Жилец. Смерть играет

— Ах да, конечно, как глупо с моей стороны! — воскликнула миссис Илз чуточку пронзительно. — Будь добра, принеси мой кошелек с туалетного столика. Так, посмотрим… О боже! Мне очень жаль, — воскликнула она, роясь в кошельке, — но я, похоже, на мели. Ничего, если я дам тебе десять шиллингов из причитающегося, а остальное в понедельник?

Флоренс без слов взяла предложенный банкнот, но ее взгляд на какой-то момент задержался на нераспечатанных письмах, прежде чем она сообщила:

— Только что звонил мистер Дюпин.

— Мистер Дюпин? — быстро отреагировала миссис Илз. — Я не могу с ним разговаривать.

— Он не хотел с вами разговаривать. Он узнавал насчет мистера Баллантайна. Я сказала ему, что его здесь нет, и он повесил трубку.

— Понятно. А он не сказал… он ничего тебе не сказал про мистера Баллантайна?

— Нет. Просто позвонил, чтобы убедиться, как он выразился, что его здесь нет, судя по тому, как говорил, он на это и не рассчитывал.

— Довольно, Флоренс, — холодно остановила ее хозяйка. — Приберись тут, будь так любезна.

Флоренс с угрюмым видом забрала поднос. У двери она повернулась и бросила через плечо:

— Если придет капитан, впустить его?

— Ох, да ступай же, ступай! — крикнула миссис Илз, уже начиная терять терпение. Вот уж про кого ей меньше всего хотелось вспоминать в этот момент, так это про капитана Илза.

Глава 4

ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО ОТЦА

Суббота, 14 ноября

Незадолго до полудня у маленькой белой виллы в предместье Пасси остановилось такси, из которого вышел тощий человек средних лет. В окно на первом этаже его увидела и узнала растрепанная горничная, которая не без досады и удивления отложила метелку из перьев и поспешно привела себя в порядок, прежде чем его впустить.

— Bonjour [2], Элеонора, — сказал Джон Фэншоу на пороге, когда дверь настежь распахнулась перед ним.

— Monsieur! Mais que cette arrivee est imprevue! [3]

— Неожиданный, но не нежеланный, надеюсь, — произнес Фэншоу по-французски, несколько неуверенно из-за длительного отсутствия практики.

— О, месье шутит! Как будто он может быть нежеланным когда бы то ни было!

И понеслось: хорошо ли месье доехал? Здоров ли он? А впрочем, она и сама видит, что здоров, вот только похудел. Mon Dieu! [4] Как же он похудел! Сначала она едва его узнала.

— А мадемуазель? — спросил Фэншоу, как только сумел прорваться сквозь поток этих слов. — Как она?

С мадемуазель все в порядке. Ужасно жаль, что ее нет, и она не может поприветствовать своего батюшку. Если бы месье известил о своем приезде заранее, мадемуазель была бы так счастлива! Но месье, похоже, решил преподнести ей приятный сюрприз? А сейчас мадемуазель в отъезде и вернется не раньше вечера, и ничего не готово. Месье простит беспорядок в доме мадемуазель конечно же все объяснит. Но что же это с ней — Элеонор? Ведь месье наверняка проголодался после такого долгого путешествия в это ужасное время года. Месье должен поесть. В доме мало что есть, но омлет… Месье ведь будет omelette aux fines herbes [5], правда? И немного божоле, которое он всегда пьет за обедом? Если месье подождет каких-нибудь четверть часа, ему все будет подано.

С этими словами она умчалась в кухню, а Фэншоу со вздохом облегчения отправился в гостиную и уселся в ожидании еды. Его лицо, озарившееся радостью от красноречия Элеонор, снова приняло обычное для него выражение усталого цинизма. Это ошибка, размышлял он, приезжать куда бы то ни было без предупреждения — даже в дом родной дочери. Он уже достаточно стар, чтобы этого не понимать. И вот что получается, когда ты годами топчешься на месте в ожидании события, которое снова вернет тебя к жизни, — забываешь, что в реальном, живом мире снаружи ничто не стоит на одном месте, как у тебя. В своем воображении Фэншоу так часто приезжал на эту виллу, заставая дочь на пороге, готовую броситься в его объятия, что ему не пришло в голову как-то заранее позаботиться, чтобы она оказалась на месте. Приглашение на ленч, заранее обговоренный визит к парикмахеру — и величественная сцена воссоединения не удалась, блудный родитель вынужден поедать омлет в одиночестве.

