Убийство арабских ночей

Так что было решено, что, пока мистер Джерри с помощью мисс Мириам и мисс Кирктон прилаживает себе бакенбарды и гримируется, мистер Батлер и мистер Холмс пойдут наверх готовить ящик. Мистер Сэм Бакстер и руки не приложил. Он сказал, что должен привыкнуть к своему странному костюму, а также наложить на лицо смуглый грим и не может возиться с опилками. Мистер Бакстер пошел в «Галерею Базаров» и стал бродить по ней, бормоча слова роли. — Пруэн подмигнул. — Мистер Бакстер был не очень хорошим актером — увы! Ему надо было сказать всего несколько слов — да я бы и то лучше справился…

Прежде чем разойтись, они все вышли в зал. Мистер Холмс открыл стеклянную витрину, в которой лежал ханджар — то есть кинжал, сэр, а потом вынул из кармана маленькие черные усы, которые вместе с кинжалом попытался вручить мистеру Бакстеру. «Это твои, — сказал он. — Бери их, Сэм, а то забудешь». Но мистер Бакстер громко, словно его укусили, завопил: «Убери их! Они мне пока не нужны. Я не собираюсь прогуливаться по скользкому полу с этой штукой на поясе — до того как наступит нужное время. Пока убери их».

Так что мистер Холмс взял ханджар и усы, вернулся и положил их на нижнюю ступеньку лестницы. «Там они и будут лежать, — сказал он. — Чтобы не пропали».

Потом, как я говорил, они разделились. Мистер Батлер и мистер Холмс поднялись наверх. Две молодые леди отправились помогать мистеру Джерри наклеивать бакенбарды. Мистер Бакстер вернулся в «Галерею Базаров», стал прогуливаться по ней и бормотать слова роли. А я? Я пошел к стулу у входных дверей и все остальное время не сходил с места… Было тогда, сэр, точно четверть одиннадцатого.

— Пруэн, — сказал я, — кто украл кинжал? Кто взял его?

Он поджался, набрал в грудь воздуха и поднял на меня вытаращенные глаза.

— Можете убить меня на месте, сэр, — сказал он, — но не имею ни малейшего представления.

Глава 16

ПЕРВОЕ ПОЯВЛЕНИЕ АКТЕРА

Наклонившись в кресле и вцепившись в подлокотники, Пруэн со своей мятой физиономией напоминал червячка, вылезшего на свет божий; слегка склонив голову к плечу, он вертел шеей, и на губах его застыла заискивающая улыбка. Вы знаете, как выглядят люди на объявлениях в магазине, призывающих что-то купить. Точно как он. Но взгляд у него был совершенно серьезный — и испуганный.

— Ты, мутноглазый гномик, черт бы тебя побрал, — с трудом сдерживаясь, сказал я и, перегнувшись через стол, ткнул в него пальцем. — Ты поклялся говорить правду. Кто похитил кинжал?

— Послушайте… — обиженным тоном начал Пруэн.

— Кто похитил кинжал?

— Не надо кричать, сэр, а то меня хватит удар, — пожаловался он. Голос у него подрагивал, но он стоял на своем. — Если хотите, можете и дальше вести себя таким же образом. Но позвольте мне хоть полслова! Дайте мне возможность объяснить — это единственное, чего я хочу. Послушайте!

Он сглотнул, и голос у него окреп.

— Вот я сижу на стуле — прямо у дверей. Видите? Примерно в ста (ну, может, в восьмидесяти) футах от лестницы. Тот кинжал лежит на нижней ступеньке. Между мной и лестницей — ряд стеклянных витрин, которые перекрывают мне обзор. Не так ли? Освещение? Не очень яркое. Как лунный свет. Как вы видите, особой дальнозоркостью похвастаться я не могу. А теперь я спрошу вас — вплоть до одиннадцати часов люди постоянно мелькали перед глазами. Успел бы я заметить, если бы кто-то из них быстро наклонился? Заметил бы я кинжал? Я спрашиваю вас: могло это прийти мне в голову? Вот! Почему вы не позволяете мне изложить всю правду — а потом уж судить?

В этом был определенный смысл, но я все еще был уверен, что он врет. Тем не менее я сказал, чтобы он продолжал.

— Начну, конечно, с той минуты, когда появился человек, которого впоследствии убили, — без уверток сказал он и откашлялся. — Итак…

— Начните с того, на чем вы остановились. С четверти одиннадцатого. До появления будущего мертвеца остается полчаса. Вот с этого места и начинайте!

