Секретный архив Шерлока Холмса [антология]

— Ван Зуммана? — Это имя было знакомо и мне. — Вы имеете в виду анархиста?

То, что профессор читает лекции, не должно было удивлять. В таком городе, как Лондон, можно широко продемонстрировать свои знания, если при этом вести себя цивилизованно. Однако все, что касалось ван Зуммана, плохо сочеталось с цивилизованностью.

Холмс кивнул.

— Несмотря на свои радикальные взгляды, ван Зумман не совершил никакого преступления.

Я не мог поверить, что Холмс так спокойно говорит об этом человеке.

— Вы хотите сказать, никакого преступления, за которое он был бы осужден!

Холмс кивнул во второй раз.

— В том-то и вся хитрость, Уотсон. Благодаря связям со Скотланд-Ярдом мне известно, что имя ван Зуммана неоднократно возникало в связи с нераскрытыми преступлениями — в том числе с убийствами. — Он указал на почерневшие ворота посольства. — Негодяй до сих пор на свободе, ибо умеет маскироваться, и описания преступника отличаются друг от друга в каждом случае, хотя и имеют общие черты — в частности рост и осанку. — Тон сыщика был слегка пренебрежительным, так как он и я хорошо знали, кто из присутствующих здесь подлинный мастер маскировки. — За день-два до террористического акта ван Зуммана часто видели поблизости от места преступления.

— Простите, — вмешался полковник Гельтхельм. — Но знакомый вам джентльмен прибыл сюда раньше вас и возможно обнаружил что-нибудь полезное. — Он указал на лестницу, ведущую в посольство, которая осталась невредимой. — Я взял на себя смелость вызвать полицию.

— Разумная предосторожность, — согласился Холмс. Он и я посмотрели на лестницу и увидели приближающуюся к нам с недовольным видом знакомую фигуру.

— Инспектор Лестрейд! — окликнул я.

Он поморщился, словно не испытывал радости от встречи с нами, но кивнул нам обоим.

— Мистер Холмс, доктор Уотсон, должен признать, что время, проведенное в этих стенах, ничем меня не обогатило.

— Значит, вы прибыли сюда еще до взрыва, Лестрейд? — спросил я.

Мой вопрос заставил его поморщиться еще сильнее.

— Да, но от этого не было никакого толку.

Я редко видел инспектора в столь дурном настроении.

— Вы ничего не могли поделать, — отозвался Холмс. — Очевидно, карета появилась внезапно.

— Это была не карета, а тележка с яблоками без всяких лошадей, — вежливо поправил джентльмен в мундире. — Неожиданно у ворот появилось человек шесть-семь, подтолкнули тележку к воротам и тут же скрылись.

Холмс кивнул, как будто ожидал услышать именно это.

— Так обычно они и делают. Если мне не изменяет память, аналогичный случай в Белграде произошел всего три месяца назад.

— Значит, вам известно о взрыве в Белграде? — удивился полковник, явно восхищенный его осведомленностью. — Там посольство не получило предупреждения, и ему был причинен куда больший ущерб.

Холмс оглядел улицу и нахмурился.

— Не думаю, что эта попытка останется единственной. Следующая может оказаться куда более изощренной. — Он повернулся к человеку в мундире. — Я должен переговорить со всеми, находящимися в посольстве.

На сей раз полковник перестал улыбаться.

— Боюсь, что это невозможно.

— Уверяю вас, я — воплощение скромности, — настаивал Холмс.

— Ваша репутация в этом отношении известна всем, — кивнул полковник. — Но, к сожалению, это ничего не значит для великого герцога.

— Охотно верю, — вмешался Лестрейд. — Со мной он просто не пожелал разговаривать!

Полковник Гельтхельм кивком подтвердил заявление Лестрейда.

— Герцог обосновался в посольстве, чтобы дистанцироваться от неприятностей на родине. К тому же он бережет свое время.

— Даже если его жизнь в опасности? — недоверчиво спросил я.

— Увы, герцог тяжелый человек. С государственными делами он обходится весьма бесцеремонно, ничто не может нарушить его распорядок.

— Возможно, — заметил мой друг, — нам удастся обойти это препятствие.

