Морские ворота

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

У мэтра Тессие была замечательная седина, образующая на затылке беспорядочную пену. Это придавало ему сходство со стареющим актером или маститым музыкантом. На Лазурном Берегу никто не знал его настоящего занятия. Пока адвокат отдавал распоряжения секретарше, которая казалась голой в своем узеньком платьице, Дюваль сидел в широком кресле.

— Слушаю вас, месье Дюваль, — сказал адвокат, садясь за письменный стол, заваленный делами.

— О! — сказал Дюваль. — Речь идет об обычном разводе. Я женился в конце декабря… Впрочем сначала я должен вам кое–что объяснить…

Зазвонил телефон и мэтр Тессие долго слушал, подняв глаза к потолку и поигрывая пальцами свободной руки словно на пианино. Затем, зажав трубку между головой и плечом, сделал отметку о свидании и закончил разговор.

— Прошу прощения, месье Дюваль… Слушаю вас… погодите… Я бы просил вас очень коротко резюмировать разногласия между вами и супругой. Ваш жизненный путь… факты. Понятно? Ничего лишнего. У закона нет чувств. Дети?

— Нет.

— Мадам Дюваль не беременна?

— Нет.

— У вас, безусловно, есть доказательства измены?

— Измены нет.

Телефон зазвонил снова. Адвокат поднес трубку к уху округлым красивым жестом. Дюваль начал испытывать к нему недоверие. Впрочем, Рауль уже почувствовал недоброе, проходя через приемную. У него было впечатление, что он в гнезде врага. Как он мог забыть то время, когда вместе с товарищами в продрогших пригородах торопливо писал большими буквами на стенах заводов: «Долой спекулянтов!?» А теперь… Все это из–за Вероники… Они все сговорились за его спиной. Они все соучастники! Метр Тессие прекратил разговор, нажал на кнопку внутреннего селектора.

— Очень прошу больше меня не беспокоить. Затем обратился к Дювалю.

— Итак! У вас, конечно, есть обоснование жалобы?

— Развод просит моя жена.

— Ах, так! Прекрасно! Вы, видимо, ищите защиты… В чем же она обвиняет вас?

— Она полагает, что я хотел ее убить.

— У вас вид вовсе не убийцы, — сказал адвокат. — Не знаете ли кто ее представляет?

— Нет.

— Рассказывайте, ничего не утаивая!

Дюваль попытался объяснить случай с русской рулеткой. Наверняка адвокат не очень–то хорошо все понял.

— Ваше душевное состояние заслуживает внимания, дорогой месье… Не забудьте рассказать о вашем детстве. В конце–концов возникает единственный вопрос: о чем вы думали, когда закручивали гайки?

— Я не помню.

— Продолжайте.

Дюваль описал сцена на автостанции, не забыв упомянуть о бумаге, которую он подписал.

Адвокат закрыл глаза, словно пытаясь увидеть обстановку.

— Невероятно! Невероятно!

Затем уставился на Дюваля и покачал головой.

— Что же вы от меня хотите? Все козыри у вашей жены. Мы у нее в руках… Если она захочет, то сможет обратиться к прокурору республики… Ведь есть свидетели. Отдаете вы в этом себе отчет? Ваше положение безвыходное.

— Я написал это признание для облегчения процедуры развода, — сказал Дюваль.

— Нет, нет, вы слишком наивны, дорогой. Всегда можно найти причины для развода. Для того мы и существуем. Но никогда, слышите меня, никогда, никто так не поступал со своим противником, как вы.

Адвокат поиграл ножом для бумаги.

— Вы, наверное, почувствовали, что у нас будут большие затруднения.

— На каких условиях заключен ваш брак?

— На равных. Но все внесла жена. У меня же есть лишь мое ремесло. Я ведь кинезитерапевт.

— Она потребует средств на содержание и получит их сполна. Сколько вы зарабатываете?

— Это зависит… примерно от трех до четырех тысяч франков в месяц. Да! Я забыл вам сказать, что моя жена уже была в разводе.

— Замечательно! По ее вине?

— Нет. Чарльз Эйнольт, первый ее муж, все взял на себя.

— Жаль!… Во всяком случае, в данный момент мы сделаем вот что. Прежде всего, вы должны покинуть ваш общий дом.

— Я уже сделал это, — сказал Дюваль. — Я снял номер в гостинице.

— Хорошо! Там и оставайтесь. Это необходимо. Представьте, что вдруг у вашей жены пищевое отравление. Вообразите свое положение, если вы будете продолжать совместную жизнь. Вас сразу же заподозрят. Затем вы мне пришлете небольшое заявление… Попытайтесь как можно яснее изложить соображенья, которые привели вас к подобным действиям. Попытайтесь найти точные определения. После этого приходите ко мне через восемь дней… В следующую пятницу можете?