Пруэн намекнул, что это пустая потеря времени, но все же подчинился:

— Ничего особенного я не заметил. Может, через пару минут после того, как я занял свое место (пришлось спрятать трубку, поскольку нам не разрешено курить на посту), открылась дверь кабинета куратора и оттуда вышли мисс Мириам и мисс Кирктон. Сразу же после их появления… — червячок изобразил констебля, дающего показания перед судом, — из «Арабской галереи» наверху вылетел мистер Батлер и торопливо спустился по ступенькам. Его полицейская форма сидела на нем как на корове седло. Ха-ха!

«Гвозди! — крикнул он, размахивая молотком, который я оставил для них наверху. — Гвозди! Где гвозди, Пруэн? — заорал он через зал. — Мало того что мы еле вытащили этот сундук из витрины, ничего не разбив, что порвался мешок с опилками, так еще и гвоздей нет!»

Он был очень возбужден, этот мистер Батлер.

Я принес ему свои извинения. И сказал, что гвоздей полно в карманах куртки мистера Уэйда в подвале — видите ли, сэр, наш шеф устроил внизу мастерскую, где находится и его рабочая одежда, и все остальное. Я сказал, что хоть сейчас сбегаю вниз и принесу их. Но мисс Мириам тут же перебила меня и любезно вызвалась сама принести гвозди. Она всегда была очень услужлива. И пока мисс Кирктон поднималась наверх с мистером Батлером, мисс Мириам пошла за гвоздями.

Пруэн откинулся на спинку кресла. Он говорил усталым бесстрастным голосом и, моргая, озирался по сторонам, словно хотел запомнить обстановку.

— Вы… — сказал я.

— Сэр?

— Вы хотите сказать мне, что она в самом деле побежала за гвоздями в погреб?

— И это было очень любезно с ее стороны, — ощетинился он. Руки у него дрожали; на лице его не было испарины, но глаза слезились. — Я всегда считал мисс Мириам…

— Когда она вернулась?

Он задумался:

— Ну, минут через пять-восемь. Что-то вроде.

— Пруэн, вы откровенно врете. Черт побери, неужели вы не понимаете, что этим только ухудшаете свое положение? Я знаком с показаниями доктора Иллингуорда, а также всех остальных. Иллингуорд вошел в музей примерно в двадцать пять минут одиннадцатого. Вы сказали, что она спустилась в подвал сразу же, как минуло четверть одиннадцатого… Вы хотите уверить меня, что она там внизу искала гвозди почти двадцать минут? На самом деле, когда Иллингуорд оказался у тыльной стороны зала, он увидел, как Мириам поднимается из подвала. Двадцать минут! И это еще не все. Когда она поднялась, а Иллингуорд все еще находился в зале, он услышал сверху звук забиваемых гвоздей. Что вы скажете на это? Когда Иллингуорд появился тут в двадцать пять минут одиннадцатого, он что, видел, как она поднимается?

— Да, видел, — продолжал стоять на своем Пруэн. В голосе его появились ворчливые нотки. — Да, видел. А почему бы и нет? Она ведь дважды спускалась.

— Она второй раз спускалась в подвал?

— Да, сэр, не встать мне с этого места. Ее поведение не имеет ничего общего с этой историей. Ни в коем случае! Вот сами увидите, дайте только мне рассказать. — Протянув руку, он ткнул пальцем в ладонь.

Не хочу пускаться в глупые рассуждения о впечатлении, которое он производил, но казалось, что теперь Пруэн говорит правду. Он был уже не так напряжен, и в каждом его слове чувствовалась серьезность. Более того, он заметно стал склонен к словоохотливости, ибо миновал опасную точку. Какую именно? Да, вот именно: похищение кинжала. Как ни грустно, как ни противно, но я был убежден в этом до мозга костей — кинжал был украден именно в эти минуты, и похитила его Мириам Уэйд.

— Она спустилась вниз за их гвоздями, — хрипловатым доверительным голосом бубнил он, — и вместе с ними поднялась через пять-восемь минут… н-нет, скорее через пять. Мистер Батлер снова сбежал вниз, а она, поднявшись, отдала ему гвозди.

— Значит, это было между двадцатью пятью минутами одиннадцатого и половиной?

Остальные вопросы так и крутились у меня на языке. Но пока еще я не мог задавать их.

— Да, сэр. Она вручила ему гвозди, и мистер Батлер снова поднялся наверх. Она неторопливо прошла к подножию лестницы — как бы прогуливаясь, можно сказать — и быстро направилась в мою сторону. Но, проходя мимо, только кивнула мне и улыбнулась. Прошла она в «Персидскую галерею».