Шерлок Холмс и дело «Огонька»

— О, yes, — сказал Шерлок, не спуская с него глаз. Продолжайте ваш рассказ!

Псищев продолжал.

— Господа! — Голос его как бы окреп вдруг, и он первый раз взглянул прямо на своих собеседников. — Господа! Четыре недели тому назад я получил маленькую бумажку, маленькую несчастную бумажку, насчет характера которой я <не> мог ошибиться. Перекрещивающиеся берцовые кости наверху, а внизу всего несколько слов. Несколько слов всего, и бумажка не стоит ни гроша, но, господа, за свою долгую жизнь я не знал ни одного случая, чтобы человек, получивший такую бумажку, выжил дольше обозначенного там срока. Такая бумажка — это значит, что маленькая кучка людей отказалась от родных и близких, от личных интересов, от жизни, и пойдет на все; для нее не будет ни замков, ни стен, она проникнет сквозь железо, пройдет через огонь и воду, будет смеяться над опасностью и над самой смертью, но добьется своего. Маленькая кучка людей без имени и положения, маленькая кучка презренных бродяг, отщепенцев, проходимцев — подписали мне смертный приговор, и я знал, что спасенья нет. Я знал это так же верно, как знаю то, что я сейчас гляжу на вас… Господа, я получил эту бумажку и просидел над нею час, три, может быть, целый день, не помню — сколько. Я глядел на буквы, не отрывая глаз и не двигаясь. На меня нашел столбняк… Я знаю, господа, что значит опасность, я умею смотреть ей в глаза; мне случалось висеть на волоске от смерти, но не помню, чтоб меня охватывал такой ужас. Видеть смерть лицом к лицу, но знать, что есть один, хотя бы один шанс против тысячи за то, что вы спасаетесь — ничто. В решительных людях это пробуждает отчаянность, отвагу, желание борьбы… Но знать, что смерть неотвратима, знать, что вы можете переплыть океан, бежать в прерии, в сильвасы, к черту на кулички, и все-таки она, невидимая, будет где-то около вас, ждать ее и не знать откуда, вот от этого рока, от этой неотвратимости, от чего не спасают ни люди, ни Бог; — седеешь в один час, сходишь с ума, цепенеют руки, ноги, воля, энергия, человек делается живым мертвецом. Господа, меня поцеловала тогда смерть. И я говорю вам: сто лет буду жить — сто лет буду помнить эту минуту.

Псищев перевел дыхание.

Не отрывая глаз от его лица, Шерлок Холмс быстро спросил:

— Надеюсь, вы не уничтожили записки?

— Нет, она у меня с собою.

— Дайте ее сюда.

Шерлок Холмс пробежал записку глазами и потом прочел вслух:

— «Через месяц (день в день) с тобой будут сведены счеты. Готовься к смерти, собака, и поищи священника, который согласился бы отпустить тебе грехи». Записка помечена 17-м августа. А какое сегодня число?

— 14-е сентября.

— Значит, осталось три дня?

— Точно так, сэр.

Шерлок Холмс что-то пробормотал про себя и, нахмурившись, углубился в изучение почерка. Прошло, вероятно, не менее четверти часа, прежде чем он вернул записку Псищеву. Его прояснившееся лицо говорило за то, что он утомлял глаза недаром. Так, действительно, и было.

— Если графология что-нибудь значит в нашем деле, — сказал он, задумчиво улыбаясь, — то, кажется, я составил себе маленькое понятие о человеке, который писал это. Будьте добры, господин Псищев, опишите мне подробно наружность главаря шайки.

— Хорошо, сэр.

Глядя куда-то в сторону, Псищев сильно прищурился, очевидно, стараясь мысленно нарисовать себе портрет.

— Это блондин… очень светлый блондин… рост его… да… он, пожалуй, выше среднего… да, я думаю так, что выше…

У него резкие черты лица, прямой нос, лоб очень крутой и синие глаза… довольно смелые, сказать правду.

Грудь немножко впалая, зато плечи очень широки… Чуть-чуть прихрамывает на левую ногу… Кажется, все… Нет, сэр… Чуть не забыл. На правой щеке, ниже глаза, у него родимое пятно, величиной с горошину.