— Так не скоро? Я хотел бы поговорить о суде.

— Это всегда долго. По меньшей мере несколько месяцев. Адвокат поднялся.

— Мы попытаемся уменьшить неприятности, но ждите грубых выходок. Почему вы не пришли за советом, прежде, чем что–либо предпринять?… И потом это признание, надо же такое придумать!? Моя секретарша вам сообщит о сумме предварительного взноса.

Он проводил Дюваля, вяло пожал его руку.

— До скорой встречи, мужайтесь.

В передней ожидало человек двенадцать. Окинув всех взглядом, Дюваль почувствовал, что от них пахнет деньгами. Контора адвоката преуспевала. Внезапно Дюваль ощутил, что, покупая свой развод, он живет не по средствам. Он подписал чек на тысячу франков и попытался вспомнить свою часть на общем счете с Вероникой. Если вдруг она без предупреждения опустошит их счет, он останется без единого су. Дюваль так взволновался, что позвонил ей из кафе.

— Вероника… я только что виделся с адвокатом. Я хочу тебя спросить по поводу нашего счета в «Societe generate», да… Я хотел бы снять то, что мне принадлежит… Возможно, это мелочи, но у меня уже есть расходы… ты понимаешь…

— Понимаю, у тебя право на половину… Я хочу быть абсолютно честной с тобой.

Ни малейшего следа гнева. Она, видимо, только что после дневного сна. В ее голосе были слышны его остатки. Обычно она не была такой покладистой.

— Я выбрал мэтра Тессие, — продолжал Дюваль. — Он бы хотел знать, что ты предпринимаешь.

— Я еще не знаю, не думала об этом.

— Я еду домой, чтобы забрать свои вещи. Отныне мы не должны жить вместе.

— Хорошо, но ты сможешь вернуться, когда захочешь. Я же не выбрасываю тебя за дверь.

Он подождал еще немного. Она незаметно положила трубку. Дюваль был смущен ее дружеским тоном. Он бы предпочел ругань, ненависть.

Стояла жара. Улица была забита туристами. Вскоре Дюваль захотел снова позвонить Веронике, чтобы попросить ее поспешить, как она ему обещала. Получить свидание с адвокатом было просто. Уже три дня прошло с того шоссе!… Он посмотрел на часы. Было поздно. Месье Джо, конечно, скорчит мину. Мысли в голове его спутались… Как они были правы, его бывшие товарищи, в своих требованиях перемен. Ему уже двадцать пять лет и еще тридцать–сорок лет он должен массировать больные тела, в то время как месье Джо будет покупать квартиру в Суперканне, затем катер, дом в горах. Нет, он не желал богатства…, но лишь немного свободы, иметь право, как все эти бездельники, расслабиться, немного понежиться… Все это было ужасно банально. Обычно рабов жалеют, думают, что они несчастные. Но на самом деле, в действительности нас разрушает однообразие. Я молод, но уже поизносился, потому что варился в собственном соку. В конечном счете наш развод будет моей удачей, если только не отбросит меня в прежнее существование. Но может произойти и худшее.

Он осушил стакан «кока–колы», подсчитал монеты на ладони. Сколько нужно на алименты? Три — четыре сотни? Прикинул в уме, взяв цифру поменьше. Снова нужно будет заботиться о расходах на квартиру, питание. Необходимо сократить ненужные траты, экономить на табаке… Сколько он себя помнил до встречи с Вероникой, он всегда кому–то подчинялся. И это тоже надо объяснять адвокату… Так много, оказывается, нужно рассказывать. Он вышел и отправился по улице Антиб. Как это тяжело!

Месье Джо как обычно сидел за кассой. Прическа по моде отставного офицера, элегантная шелковая блуза, в руках «Экип».

— Мадам Верморель вас ждет, — сказал месье Джо. — Поторопитесь.

Упоминание о мадам Верморель вызывало в воображении у Дюваля лишь растяжение связок. Он не помнил ее лица, но знал наизусть ее ноги. Рауль натянул халат, тот самый, что застегивался на плече, долго мыл руки. Вокруг жужжали кондиционеры, доносился легкий шум разговоров, как это бывает в парикмахерских. Два других массажиста вовсю работали в соседнем кабинете. В конце коридора священодействовала маникюрша. Дюваль раздернул занавес, открыв то, что сам называл операционной. Мадам Верморель уже растянулась на смотровой кушетке. Сорок пять лет. Жена одного промышленника из Рубекса. Великолепное растяжение связок во время игры в теннис. «Богачка, — доверительно сказал месье Джо, — займись ею подольше». Пока Рауль снимал повязку, мадам вновь рассказывала, как все у нее произошло.