Дело о двойняшке

– Между вашим и его домом располагаются еще какие-либо дома?

– Нет, сэр.

– А дорога?

– Нет, сэр. Территорию частично разделяет живая изгородь. Подъезд к дому Джилмана находится с северной стороны, а к нашему – с южной.

– Вы помните, что происходило утром тринадцатого числа текущего месяца между восемью и восемью тридцатью утра?

– Да.

– Чем вы занимались в то время?

– Завтракала у себя дома.

– В каком месте?

– В небольшой комнатке, куда выходит кухня. Мы там обычно едим. Она находится в северо-западном углу дома.

– Если посмотреть на север из окна той комнатки, то что можно увидеть?

– Часть нашего двора, часть заднего двора Джилманов, заднюю часть дома Джилманов, правда, не всю, черный ход дома Джилманов и крыльцо перед ним, а также здание, которые Джилманы используют как гараж, мастерскую и фотолабораторию.

– Вы хорошо знаете тот дом?

– Вижу его каждый день.

– Вы знаете Гламис Барлоу?

– Да.

– Давно?

– С тех пор, как мы переехали на авеню Вауксман.

– А вы давно туда переехали?

– Примерно два года назад.

– Вам приходилось когда-либо разговаривать с Гламис Барлоу?

– Много раз.

– Вы видели Гламис Барлоу утром тринадцатого числа между восемью и восемью тридцатью?

– Я возражаю, – встал со своего места Мейсон, – на основании того, что задан спорный вопрос. Это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу. Это попытка со стороны обвинения дискредитировать выставленную им же свидетельницу Гламис Барлоу.

– Мы не стараемся никого дискредитировать, – возразил Гамильтон Бергер, – а только установить факты дела.

– Тогда объясните мне, какое значение имеет появление Гламис Барлоу в деле или как появление Гламис Барлоу связано с виной или невиновностью Картера Джилмана, процесс над которым проходит в настоящее время?

– Я с радостью отвечу на ваш вопрос, – поклонился Гамильтон Бергер Мейсону. – Вера Мартель участвовала в сделке, прямо затрагивающей интересы Гламис Барлоу. Мы точно не знаем, что это была за сделка, однако в состоянии доказать, по крайней мере путем умозаключений, что Гламис Барлоу встретилась с Верой Мартель утром тринадцатого, а обвиняемый, завтракавший в столовой в доме, явился свидетелем этой встречи, встал из-за стола и поспешил в мастерскую, чтобы поговорить с Верой Мартель. Находясь в мастерской, где также присутствовала Гламис Барлоу, обвиняемый задушил Веру Мартель, загрузил ее тело в багажник своей автомашины и быстро уехал из дома, не закончив завтрак. В дальнейшем обвиняемый нашел машину Веры Мартель и при помощи своей сообщницы Гламис Барлоу отогнал машину Веры Мартель к тому месту, где они избавились от тела. Обвиняемый постарался представить смерть Веры Мартель как несчастный случай на дороге.

– Вы утверждаете, что в смерти Веры Мартель виновны и Картер Джилман, и Гламис Барлоу? – уточнил Мейсон. – Что Гламис Барлоу, по крайней мере, является соучастницей после события преступления?

– Вы очень точно выразили мою позицию, – ответил Гамильтон Бергер.

– Ваша честь, – повернулся Мейсон к судье Алворду, – цель проводимого допроса очевидна. Окружной прокурор пытается использовать настоящий суд, чтобы поймать в ловушку человека, которого он планирует назвать вторым обвиняемым в этом деле сразу же по завершении предварительного слушания. Мы настаиваем, что это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу, независимо от того, находилась Гламис Барлоу в том здании в то время или нет, если только окружной прокурор вначале безоговорочно не докажет, что там в то время также находились Вера Мартель и обвиняемый, а убийство произошло именно в том месте и в то время.

– Мы намерены доказать это путем умозаключений, – объявил Гамильтон Бергер.

