Последний занавес

— Ничего подобного, — сердито огрызнулась Трой. — Это был заказ его родного города — Хаддерсфилда. Старый болтун!

— Папа он сказал, что нечего и обращаться, все равно вы ему от ворот поворот дадите. Между прочим, когда принесли вашу телеграмму, папа был одет в костюм Макбета. «Ага! — сказал он. — Это знамение. Как думаете, дорогие мои, мисс Трой — или ему следовало бы сказать „миссис Аллейн“? — понравится эта поза?» И знаете, он в этот момент таким молодым выглядел. А потом прочитал вашу телеграмму. Должен сказать, что воспринял он ее довольно спокойно. Просто протянул Милли со словами: «Не надо было мне надевать этот костюм. Он всегда одни только беды приносил. Я старый тщеславный дурак». Он вышел, переоделся, и с ним, беднягой, случился приступ гастроэнтерита. Ладно, мне, наверное, на вокзал пора.

— Я отвезу вас, — сказала Трой.

Томас было запротестовал, но Трой лишь нетерпеливо отмахнулась и пошла заводить машину.

Томас вежливо попрощался с Кэти Босток.

— А вы умный малый, мистер Анкред, — мрачно сказала Кэти.

— Правда? Вам так кажется? — скромно потупился Томас. — Да что вы, право? Умный? Я? Да ни за что на свете. Покойной ночи. Приятно было познакомиться.

Кэти прождала полчаса, пока внизу не послышался звук двигателя возвращающейся машины. Почти сразу же открылась дверь, и на пороге показалась Трой. На ней было светлое пальто. На лоб упал локон коротко постриженных темных волос. Руки были засунуты в карманы. Она неловко пересекла комнату и искоса посмотрела на Кэти.

— Ну что, избавилась от своего чудака-приятеля? — осведомилась мисс Босток.

— Да. — Трой откашлялась. — Он до конца выговорился.

— Так, — протянула мисс Босток и после продолжительной паузы спросила: — Когда ты уезжаешь в Анкретон?

— Завтра, — бросила Трой.

Глава 2

ОТЪЕЗД

1

Трой надеялась, что Томас Анкред просто попрощается и оставит ее одну насладиться предотъездными минутами. Она обожала путешествовать поездом и не желала терять ни секунды этого драгоценного неудобства. Но вот вам пожалуйста, на Юстонской платформе стоит Томас, сказать ему явно нечего, и наверняка его переполняет то чувство скуки, которое всегда возникает при подобного рода ситуациях. «Почему бы ему не приподнять шляпу и не удалиться», — нервно подумала Трой. Но, поймав его взгляд, уловила такую растерянную улыбку, что испытала мгновенную потребность успокоить его.

— А я вот все думаю, — заговорил Томас, — вы, наверное, возненавидели нашу семью.

— Не важно, ведь, так или иначе, я еду работать.

— И то верно, — согласился он, явно испытывая огромное облегчение. — Вы представить себе не можете, до чего мне не нравятся иные актеры, но, когда я начинаю с ними работать, порой чуть не любовь приходит. Конечно если они делают, что я им велю.

— А сегодня утром вы работаете? — И Трой подумала, до чего ненастоящей кажется жизнь людей, которых оставляешь на железнодорожной платформе.

— Да, — ответил Томас, — первая репетиция.

— Не надо ждать, — в четвертый раз повторила она, а он в четвертый раз, посмотрев на часы, ответил: «Просто провожу вас и уйду». Где-то в хвосте поезда загрохотала дверь. Трой выглянула в окно. Наконец-то она уезжает. Какой-то мужчина в военной форме, цепким взглядом обшаривая вагон за вагоном, продвигался в ее сторону.

— Найджел! — закричала Трой. — Найджел!

— О Господи, ну наконец-то! — воскликнул Найджел Батгейт. — Привет, Томас! Эй, Трой! Я знал, что поговорить времени у нас не будет, так что решил написать. — Он бросил ей пухлый конверт. Раздался свисток. Поезд дернулся, и Томас сказал: «Ну что же, всего хорошего. Мои будут очень рады»; приподняв шляпу, он исчез из поля зрения. Найджел быстро шагал, не отставая от вагона.

— Вот это да! Самой смешно будет, — выдохнул он.

