Грубая обработка

– Я подумаю об этом.

– Обо всем этом?

Резник подержал дверь, пока она выходила на дорожку. Уличные фонари отбрасывали длинные тени на неподстриженную траву. Продолжало подвывать через равные промежутки, но уже другим тоном, сигнальное устройство.

– Если я буду показывать это место, я обязательно вначале позвоню.

– Оставьте сообщение для меня в участке.

– Конечно.

Теперь, когда она была за порогом дома, никто из них в действительности не хотел, чтобы она уходила.

– Вы на самом деле думаете, что я должен снизить цену?

– Может быть, и нет. Пока, во всяком случае.

– Хорошо. Доброй ночи.

– Доброй ночи. И извините…

– Нет, все в порядке.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Он слышал, как шагала Клер Миллиндер, как открылась и захлопнулась дверца ее «морриса-минора». Все еще гудело сигнальное устройство автомобиля, и Резнику было интересно, сколько времени еще пройдет до того, как владелец или проезжающий полицейский выключат его. Фары автомобиля Клер прочертили дугу на противоположной стене, и он успел заметить ее лицо, прежде чем машина скрылась из виду.

Вернувшись в гостиную, он стал свидетелем того, как Диззи и Пеппер с жадностью пожирают остатки ее бутерброда. Резник посмотрел на свои пластинки, подумал о Лестере Янге, о Джонни Ходжесе, но не смог ни на ком остановиться. Он прошел на кухню, открыл ящик и вытащил нераспечатанное письмо своей бывшей жены. Затем взял миску из мойки, повернулся к плите и зажег газ. Пламя лизнуло край бумаги, потом охватило весь конверт. Когда огонь разгорелся по-настоящему, Резник бросил письмо в мойку и ворошил его концом ножа, пока не убедился, что все полностью сгорело.

Оставшийся пепел он спустил вместе с водой, чтобы не оставалось ничего.

– 15 —

– Гарольд! – Голос был такой приторный, что напоминал соус для спагетти, который делала мама. – Фриман и я сидим в «Ройяле», в верхнем баре. Было бы здорово, если бы вы присоединились к нам и выпили пару стаканчиков. Расслабьтесь. Давайте обговорим все вместе.

– Пошли вы… – ответил Гарольд самым серьезным тоном.

– Кто это был? – крикнула Мария от лестницы. Ее ноги, влажные после ванны, белели под халатом. «Если считать время, которое она проводит в этой хламиде, – подумал Гарольд, – все остальное из ее гардероба можно было бы просто выбросить».

– Никто.

– Но ведь кто-то звонил!

Гарольд оставил жену с ее собственными догадками и пошел искать себе утешение. Все, что он мог сейчас сделать, это взять кока-колы и вообразить, что он хозяин в доме. Он открыл бутылку виски.

Он посмотрел, сколько спиртного осталось в его стакане, и решил удвоить порцию.

– Гарольд! Налей мне выпить и принеси сюда наверх. Он подошел к двери и закрыл ее, чтобы не слышать ее крика.

– Иди ты, – проговорил он тихо и осторожно, боясь, что она услышит и подумает, что он на самом деле зовет ее к себе.

– Посмотри на это, вон туда. Посмотри на них. Грабянский посмотрел в сторону громадного растения в горшке, на декоративную колонну.

– Где?

– Там. Иисусе, как ты можешь не видеть их? Стол в углу, за пианино.

Грабянский увидел двух женщин в возрасте примерно двадцати пяти лет, в черных платьях с глубоким вырезом, с золотыми украшениями.

– Ну и что?

– Пойдем туда.

– Зачем?

– Присоединимся к ним.

– К чему нам это?

– Джерри, ты не думаешь о деле?

– Просто я голоден.

– И ты предпочтешь пищу?

– Несомненно.

Грайс покачал головой почти в отчаянии.

– Кроме того, – заявил Грабянский, – они, вероятно, ждут кого-то.

– Конечно. Первого человека, который потрясет перед ними ключом от двери и попросит их пощупать его бумажник.

– У нас нет ключа от двери.

– У нас есть нечто лучшее – пять минут, чтобы смотаться.

Грабянский встал.

– Так-то лучше, – сказал Грайс. – Только моя – слева, хорошо?

Грабянскому было все равно.

