Мастера детектива. Выпуск 4

Похоже, его не обманывали. Марджори Френч и Патрик Уэлш сидели рядышком, Тереза и Майкл тоже. Годфри Горинг поместился поодаль с приличествующим событию скорбным видом. Была также Бет Конноли. И еще одна провожающая: полная пожилая женщина, которую Генри ни разу до тех пор не видел, – некая миссис Сэдж, уже десять лет «прибиравшая» квартиру Элен. Генри мысленно взял на заметку не только тех, кто присутствовал, но и тех, кто не пришел на похороны.

Когда печальная церемония закончилась, Горинг пригласил всех на чашку чаю к себе на Бромптон–сквер. Получила приглашение и миссис Сэдж, которая с таким откровенным наслаждением угощалась чаем и шоколадным тортом, что сердце радовалось. При этом было совершенно очевидно, что миссис Сэдж любила Элен и искренне о ней горюет.

– Прекрасная была женщина, – говорила она, прихлебывая чай из чашки мессенского фарфора и старательно оттопыривая мизинец. – Такая внимательная. Для нее все хотелось сделать как следует: и пыль вытереть повсюду, и кастрюльки вычистить. Но и самую тяжелую работу делать приятно, если ее ценят. Верно?

Генри кивнул, и миссис Сэдж продолжала:

– А уж в комнатке–то у нее до чего же всегда было хорошо прибрано да чисто. Десять лет я к ней хожу, и только один раз у мисс Элен был беспорядок. Тому примерно с месяц. Я открыла дверь и ахнула. Раскидано все, разбросано – бумаги и всякое разное…

– Бумаги? – заинтересовался Генри.

– Ну, когда я говорю «бумаги», я ведь не про письма или что–либо такое – оберточная бумага. Мне бы надо сперва на кухню зайти, я ведь прежде–то всегда вперед шла в кухню. Там мне записка лежала. Мисс Элен просила ничего у нее в комнате не трогать, потому как она уезжать собралась и вещички складывала.

– Уезжать? Месяц назад? Куда же?

– Сдается мне, какая–то служебная поездка. Было это в понедельник. А в пятницу я пришла – она уж воротилась.

– Еще чаю, миссис Сэдж? – Годфри Горинг был полон внимания и любезности. Он принялся наливать новую чашку для миссис Сэдж, а Генри перебрался в противоположный угол, где Майкл Хили разговаривал с Бет Конноли.

Бет нервно улыбнулась и сказала:

– Очень любезно с вашей стороны, инспектор, прийти в такой день. Майкл смерил его скептическим взглядом.

– По долгу службы, вероятно.

– Можно и так сказать, – согласился Генри. – Порой бывает трудно разграничить.

Последовала неловкая пауза, во время которой Генри согласился с мнением Гораса Барри: оскорбить человека Майкл Хили умеет.

Бет заговорила первая:

– По–моему, инспектор Тиббет действовал очень тактично. Не так–то это просто – расследовать дело об убийстве да еще в таком сумасшедшем доме, как «Стиль».

Майкл тотчас же раскаялся:

– Простите. Я себя паршиво чувствую в последнее время: устал. Я уж знаю, если я начал вести себя по–свински, значит, пора в отпуск. Надеюсь, я смогу отдохнуть с месяц на Канарских островах, когда.., когда все это будет кончено.

– Мне не следовало бы спрашивать, – сказала Бет, – но все–таки, как идет расследование, инспектор?

– Мне редко попадались случаи, – ответил Генри, – в которых было бы так трудно добраться до истины.

– А что же вам мешает, если не секрет?

Генри в упор взглянул на Майкла.

– Мне мешает то, что я имею дело с исключительно умными людьми. Майкл не опустил глаза.

– Ловко умалчиваем?

– Наоборот, – ответил Генри, – все весьма словоохотливы, откровенны и страшно хотят помочь – в этом вся беда.

Вскоре стали разъезжаться. Тереза и Майкл вызвались довезти миссис Сэдж до метро. Генри тоже собрался было уходить, но Горинг положил ему руку на плечо.

– Побудьте еще, инспектор. Я хочу с вами поговорить. Горинг подбросил, в камин полено, налил Генри виски, а себе тоника и начал:

– Я хотел бы знать, как продвигается ваша работа. Не говорите мне, что это меня не касается – кого же это касается больше, чем меня?

