подобном! Мой покойный хозяин умер, не оставив завещания, не упомянув бедняжек. Может, оно затерялось в бумагах? Но нет. Мисс Гарт, все это понятно, но что вы хотите сообщить, помимо сказанного и очевидного, о письме вашей воспитанницы? – с этими словами она бесшумно передвинула стул, чтобы лучше видеть лицо собеседницы, и Магдален чуть склонила голову, угадав ее маневр; однако расположение мебели и складной двери не позволили миссис Леконт продвинуться существенно ближе.

– Всего один вопрос: насколько я понимаю, моя воспитанница сделала мистеру Ноэлю Ванстоуну некое предложение. Я хотела спросить, почему он отказался обсуждать его?

– Помилуйте! – воскликнул он, изумленно поднимая белесые брови. – Вы это серьезно? Вы знаете содержание ее предложения? Вы читали ее письмо?

– Я всерьез, и письмо видела, – ответила Магдален. – Она напомнила вам, какая судьба принесла вам состояние мистера Эндрю Ванстоуна, и просила разделить между его дочерями половину наследства, как того хотел покойный. А другую половину оставить себе. Так почему вы не захотели обсуждать это предложение?

– По простейшей причине, мисс Гарт, – насмешливо заявил Ноэль Ванстоун. – Позвольте напомнить поговорку: у дурака в руках деньги не держатся. А я не дурак, мэм.

– Умоляю, сэр, ну зачем говорить в таком тоне! – нарочито ужаснулась миссис Леконт. – Прошу вас быть серьезным.

– Но это невозможно, Леконт! Как я могу оставаться серьезным? Мисс Гарт, мой несчастный отец занимал принципиальную, высоко моральную позицию. Леконт тоже придерживается строгой морали, правда ведь, Леконт? А я нет. Я долго жил на континенте, в свободной атмосфере. И я очень просто смотрю на вещи: я получил деньги, и я был бы идиотом, если бы стал с кем-то ими делиться. Вот и все! Просто, правда? Закон на моей стороне, но я не виню вас за желание прийти сюда, чтобы испытать меня. Я не стану винить и двух девушек, желающих запустить руки в мой кошелек. Я совсем не дурак, – и он отправил в рот еще пару ягод, а потом вытер пальцы салфеткой из тонкого белого полотна.

– Значит, ваше решение и ответ, переданный в письме миссис Леконт, продуманные и окончательные?