— А что это, роман? — спросила Трой, поднимая конверт повыше.

— Почти. Сама увидишь. — Найджел перешел на бег. — Мне всегда хотелось… сама увидишь… а когда Родерик?.. Скоро! Через три недели! Ладно, счастливо! Не могу больше бежать. — Он остался позади.

Трой села на полку. В коридоре появился молодой человек. Он осмотрелся и в конце концов вошел в переполненный вагон. С размаху поставил чемодан на пол, уселся на него спиной к двери и открыл какое-то иллюстрированное издание. На голове у молодого человека была пронзительно-зеленая шляпа, на ногах замшевые туфли. На указательном пальце у него Трой заметила жадеитовое кольцо. Остальные пассажиры выглядели обыкновенно и тоже были погружены в чтение газет и журналов. Еще какое-то время за окном будут мелькать один за другим здания, дворы домов да случайные кучи мусора. Трой глубоко вздохнула, думая с облегчением, насколько же легче будет теперь, когда она занята работой, ждать мужа, потом ненадолго задремала, а очнувшись, открыла наконец письмо, переданное ей Найджелом.

«13 часов по Гринвичу, — писал Найджел. — Трой, дорогая, два часа назад мне позвонил, вернувшись после встречи с тобой, Томас Анкред. Он в полном восторге. Тебя ждет испытание, но рисовать ВС [6] — дело действительно великое. Я всегда умирал от желания описать Анкредов, но не могу позволить себе выступать ответчиком по делу о клевете, а это было бы неизбежно. Вот почему я решил поразвлечься и сочинил прилагаемую jeu d’esprit. [7] Может, она поможет тебе скоротать время в пути. Н.Б.».

Рукопись была озаглавлена: «Заметки о сэре Генри Анкреде, баронете, и его ближайшем окружении».

«И надо мне это читать? — подумала Трой. — Со стороны Найджела очень мило написать эти заметки, но я еду к Анкредам всего на две недели, и к тому же Томас уже дал мне исчерпывающие объяснения». И она опустила рукопись на колени. В этот самый момент молодой человек, сидевший на чемодане, тоже отложил свой глянцевый журнал и пристально посмотрел на нее. Он производил на Трой довольно неприятное впечатление. Во взгляде его читалась какая-то дерзость. Рот казался пухлым под ниточкой усов, и губы выдавались слишком далеко вперед над маленьким белым подбородком. Все в нем как-то слишком изящно, подумала Трой и, поместив его в категорию людей слишком уж стандартного типа, утратила к нему всякий интерес. Тем временем молодой человек не сводил с нее взгляда. «Сиди он напротив меня, — подумала Трой, — наверняка стал бы расспрашивать, что там за окном. Чего ему нужно?» Она открыла рукопись Найджела и погрузилась в чтение.

2

«Все вместе и каждый по отдельности, — писал Найджел, — Анкреды, за единственным исключением, — люди сверхэмоциональные. Эту семейную черту следует твердо держать в уме при любой попытке описать или объяснить их поведение, ибо без нее они фактически просто не существуют. В этом смысле сэр Генри Анкред, возможно, тяжелее всех, но, поскольку он актер, друзья воспринимают его поведение как часть профессии, и оно редко их задевает, правда, иногда вызывает чувство некоторой неловкости. Привлекли ли его к жене (ныне покойной) сходные, как ему показалось, свойства характера или за время супружеской жизни леди Анкред научилась выражать свои чувства не менее виртуозно, чем он сам, сказать трудно. Можно лишь констатировать, что ей это удалось; а потом она умерла.

Их дочери, Полин (в 1896 году Анкред играл в „Даме из Лиона“ [8]) и Дездемона („Отелло“, 1909), а также сыновья, Генри Ирвинг (Анкред сыграл небольшую роль в „Колоколах“ [9]) и Клод (близнец Полин), каждый на свой лад унаследовали или приобрели те же эмоциональные наклонности. Лишь Томас от них свободен (когда он в 1904 году появился на свет, Анкред находился на отдыхе). Более того, Томас — на редкость спокойный человек. Может, именно поэтому его родители, сестры и братья, стоит им задеть чувства того или другого родича, обращаются именно к нему — и происходит это два-три раза в неделю, причем всякий раз с трагическим надрывом.