Мои служащие взбудоражены, они не могут спокойно работать. Как видите, я вправе задать этот вопрос.

– Вижу, – кивнул Генри.

– Когда мы завтракали вместе, – продолжал Горинг, – я высказал вам свое мнение и не нахожу причин менять его. Мне непонятно, для чего вам понадобилась отсрочка. Совершенно очевидно, что Элен покончила с собой.

– Предоставим суду решать такие вопросы, – уклончиво ответил Генри. Горинг заговорщически улыбнулся:

– Все знают, как влияют результаты следствия на решение суда.

– Я уверяю вас, – возразил Генри, – что в столь сомнительном деле, как это, вердикт нельзя предугадать. Мы представляем суду только факты, как мы их понимаем.

– А как вы их понимаете?

Генри пристально и внимательно взглянул на Горинга.

– Думаю, что мне следует быть с вами откровенным. Вы мне дадите слово, что это дальше не пойдет?

Горинг был польщен.

– Да, разумеется, – кивнул он с важным видом.

– Вы уже знаете, – начал Генри, – что кто–то обыскивал той ночью находившийся в кабинете Элен чемодан мисс Филд.

– Да, я об этом слышал. Но, может быть, сама Элен сделала это прежде, чем?..

– Нет, это не Элен, – ответил Генри. – Элен потеряла сознание за машинкой, на полуфразе. А клавиши машинки были покрыты пудрой из пудреницы, выпавшей из чемодана. Это, да еще тот факт, что исчез ключ мисс Филд от входной двери, точно доказывает: кто–то возвращался в редакцию, когда Элен была уже мертва, и обыскивал чемодан.

Горинг молчал некоторое время, обдумывая услышанное. Потом сказал:

– Полагаю, вы правы, инспектор. Но это еще не доказывает, что Элен была отравлена. Могла ведь она покончить с собой, прежде чем в редакцию нагрянул ваш таинственный посетитель.

– Почему же он не поднял тревогу, увидев Элен?

– Не посмел. Ведь он не имел права там находиться. Он хотел что–то украсть из чемодана. А обнаружив мертвое тело, конечно, струхнул и поэтому так разбросал все, роясь в чемодане, – спешил удрать.

– Все это было бы весьма убедительно, – сказал Генри, – если бы не отпечатки пальцев.

– Какие отпечатки?

– Те, которых не нашли. На термосе остались отпечатки пальцев лишь самой Элен, а на бутылочке с цианом – вообще никаких. Вы понимаете, что это означает?

– Тот человек, который наливал циан, был в перчатках?

– Не только это. Мы знаем, что лаборант Эрнест Дженкинс наливал в термос чай – значит, его отпечатки должны были сохраниться на термосе, если бы их не стерли позже, но до того, как Элен унесла к себе термос. Далее, Эрнест пользовался цианом весь вечер, следовательно, отпечатки его пальцев должны были остаться и на пузырьке. Если бы Элен покончила с собой, неужели она стала бы вытирать термос или пузырек с цианом?

После долгой паузы Горинг спросил:

– Так это и есть те факты, на которых основывается версия полиции?

– Не только это, нам известно еще кое–что, а к концу расследования я надеюсь разузнать гораздо больше.

– Что ж, в таком случае нам остается лишь набраться терпения. Могу я спросить.., вы подозреваете кого–нибудь конкретно?

– Спросить–то можно, – любезно заметил Генри, – но боюсь, я не смогу вам ответить.

Горинг не сразу решился задать следующий вопрос:

– Кстати… На суде.., будет что–нибудь говориться об отношениях Элен и Майкла Хили?

– Только в случае крайней необходимости, – ответил Генри. – Хочется верить, что мы избежим этого.

Горинг вздохнул с заметным облегчением.

– Впрочем, – сказал Генри, – об этом могут упомянуть и позже, когда будут судить убийцу. Если не прокурор, то уж защита обязательно коснется этой темы.

– А вы уверены, что кто–то будет арестован? Генри улыбнулся.

– Надеюсь.

Горинг вдруг сказал:

– Жена мне говорила, что вы навещали ее.

– Верно. Я хотел убедиться, что ее не было в городе во время убийства.

– Не было в городе? Да что вы, друг мой, уж не считаете ли вы, что Лорна может быть причастна…

– Вовсе нет, – поспешно сказал Генри. – Простая формальность. Во всяком случае, у вашей жены безупречное алиби – она до поздней ночи играла в бридж.