Здесь был Хопджой

Пербрайт заметил, что Уорлок засиделся. Отказавшись от сигареты, он принялся раскачиваться на самом краешке стула и короткими, резкими движениями рук рубить воздух. Инспектор отвернулся.

— Простите, вы пепельницы поблизости не видите?..

Уорлок с готовностью вскочил на ноги и начал, пружиня на носках и вытягивая шею, обзор многочисленных безделушек из коллекции покойной миссис Периам. Пербрайт стряхнул пепел в камин и возобновил свой рассказ.

— Во вторник, когда принесли письмо, меня в участке не было. Дежурный сержант отнесся к нему скептически — это вполне естественно, если не углубляться в содержание, — и просто послал по указанному адресу одного констебля, чтобы тот позвонил в дверь и на скорую руку осмотрел дом. На звонок никто не ответил, и на том все успокоились.

Вчера утром письмо попало ко мне. Я отнес его прямо к главному констеблю — вы, кстати, знакомы со стариной Чаббом? — Уорлок, разглядывая серебряные кубки, расставленные в ряд на буфете, покачал головой. — Непременно познакомьтесь, — продолжал Пербрайт. — Это человек, который убежден, что все преступления в нашем городе совершаются только в воображении подчиненных. Правда, на сей раз он по-настоящему встревожен.

— Я бы сказал, что насчет Периама ему не стоит особо волноваться, — заметил Уорлок. Он как раз закончил читать надписи на кубках. — Настоящий атлет.

— То же самое говаривали и о Самсоне. — Пербрайт взглянул на часы. — Нет, мистер Уорлок, дело в том, что оба джентельмена исчезли. Конечно, всему может существовать самое невинное объяснение — несмотря на анонимное письмо, — но мы так не думаем. Один из двух относится к особой категории людей. Об этом знаем только мы с шефом, и, боюсь, в данный момент я не могу посвятить вас в это обстоятельство, но, уверяю вас, оно придает делу совершенно иную окраску. По крайней мере, я должен так думать, исходя из имеющейся информации.

— Я вижу, сами вы в этом не очень уверены.

— Сказывается узость кругозора, — улыбнулся Пербрайт. — Мы привыкли считать, что все преступления в нашем городе никого, кроме нас, не касаются.

— Даже убийства?

— Особенно убийства.

— А в данном случае…

— В данном случае, мистер Уорлок, я должен просить вас не расспрашивать меня, как бы я ни тяготился навязанными мне секретами. Факт убийства еще не установлен окончательно, поэтому вас и вызвали.

— Предоставьте это мне, сэр. Какие-нибудь зацепки есть? — Уорлок опять превратился в нетерпеливого парня на подхвате.

— Мы нашли кое-что интересное. Пойдемте посмотрим, сейчас покажу.

Когда они уже были готовы выйти из комнаты, на пороге появился сияющий сержант Лав.

— Они начали, сэр. В гараже нашли лопату. Он посмотрел на дверь, ведущую в сад, и с одобрением добавил:

— Этот дождь пошел как раз вовремя, копать им будет легче.

— Что ж, тогда очень хорошо, что я распорядился вычерпать канализационный отстойник, — сказал Пербрайт Уорлоку. — Сильный дождь смыл бы все без остатка. — Он шагнул в узкий коридор и прошел по ковру к началу лестницы, что вела на второй этаж.

— Отстойник?

— Да. Мы тут для вас все аккуратно разлили по бутылям. Знаете, остатки того, что стекло из ванной.

— Вы имеете в виду мыльную воду? Пербрайт поморщился.

— Господи, да нет же. Я имею в виду мистера Периама — или мистера Хопджоя. В растворе.

Стоя на пороге, Уорлок напряженно обозревал ванную, словно служитель ограбленного музея, который смотрит на пустые рамы и не смеет поверить своим глазам.

— Извините, если мы тут чуть-чуть переусердствовали, — проговорил Пербрайт из-за его спины. — Главному констеблю не терпелось понадежнее упрятать основной экспонат. Ванна у нас; вы можете осмотреть ее в любое удобное для вас время.

— Да, но отпечатки…

— О, не беспокойтесь, все, что можно было снять, мы сняли до того, как выпустили на нее водопроводчика. В любом случае, ему было велено не трогать ничего, кроме труб.

Уорлоку такой ответ явно не понравился; он шагнул вперед на середину комнаты, освобождая место для инспектора, Пербрайт встал рядом и показал на зеленую стену над кафельной панелью. Там на уровне глаз виднелись крошечные бурые пятнышки.

