Летучие мыши появляются ночью. Та, которой не стало. Табакерка императора

— Он вообще говорил с вами о сделках? Спрашивал совета как у адвоката?

— Нет. Он знал законы не хуже меня…

Димов откинулся на спинку стула, внимательно посмотрел на своего собеседника.

— Не скрою от вас, что мы очень озадачены этим убийством, — сказал он. — Какие могут быть причины? Политические? Просто нелепо. Власть и законы у нас достаточно сильные, и личная месть не могла иметь места. Но, может быть, он совершил, скажем, предательство. Или хотел совершить?

— Этого я опять–таки не допускаю.

— Тогда что же? Может, в какой–нибудь сделке обманул кого–то? Или история с женщиной? Говорил он вам что–либо о женщинах?

— Нет, он был в этом отношении предельно сдержан. Еще год назад сказал, что решил жениться. На очень серьезной особе. Наверное, речь шла о той даме, которая была сегодня на похоронах.

— Полагаю, что речь шла о ней. Незадолго до убийства он хотел перевести все деньги на ее имя. Но она не согласилась.

— Не согласилась? — недоверчиво спросил адвокат. — Такой фантазии ни один юрист не поверит.

— И все–таки, судя по всему, это правда, — пожал плечами Димов. — Какой интерес ей лгать…

— Впрочем… — Адвокат нерешительно умолк.

— Что, впрочем?

— Я хотел сказать, возможно, что правда. Она, например, взяла на себя все расходы по похоронам. Я хотел ей вернуть деньги — она только смерила меня презрительным взглядом. Теперь я намереваюсь переслать их ей по почте.

— Она непременно их вам вернет, — убежденно сказал Димов. — Это исключительно честный и достойный уважения человек…

— А может быть, он хотел таким образом просто сохранить деньги, — сказал адвокат. — Если он приобрел их незаконным путем. Но дело в том, что я в это не верю. Он не был человеком, способным рисковать ради мелкого жульничества. У него были и характер и достоинство. Определенно он приобрел эти деньги честно. А кроме того, быть может, припрятал и то, что осталось от отца.

— Тогда все–таки остается открытым вопрос, какого черта он хотел перевести деньги на имя своей знакомой?

Но тут адвокат не смог привести никакого, хотя бы туманного предположения.

Возвращаясь на «газике» в городишко, Димов продолжал мучиться над этой загадкой.

И все больше убеждался, что едва ли Кушев пытался спрятать свои деньги у учительницы. Наверное, он знал Замфирскую лучше других и имел представление о ее безукоризненной честности. Замфирская никогда не стала бы прятать деньги, если бы каким–нибудь образом узнала, что они приобретены незаконным путем.

В отделении не было никаких новостей. В кабинете ждал его кислый, в плохом настроении Паргов, он уныло ковырял спичкой в своих лошадиных зубах.

— Ничего и ничего! — произнес он огорченно. — Словно преследуем духов.

— Ты хочешь, чтобы каждый день были убийства?

— Я хочу найти хоть какой–нибудь путь… Мы не можем бродить, словно слепые.

— А если мы действительно слепые?

— Только не ты, ты от меня что–то скрываешь…

— Если бы так! — вздохнул Димов. Он рассказал все, что узнал за день. И все–таки это было почти ничего. Дело становилось еще более сложным и запутанным.

— Вот положение! — огорченно протянул Димов. — Нам не остается ничего другого, как только терпеливо промывать руду. Если алмаз там — найдем. Надо быть осторожными, чтобы не выбросить его вместе с камнями и песком.

— А если алмаз не в этой руде? — скептически спросил Паргов.

— В ней… А если нет, поищем другую.

— Вот тебе тогда еще одна лопата, — произнес Паргов уныло и протянул справку о Славчо Кыневе.

Пробежав ее глазами, Димов понял, что и в этой руде почти ничего не было.

Юношей, до 9 сентября Кынев слыл антифашистом. Димов взглянул на свои часы.

— Поздно ловить раков?

— Наоборот, самое время.

— Тогда, Паргов, пойдем. Надо дать отдых нервам… В таком состоянии ничего путного мы не сделаем.

…Река тихо журчала, раки в камышах трудолюбиво работали клешнями. Лежа на траве, Димов рассеянно смотрел на трепещущий Млечный Путь. И вдруг очень ясно увидел то, о чем до сих пор только читал и слышал.

