Дом судьи

— За последние дни у вас были приезжие?

— Уже неделю никого. Хотя позавчера, нет, третьего дня какой-то человек приезжал автобусом. Зашел к нам, предупредил, что будет обедать, но больше мы его не видели…

Мегрэ шел, спотыкаясь о всякий хлам — рельсы, корзины, стальные тросы, ящики, устричные раковины. Весь берег был застроен лачугами, где сборщики мидий хранят снасти. Целая деревенька, только без жителей. Каждые две минуты — гудок. — Это на Китовой горе включают туманный горн, — объяснили комиссару. Горн — с той стороны пролива, на острове Ре. Кроме того, по небу бродили расплывчатые лучи света от маленьких маяков, терявшихся в измороси. Хлюпала вода. Волны плескали навстречу речушке, впадавшей в море; вода прибывала; скоро, по словам старухи, в 22.51, начнется отлив. Несмотря на дождь, у одной из лачуг приткнулись двое влюбленных: они стояли неподвижно и молча целовались.

Комиссар разыскал мост, нескончаемый деревянный мост, такой узкий, что по нему с трудом прошла бы машина. В темноте смутно виднелись мачты; прилив поднимал лодки. Оборачиваясь, Мегрэ видел огни гостиницы, из которой только что вышел, а подальше, метров через сто, другие два огонька в доме судьи.

— Это вы, господин комиссар?

Мегрэ вздрогнул. Он чуть не наткнулся на кого-то и прямо перед собой увидел косящие глаза.

— Я — Жюстен Юло. Жена мне сказала… Жду здесь уже час, на случай, если ему придет в голову…

Дождь был ледяной. От воды веяло холодом. Скрежетали блоки, невидимые предметы жили своей ночной жизнью.

— Позвольте доложить. В три часа я забрался на лестницу — труп еще был на месте. В четыре мне захотелось проверить еще раз, пока не стемнело. Так вот, его уже не было. Он стащил его вниз. Наверняка, положил у дверей, чтобы в нужный момент побыстрее вынести. Не понимаю, как он его потащит. Судья меньше меня ростом, да и похлипче будет. Ростом и комплекцией он примерно как моя жена… А тот… мужчина крупный… Тс-с!

В темноте кто-то шел. Доски моста одна за другой прогибались. Когда опасность миновала, таможенник заговорил опять:

— По ту сторону моста — Ла Фот. Это даже не деревушка: просто несколько дач для тех, кто приезжает на лето. Днем сами увидите. Дело вот в чем: в тот вечер, когда они играли в карты, к судье приходил сын, Альбер… Внимание!

На этот раз по мосту шли влюбленные; они облокотились о перила моста, глядя на темную реку. У Мегрэ мерзли ноги. Носки пропитались водой. Он обратил внимание, что на таможеннике резиновые сапоги.

— Высота воды сто восемь. В шесть утра на отмели выйдет вся деревня.

Юло говорил тихо, как в церкви. В этом было нечто впечатляющее и в то же время комичное. Комиссару уже приходило в голову, что ему, пожалуй, уместней было бы сидеть сейчас в Люсоне во «Французском кафе» и перекидываться в карты с хозяином, доктором Жамэ и Бурдейлем, торговцем скобяным товаром, позади которых примостился бы старикашка Мемимо, как обычно, качая головой при каждом ходе.

— Жена следит за задней стеной дома. Значит, старушонка тоже при деле.

— Ведь кто его знает! Вдруг он выведет машину и надумает отвезти труп куда-нибудь подальше…

Труп! Труп! А существует ли на самом деле этот труп?

Третья трубка… Четвертая… Порой дверь гостиницы открывалась и закрывалась, слышались удаляющиеся шаги, голоса. Потом погас свет. Под мостом прошла на веслах лодка.

— А, это старик Барито поплыл ставить верши на угрей. Вернется часа через два, не раньше.

Как старик Барито ориентируется в этой тьме кромешной? Непостижимо! Чувствовалось, что море совсем рядом, у конца протоки. Оно дышало где-то вблизи. Вздувалось, неумолимо наступало.

Мегрэ отвлекся. Он сам не заметил, как это произошло. Он думал о том, что уголовную полицию Парижа слили с общенациональной сыскной и при этом возникли трения, которые обернулись для него Люсоном. Его послали в Люсон, и вот…

— Смотрите!

Пальцы бывшего таможенника вцепились ему в руку.

Ну-ну! Что ни говори, вся эта история не правдоподобна. Чтобы два старика… Чего стоит хотя бы лестница, которую держала Дидина! Да еще морской бинокль, и эти расчеты с приливом…

— Погасили…

Что необычного в том, что у судьи в этот час погасили свет?

— Идите сюда… Плохо видно…

Мегрэ шел на цыпочках, чтобы не раскачивать доски моста. А тут еще этот горн мычит по-коровьи…

Вода поднялась почти до самых лодок на мостках. Мегрэ споткнулся о дырявую корзину.

— Тс-с!

И тут они увидели, как дверь дома судьи отворилась. На порог прыгающей походкой вышел невысокий человек, огляделся, вернулся в коридор.

Мгновенье спустя произошло то, что казалось не правдоподобным. Невысокий вышел снова; согнувшись, он тащил волоком по грязи какой-то длинный предмет.

Предмет явно был тяжелый. Через несколько метров человек остановился перевести дух. Дверь дома осталась открытой. До моря было еще метров двадцать-тридцать.

— Ух!..

Они скорее угадали, чем услышали это «ух». Человек напрягал все силы. Дождь не переставал. Пальцы таможенника, стискивавшие толстый рукав Мегрэ, непроизвольно дрожали.

— Вот видите!

Да, все было так, как рассказывала старуха, как предвидел бывший таможенник. Этот человек — явно судья Форлакруа. А волочет он по грязи безжизненное человеческое тело.