Голос Холмса пробудил меня от размышлений.

— Вы ведь помните, как мы покинули посольство, Уотсон. Я связался с полковником Гельтхельмом, и он обещал нам помочь.

В который раз планы Холмса оказались за пределами моего понимания.

— Помочь? Чем?

— Сегодня в посольстве чаепитие, на котором появится баронесса.

— Вы имеете в виду, что отправитесь туда один, переодетый женщиной? — Зная, что подобный метод не чужд Холмсу, я счел это в данном случае неразумным по многим причинам. — Ведь неизвестно, как именно ван Зумман нанесет следующий удар!

— Вот именно, Уотсон! Поэтому я и шагу не сделаю без вас.

— Вы хотите взять меня с собой? — Очевидно, мне суждено постоянно удивляться Холмсу.

— Может же баронесса привести с собой личного врача! — Холмс поднялся и, улыбаясь, разгладил юбку.

Поэтому я вновь оказался у ворот посольства, на этот раз в компании баронессы фон Штуппель.

Я решил для большей уверенности в успехе думать о Холмсе как о баронессе. Как напомнил мне Холмс, наша главная цель — помешать ван Зумману совершить еще какое-нибудь преступление. Добиться большего казалось маловероятным.

Баронесса споткнулась, выходя их кареты, и одарила меня кокетливой улыбкой:

— Мне редко приходилось носить женские туфли.

Я почувствовал, что мои щеки слегка покраснели при виде затруднений Холмса… то есть баронессы. Очевидно, лучше на нее не смотреть.

Полковник Гельтхельм поджидал нас у ворот.

— Чаепитие только что началось. Пунктуальность высоко ценится в моей стране. — Будучи стопроцентным джентльменом, полковник не стал комментировать внешность Холмса. — Сюда, — указал он рукой в белой перчатке. — Здесь боковой вход для особых гостей.

Баронесса грациозно присела в реверансе и последовала за полковником по дорожке к другим железным воротам. Я замыкал шествие, подстраиваясь под быстрые и мелкие шажки баронессы, чей турнюр покачивался передо мной, и не находил в этой аристократке ни единой из хорошо знакомых мне черт моего друга.

Сняв с пояса связку ключей, полковник отпер вторые ворота и провел нас в здание посольства, изобилующее роскошными коврами и портьерами. В спокойной атмосфере холлов не ощущалось и намека на неприятности в стране, чьи интересы представляло посольство.

Но даже мягкие ковры не смогли заглушить звуки быстрых шагов позади нас.

— С дороги! — послышался хриплый голос. — Государственное дело!

Полковник быстро обернулся.

— Это наши гости, граф Орлок.

— Гости? — насмешливо переспросил голос. — Все должны уступать дорогу тем, кто решает судьбы королевства!

При этих словах баронесса и я тоже обернулись. К нам приближались трое мужчин в темных костюмах. Двое были высокими и мускулистыми, а третий — гораздо ниже и невзрачнее, однако кричал именно он.

— Предупреждаю вас! Прочь с дороги, или головы покатятся с плеч!

Низенький граф шагнул прямиком к баронессе фон Штуппель, несомненно, намереваясь отодвинуть ее в сторону. Он буквально налетел на обширную грудь баронессы, но та не сдвинулась с места. Граф отскочил, как мячик, и быстро обошел даму, приказав своим спутникам следовать за ним. Проходя мимо баронессы, оба здоровяка сердито посмотрели на нее.

Полковник виновато кашлянул.

— Вы должны простить графа Орлока. Он расстроен из-за того, как великий герцог ведет дела.

Баронесса посмотрела на него поверх развернутого веера.

— До меня доходили слухи, что он окружает себя женщинами?

Полковник Гельтхельм печально кивнул.

— Наш герцог уже немолод и заявляет, что хочет провести оставшиеся годы в занятиях, которые доставляют ему удовольствие.

Я мог бы удивиться, если бы уже не столкнулся в этом здании с многими невероятными явлениями. Тем не менее я не удержался от вопроса:

— Как же он занимается государственными делами?

Лицо полковника помрачнело еще больше.

— Герцог уделяет время серьезным делам, если его знакомят с ними представительницы прекрасного пола.