– Я иду не туда.

– Тебе надо еще раз пописать?

– Иду есть. Ты оставайся здесь и подхвати что-нибудь… знаешь, многие болезни передаются через секс.

Грайс ухватил Грабянского за пиджак. Оба были в своих лучших костюмах, тех, которые надевали, когда грабили дома Роя и Стэнли. Это была идея Грабянского. Он вырос на историях о грабителе-джентльмене Раффлзе. Его любимым фильмом был «Держи вора» Хичкока. Всякий раз, когда Джерри смотрелся в зеркало, он испытывал разочарование, не видя в нем Кэри Гранта.

– Мы уже опоздали, – заявил Грайс раздраженно.

– Поесть?

– Да посмотри ты!

Двое мужчин уже подсели к столику женщин и дружески болтали. Они вытягивали шеи, чтобы лучше рассмотреть то, что открывали вырезы их платьев, и наверняка придумывали, что будут говорить своим женам.

– Пошли, – бросил Грабянский.

– В китайский?

– Китайский.

Мария Рой три раза переодевалась, прежде чем спустилась вниз. Ей было бы легче подобрать платье и все остальное, если бы она была в состоянии вспомнить, к какому из ее нарядов Гарольд проявил интерес или хотя бы заметил его. Наконец она остановилась на блузке из шелка с высоким воротом и широких брюках. Она капнула духами на запястья, за ушами и совсем чуть-чуть между грудями, прежде чем поднять молнию на жакете.

Когда Мария спустилась в гостиную, Гарольд уже так наприкладывался к бутылке, что вместо долгих приготовлений она могла бы с таким же успехом завернуться в пакет из мусорного ведра.

Он лежал, развалившись на диванчике и спустив одну ногу на пол, где были расставлены в ряд три стакана с разным количеством спиртного в каждом.

– Это был Маккензи, – пояснил он. – Звонил по телефону. Это дерьмо хотело, чтобы я пошел и измазался о тухлую задницу этого вонючего Фримана Дэвиса, чтоб ему провалиться.

«Кому? – подумала Мария. – Маккензи или Дэвису? И кто этот Дэвис?»

– Вышвырнуть меня – вот чего они хотят. Полегоньку, понемножку, шаг за шагом. Знаешь, как говорит Маккензи: «Фриман может это сделать, почему бы тебе не позволить Фриману позаботиться об этом? Расслабься, Гарольд, научись что-то отпускать от себя. Сосредоточься на общем руководстве, пусть повседневными делами занимается Фриман». Все этот вонючий Фриман.

Он приподнялся и потянулся за стаканами, но не смог ухватить ни одного.

– А, черт! Черт их всех побери! Единственное, зачем я понадобился им в этом чертовом баре в «Пентхаузе», – это поставить меня около окна и вытолкнуть из него.

Гарольд слишком сильно наклонился и медленно скатился с дивана на ковер, где и остался спокойно лежать.

– Пошли они, – пробормотал он.

Между секциями ресторана были панели из цветного стекла и экран, на котором рельефно изобразили такую большую креветку, каких Грабянскому в жизни не приходилось видеть.

– Представь ее с чесноком! – восхитился Джерри.

Они прошли через зал. На низких черных столиках лежали толстые папки с меню. Четыре человека стоя пили джин с тоником, перед тем как занять свой столик. Высокий китаец в смокинге спросил, не желают ли они что-либо выпить. Они прошли мимо, поднялись на две ступеньки и очутились в главном зале ресторана. К ним с самоуверенным видом подошла официантка на высоких каблуках, в обтягивающей бедра юбке, с разрезом, уходящим далеко выше колена.

– Сюда, пожалуйста, джентльмены. – Ее произношение было почти как у Сюзи Вонг с небольшим акцентом уроженки Ноттингема или Дербишира.

Грайс чуть не споткнулся, уставившись на ее ногу.

– Это место подойдет?

– Похоже, да, – ответил Грабянский.

– В любом случае, – заметил Грайс, осматриваясь, – мы будем платить за все это.

Грабянский не переставал удивляться тому, что человек, который выбрасывает сорок фунтов на пятнадцатиминутный массаж, может без конца ворчать по поводу еды, стоимость которой несравнимо меньше.

– Могу я принести джентльменам что-либо выпить?