— Паргов, ты видел летающую тарелку?

— Что летающее?

— Тарелку, брат… Не слышал?

— Вроде слышал о какой–то выдумке.

— А сейчас можешь увидеть своими глазами! — весело воскликнул Димов и указал на небо. — Там, немножко правее. Летит, и притом идеально.

— Точно! Но разве это тарелка?

— А что же, по–твоему?

— Скорее походит на волчок.

— Может, ты видишь лучше меня… Они молча смотрели на странный летящий предмет, который светился как огонек на черном бархате неба.

— Действительно, что бы это могло быть? — озадаченно спросил Паргов.

— Я думаю, космический корабль, — ответил шутя Димов. — Неземной, разумеется.

— И что там делают?

— Смотрят на нас… Потащим?

В ловушке у Димова сидел громадный рак–гигант, мрачный и апатичный, не имевший никакого желания сопротивляться — может быть, потому, что в каком–то сражении потерял одну из клешней. Димов опустил его в сумку, там в одно мгновение началась возня, будто гигант бросился в сражение с остальными раками.

— Вот это рак! — воскликнул Паргов с восхищением. — Добрый признак, увидишь…

12

Следующий день был таким же жарким и не принес ничего нового. Как внимательно ни промывали руду, алмаз не появлялся — ничего, кроме песка и камней. В конце концов освободили Георгия Кротева, который чуть ли не бегом пустился к ближайшей пивной. Паргов с утра уехал в Войниково и в Гулеш до обеда не возвращался. Он должен был познакомиться с делами в производственной кооперации, узнать, что представляет собой бай Спиридон. Он не надеялся открыть что–либо неожиданное, но проверку все–таки считал необходимой.

После полудня было так же пусто, жарко, все тонуло в бездонной провинциальной тиши. Только издали слышался надоедливый стук дятла, старательно долбившего какое–то дуплистое, высохшее дерево. Дверь отворилась, в комнату вошел Паргов и молча сел напротив Димова.

— Начальник, плохие новости! — наконец произнес он. — Еще одно убийство.

— Убийство? — вздрогнул пораженный Димов.

— Да, в Гулеше. И можешь представить, кто жертва?

Димов почти до крови закусил губу.

— Да, знаю, — сказал он. — Славчо Кынев…

Паргов чуть ли не со страхом посмотрел на него.

— Почему ты так думаешь? — испуганно спросил он.

— Его убили, чтобы он не сказал, кому отдал вязаную фуфайку…

— Но если ты знал, почему же не…

— Молчи! — нервно оборвал его Димов. — Я думал, что события будут развиваться иначе.

— А теперь видишь, что вышло? На нашей совести новое убийство. Оно произошло из–за наших колебаний.

Димов все еще нервно кусал губы.

— Как это случилось?

— Нет, я не хочу тебе ничего рассказывать? — ответил Паргов. — Могу навести на неверный след. Лучше всего тебе самому на месте познакомиться с фактами…

— Плохо! — вздохнул Димов. — Исчез последний свидетель. Ну, поедем посмотрим…

По дороге в Гулеш они не обмолвились ни словом. Сидя рядом с шофером, Димов даже и не пытался размышлять, а пустыми глазами смотрел на поле. Лишь когда приехали в Гулеш, он оживился и закурил сигарету. «Газик» остановился перед сельсоветом, все сразу поднялись в дежурную комнату. За письменным столом, взмокший и унылый, сидел Пырван и виновато смотрел на вошедших. Возле открытого окна стоял худенький паренек в замасленном комбинезоне., слесарь из ремонтной мастерской.

Именно ему еще в начале следствия было поручено наблюдать за начальником, ни на мгновение не выпускать его из виду.

— Ну, расскажи, — попросил Димов. — Не спеши, меня интересуют даже самые мельчайшие подробности.

Паренек глотнул воздух.

— Было начало третьего. Я вроде бы чинил радиатор, а сам все поглядывал в сторону конторы. Вдруг он вышел, огляделся и взял велосипед. Я ничего, притаился. Он даже и не взглянул на меня, хотя больше поблизости никого не было. Выйдя на дорогу, он опять внимательно осмотрелся. И тогда сел на велосипед.