– Пока не заложено должное обоснование, вопрос о передвижениях Гламис Барлоу является несущественным, недопустимым в качестве доказательства и не имеющим отношения к делу. В настоящий момент он может рассматриваться только как попытка поставить под сомнение правдивость Гламис Барлоу, выступавшей как свидетельница со стороны обвинения. Вы не имеете права дискредитировать выставленную вами же свидетельницу. Вы связаны ее показаниями. Это та цена, которую приходится платить представителям окружной прокуратуры за то, что они вызвали потенциальную обвиняемую для дачи показаний и заставили ее отвечать на вопросы, пока у нее еще не было возможности проконсультироваться с адвокатом.

– Я склонен согласиться с защитником, – объявил судья Алворд. – По крайней мере, на данном этапе передвижения Гламис Барлоу не имеют никакого отношения к определению виновности или невиновности Картера Джилмана, если только, мистер Бергер, вы вначале не докажете, что в том же помещении в то время находилась Вера Мартель.

Гамильтон Бергер побагровел.

– Я считаю, что суд пытается меня наказать, потому что я не согласился с вами, ваша честь, по вопросу целесообразности выступления Гламис Барлоу как свидетельницы.

– Вы можете считать что вам заблагорассудится, – резко ответил судья Алворд. – Я пытаюсь служить интересам правосудия. Какое-то время назад я обращал ваше внимание на то, что вы уже подготовили достаточно обоснованную версию против обвиняемого, по крайней мере для предварительного слушания. Вы настояли на том, чтобы продолжить слушание и заложить основание для, как теперь представляется, попытки поймать в ловушку вторую потенциальную обвиняемую. Вы решили поставить ее в такое положение, когда под присягой ей приходится признаться в определенных вещах, предварительно не проконсультировавшись с адвокатом, не предупреждая ее о том, что вы намерены предъявить ей обвинение.

– Я вынужден подчиниться постановлению высокого суда, но перед тем, как это сделать, я попытаюсь заложить основание. Миссис Кирк, вы одна находились в той комнатке, о которой говорили?

– Нет, сэр. Вместе с моей дочерью Маделин.

– Сколько лет Маделин?

– Девятнадцать.

– То есть примерно столько же, сколько Гламис Барлоу?

– Моя дочь на год моложе.

– Насколько вам лично известно, миссис Кирк, Маделин и Гламис Барлоу дружат?

– Как соседки. Они не ходят вместе на встречи с молодыми людьми, они вращаются в разных кругах, но, как соседки, они в хороших отношениях.

– Они давно знакомы?

– Примерно два года.

– И Маделин находилась вместе с вами в той комнатке, где вы обычно завтракаете?

– Да.

– Где вы сидели?

– За столом, приставленным к окну, и смотрели в окно.

– Обе на южной стороне стола?

– Да. В общем-то, это не совсем стол. Что-то типа стойки, среднее между стойкой в баре и столом. Мы за ним едим. Окно открывается на север и выходит на задний двор Джилманов.

– Ваша дочь смотрела в том же направлении, что и вы?

– Да, сэр. Она сидела рядом со мной.

– Вы обсуждали с дочерью что-нибудь необычное, увиденное тогда вами?

– У защиты есть возражения? – обратился судья Алворд к Мейсону.

– Нет, – покачал головой адвокат.

– Окружной прокурор, конечно, имеет право заложить основание для дальнейших показаний, но это зашло уже слишком далеко, – заметил судья Алворд. – Обвиняемый никак не связан разговорами, имевшими место между этой свидетельницей и ее дочерью.

– У защиты нет возражений, – встал со своего места Мейсон. – Фактически, нас удовлетворяет такое положение вещей, потому что, раз окружной прокурор упомянул разговор между этой свидетельницей и ее дочерью, защита имеет право выяснить все, что имело место во время того разговора.

Судья Алворд улыбнулся и постановил:

– При таких обстоятельствах свидетельница может отвечать на вопрос.

– Минутку, минутку, – проворчал Гамильтон Бергер. – Я… я снимаю вопрос, ваша честь.

– Очень хорошо, – кивнул судья Алворд.

– Я обращаюсь к высокому суду с просьбой, с которой уже обращался ранее, – продолжал Гамильтон Бергер. – Я хочу, чтобы эта свидетельница пересказала, что она видела необычного утром тринадцатого, когда завтракала и смотрела в направлении мастерской обвиняемого.