Фэншоу пожал худыми плечами. Нечего устраивать много шуму из ничего, сказал он себе. Ну, вышел из тюрьмы на неделю раньше, чем ожидал, без предупреждения наведался к дочери во Францию. Нет ничего противоестественного, что ее к его приезду не оказалось дома. Вот и все. Но другую половину его сознания было не так легко успокоить. Если все дело только в этом, то почему Элеонор так явно расстроена его появлением? И теперь, когда она при шла, чтобы объявить: «Monsieur est servi» [6],- разве не просквозила жалость в ее услужливо-приветливом обхождении?

Фэншоу задержал ее в столовой на то время, пока ел омлет. Довольно он хлебнул одиночества за последние несколько лет. Элеонор охотно посплетничала с ним насчет старых знакомых и их житья-бытья, но избегала касаться той единственной темы, которая интересовала его в настоящий момент. Лишь один раз, во время возникшей в разговоре паузы, внезапно, вроде бы ни с того ни с сего, заметила:

— У мадемуазель, без сомнения, будет много чего рассказать своему отцу.

— Evidemment [7],- коротко согласился Фэншоу и не стал вдаваться в подробности.

Закончив есть, он вернулся в гостиную покурить и выпить превосходный кофе, который ему принесла Элеонор. При его усталости он мог бы заснуть прямо в кресле, если бы какая-то часть его сознания не оставалась все время настороже, чтобы расслышать звук открывающейся входной двери. Пока Фэншоу ждал, морщины на его лице стали глубже, а выражение смиренного разочарования — более явственным.

Прошло не так много времени, когда он услышал безошибочно распознаваемый звук ключа, вставляемого в дверь. Фэншоу поднялся, сделал шаг в направлении прихожей, но потом, услышав торопливые шаги из глубины дома, тихонько вернулся к своему креслу. Итак, Элеонор тоже была начеку! До него донеслись звуки приглушенного разговора на крыльце, и, не расслышав сказанного, он понял, что по какой-то причине горничная сочла необходимым донести до своей хозяйки новость о его приезде. Заминка была совсем короткой, но Фэншоу показалось, что прошло достаточно времени, прежде чем дверь распахнулась и с криком «Папа!» дочь оказалась в его объятиях.

Она быстро вырвалась из объятий и удерживала его на расстоянии вытянутой руки, так чтобы рассмотреть его лицо, произнося несвязные отрывистые фразы, выражавшие озабоченность по поводу его бледности и седины. А он, со своей стороны, пристально смотрел на нее. Дочь тоже изменилась, отметил он: отчасти утратила свое девичье обаяние, которое он помнил, но вместо этого обрела осанку и привлекательность зрелой женщины. «Как раз тот тип, который привлекает французов», — сказал он самому себе. Тут она зарделась, и в глазах ее появилось выражение, которое побудило его приподнять брови в немом вопросе.

Она заметила это и, словно отвечая, еще чуточку отстранилась от него.

— Я думала, что ты не… не освободишься раньше следующей недели…прошептала она. — Я не ждала тебя.

— Я так и понял со слов Элеонор.

— Так, значит, ты не получил моего письма?

— Само собой нет, раз я здесь. То есть, как я полагаю, в письме говорилось о том, чтобы я не приезжал?

Дочь отвернулась в явном смущении:

— Отец, это так ужасно сложно…

— Вовсе нет. — В сухом, лишенном эмоций тоне Фэншоу не чувствовалось обиды. — Я в некотором роде здесь. Это не такой уж сюрприз, правда?