Уорлок быстро осмотрел брызги, сперва издали, потом — уткнувшись в стену носом, словно близорукий в газету.

— Что еще, сэр? — повернулся он к Пербрайту.

— Вот здесь, на полу… и здесь…— Носком ботинка Пербрайт указал на два чуть заметных пятнышка на сером линолеуме. Уорлок в то же мгновение очутился на коленях.

— Возможно, — констатировал он. — Хотя пол и подтирали.

Без видимых усилий, словно обладая способностью к левитации, Уорлок одним движением поднялся на ноги и еще раз выжидательно посмотрел на Пербрайта. Пербрайт поборол в себе искушение признаться вслух, что начинает себя чувствовать чем-то вроде конферансье, подающего реплики в какой-то весьма своеобразной эстрадной репризе. Мягко ступая, он подошел к небольшому шкафчику с зеркальной дверцей, висевшему над раковиной, и открыл его.

— Вот это мы нашли в углу под ванной. Все в порядке: его никто не трогал.

Уорлок наклонился над раковиной и уставился на молоток, лежавший на куске жесткого картона в нижнем отделении шкафчика. Это был самый обыкновенный фунтовый молоток. Он аккуратно достал картонку, словно поднос с хрусталем.

На свету, который проникал в ванную через окно с матовым стеклом, ударная часть молотка казалась покрытой темным лаком. К ней прилипли несколько волосков.

Уорлок почмокал губами.

— Для знакомства с набором «Сделай сам» достаточно. — Он вернул молоток в шкафчик. — А как быть с делом, для которого его использовали?

— Он еще раз взглянул на забрызганную стену и повернулся к Пербрайту. — Боюсь, сейчас будет не так-то легко ответить. Подойдите сюда на минутку.

Инспектор шагнул к месту, где раньше стояла ванна. Он нагнулся и указал пальцем на черное пятнышко размером с десятипенсовую монету. Присоединившись к нему, Уорлок увидел, что пятно, по сути, представляет из себя небольшое углубление, заполненное чем-то обугленным, но при этом вязким. Линолеум и часть доски под ним были выжжены.

— Определенно, он аккуратный парень. Это единственная капля, которую он пролил. — Пербрайт угрюмо поскреб подбородок.

— Интересно, какие чувства он испытывал, когда выдернул пробку и услышал, как его приятель с отвратительным хлюпаньем и бульканьем побежал по трубам.

Уорлок, которого эти соображения оставили вполне равнодушным, осторожно коснулся черной вмятины мизинцем, понюхал его и торопливо ополоснул под краном.

— Серная, надо полагать, — с видом знатока заметил он. — Ему понадобилось изрядное количество. Есть у вас какие-либо шансы проследить, где он ее достал?

— Попробовать, по крайней мере, можно. Хотя, по правде говоря, надежда, что он покупал ее по поллитровой бутылочке за раз у местного аптекаря, представляется мне чрезмерной. Где можно было хранить … так — несколько галлонов — концентрированной серной кислоты? Я с такой проблемой раньше не сталкивался.

— Вам стоит поискать среди оптовых торговцев, — посоветовал Уорлок. — Каждый день эта штука тоннами отправляется на заводы, фабрики, в гаражи и так далее. Вам нужны люди, которые ее производят, они смогут помочь.

— Но у них, конечно, нет службы доставки на дом, это же не парафин и не лимонад.

Уорлок сделал нетерпеливый, энергичный жест рукой.

— Чем, вы сказали, этот парень занимается… Перри его фамилия, да?

— Периам. Он владелец табачной лавки.

— Нет, тогда другой.

— Хопджой?

— Да, коммивояжер. По какой, вы сказали, он части?

— Фармацевтика…— Пербрайт задумчиво покивал головой. — Я понимаю, что вы хотите сказать. — С видом, явно не дотягивавшим до энтузиазма, он добавил:

— Мы этим займемся, конечно.

Уорлок почувствовал, что опять подобрался слишком близко к той заповедной зоне, которую поневоле охранял Пербрайт.

Этот Хопджой, вне всяких сомнений, имел особый, и к тому же секретный, статус. Бастард королевской крови? Родственник главного констебля? Уорлока это мало трогало. Вне сферы отпечатков пальцев и пучков волос, которые поглощали всю его изрядную энергию, он был не любопытен.