Шерлок Холмс кивнул головой и сказал:

— Скажите мне теперь, господин Псищев, не приходило ли вам в голову, что эту записку мог написать именно этот смелый молодой человек, удачное описание которого вы только что сделали?

— Я именно так про это и решил сразу. Это написал не кто иной, как он сам. Можете не сомневаться, я его руку хорошо знаю.

— Превосходно… Теперь другой вопрос: после того, как вы оправились от потрясения, вы внимательно осмотрели свою квартиру?

— Точно так, сэр. Я осматриваю ее всегда.

— Замки на дверях были целы?

— Точно так.

— Задвижки на окнах?

— На местах, сэр.

— Может быть, вы скажете, что получили эту записку по почте?

— Нет, сэр! Надо полагать, что если уж посылают такие вещи, — хотят быть совершенно уверенными в том, что они попадают по назначению. Тут ведь вся штука в том, чтобы прежде, чем убить человека, хорошенько его помучить.

— Вы правы! В таком случае не думаете ли вы, что человек, который доставил эту записку, мог пробраться к вам по трубе?

— По совести, сэр, — нет! Думаю, что не таким манером.

— Ваша квартира в нижнем этаже?

— Точно так.

— Что вы скажете тогда относительно маленькой разборки пола и легкого подкопа?

— Нет, сэр, не подходит.

— Через оконную или дверную щель?

— Нет, нет!

— Каким же тогда образом вы могли ее получить?

— О сэр, если бы вы меня прямо спросили, — я бы давно вам ответил. С вашего позволения, сэр, я получил эту записку от того человека из рук в руки.

— От этого человека из рук в руки? — медленно переспросил Шерлок Холмс, делая большие глаза.

— Точно так, сэр.

— Ну, так почему же вы его не задержали?

Псищев усмехнулся.

— Не годилось. Нельзя задерживать человека так, без всякого повода. Помимо того, сэр, они, эти люди, умеют хорошо устраивать такие дела. Меня встретили лицом к лицу в пустынном переулке, и тот человек был вооружен с головы до ног. У него, сэр, были большие преимущества.

— В таком случае не понимаю, почему он там сразу не покончил с вами!

— Я сам об этом думал, сэр. И пришел к той мысли, что тут все дело в психологии. Им прежде нужно замучить меня. Я так именно и решил, что если бы я был, скажем, зарезан, — это бы их не удовлетворило. Не иначе, сэр!

Наступило непродолжительное молчание. Шерлок Холмс сидел с нахмуренным лицом. Видно было, что голова его отчаянно работала.

— Ватсон, — сказал он вдруг, подымаясь и потирая рукою лоб, — займите чем-нибудь этого человека. Я пойду в следующую комнату и сыграю на скрипке мазурку Венявского.

Лишь только дверь за Шерлоком закрылась, Псищев наклонился к Ватсону и с угрюмо-довольным лицом прошептал, указывая одной рукой на дверь, а другой на свою голову:

— О, сэр, я думаю, что у него здесь много… Я хочу сказать, сэр, что у вашего друга хорошая голова на плечах. Это видно!

Шерлок Холмс играл недолго. Слышно было, как он все сильнее и сильнее рвал смычком струны. Звуки неслись, как бешеные, и вдруг на резкой ноте все оборвалось.

— Ну-с, господин Псищев, — сказал он, появляясь в дверях, — потолкуем теперь с вами еще немного.

— Слушаюсь, сэр.

— Скажите мне, можете ли вы указать, какую часть города этот человек особенно часто посещал?.. Ну где, например, он чаще всего скрывался?.. Разумеется, его теперь там нет… Но по следам мы, вероятно, получим некоторое понятие о том, где он может теперь скрываться.

— Я знаю, где этот человек находится в настоящую минуту.

— В настоящую минуту? И вы не ошибаетесь?

— Никак нет, сэр.

— Так почему же вы молчали до сих пор? В таком случае…

И весь преображенный Шерлок Холмс схватил свою шляпу.

— О, сэр, — Псищев не тронулся с места, — я боюсь, что это будет лишнее. Этот человек не убежит, сэр, говорю вам это наверняка.