Госпожа президент

— Осторожно, там осколки! — предостерег Ал. — Все в порядке, все хорошо, не тревожься. Мне просто не спалось, вот я и подумал: раз такое дело, займусь конторской работой. Может, горячего молочка выпьем? Поговорим немножко, а потом ты вернешься в кровать. Согласна?

Девочка широко улыбнулась и села за кухонный стол.

— Хорошо тут, уютно. — Она взяла яблоко. — Совсем как когда я была маленькая. Ой, я тебе расскажу, что случилось, когда мы с Джоди…

Ал Муффет слушал вполуха, заметая осколки стекла. По крайней мере, Луиза успокоилась. Увы, о себе он этого сказать не мог.

5

Молодой полицейский юрист изрядно устал. Почти три часа кряду штрафовал народ, чтобы очистить переполненный КПЗ. Половина задержанных — юнцы, толком не протрезвевшие после праздничных возлияний 17 Мая. Сейчас они, страдая похмельем, один за другим представали перед ним и, глядя в пол, бормотали вежливые извинения, каялись и обещали исправиться. Несколько вполне взрослых водителей, севших за руль в пьяном виде, попытались было вступить в пререкания, но мигом присмирели ввиду угрозы остаться под арестом и были отпущены впредь до суда.

Остальные — старые знакомцы. Большинство из них, по сути, радовались бесплатному ночлегу — как-никак крыша над головой, тепло, сухо. Полицейский юрист никогда не понимал, какой смысл облагать штрафом людей, которые пойдут за деньгами на оплату штрафа в социальное ведомство. Тем не менее он делал свое дело и мало-помалу добрался до конца списка.

— Как жизнь?

Юрист подал руку Грызуну Спретту. Обычно он здоровался с задержанными только кивком, но Грызун — случай особый. Профессиональный вор. Когда-то вполне успешный. Однако в 70-е годы при неудачной попытке подорвать сейф он лишился пальцев на левой руке, а с тех пор пьянство превратило его в полную развалину. На самом деле Грызуна звали Снорре. Прозвище Грызун прилипло к нему давным-давно, из-за длиннущих зубов, которых теперь, увы, уже не осталось. На склоне лет он пробавлялся кражами из незапертых автофургонов, подвальных складов с простенькими замками, а иной раз и магазинов. И его всегда брали с поличным. Современные охранные системы остались для него китайской грамотой. Он безнадежно замирал с добычей в руках, да так и стоял, пока на истошный вой сигнализации не прибегала охрана.

Но на людей Грызун Спретт в жизни руку не поднимал.

— Похвастаться нечем, — вздохнул он, осторожно садясь на хлипкий стул.

— Вид у тебя тоже не ахти какой здоровый, — сказал юрист.

— Рак. Тут вот, внизу живота. Хреновая штука.

— Лечишься?

— Да мне уж, считай, ничего не помогает.

— Зачем же ты тогда пытался влезть в аптеку?

— Больно ведь. Чертовски больно.

— С аптекой тебе не совладать, Грызун. Там сигнализация и все такое. А сильнодействующие средства хранятся под замком, в сейфе, и, честно говоря, по-моему, ты этот сейф нипочем не откроешь, даже если сумеешь попасть в помещение. Зря ты туда полез, глупость это.

Грызун жалобно запыхтел, провел по затылку искалеченной рукой.

— Оно конечно, — пробормотал он. — Да ведь больно же, черт подери.

Юрист покачался на стуле. В тесной комнатушке было тихо, только из дежурной части долетали резкие голоса. Там кто-то плакал, вроде бы молодая девчонка. Юрист глянул на Грызуна: ей-богу, в глазах у этого испитого человечка стоят слезы.

— Вот, держи, — неожиданно сказал он, доставая бумажник. — Нынче винные открыты. Купи себе чего-нибудь покрепче. — И положил на стол пятисотенную купюру.

Грызун недоверчиво разинул беззубый рот. Быстро покосился на полицейского в форме, стоявшего на посту у двери. Тот улыбнулся и отвел взгляд.

— Спасибочки, — прошептал Грызун. — Все ж таки вы печетесь об своей душе-то.

— Однако на это я глаза закрыть не могу. — Юрист положил руку на документы. — Думаю, как всегда, суд присяжных?

— Само собой. За содеянное я отвечу. Как положено. И спасибочки. — Он нежно погладил купюру.

— Ладно, иди. И завязывай со взломами. Не твое это дело. Договорились?

Грызун встал так же осторожно, как и сел. Спрятал деньги в карман. Обычно он норовил убраться из участка со всем проворством, на какое были способны его тощие ноги. Однако сейчас замер, чуть покачиваясь, словно погрузившись в свои мысли.

— Было десять минут пятого, — вдруг сказал он. — Когда она, президентша то есть, села в машину.

— Что-что?

— Я вчерась телик смотрел. И аккурат тогда смекнул, что видал ночью эту самую дамочку, которую вы ищете.

Юрист прищурясь уставился на него, будто не вполне понял, о чем речь. Полицейский в форме шагнул к задержанному.

— Сядь, — сказал юрист.

— Вы же говорили, я могу идти.

— Сядь, Грызун. Сперва потолкуем.

Старикан нехотя сел и хмуро буркнул:

— Так я уже все рассказал.

— Давай-ка поподробней. Где ты был вчера ночью?

— Пирушку мы устраивали, у Берит. В Бурете, на Шеппергата. А потом я, само собой, двинул домой. А когда проходил мимо башни с часами возле Центрального вокзала, аккурат и увидел. В десять минут пятого. Двое мужиков и дамочка пересекли площадь и сели в машину. Дамочка — блондинка, в смысле крашеная, нынче они все такие. В красной жакетке, точь-в-точь как по телику показывали.

Юрист молча достал табакерку, сунул в рот щепотку табаку, потом протянул табакерку Грызуну, который выгреб чуть не половину содержимого и запихал в беззубый рот. Полицейский в форме положил руку ему на плечо, будто опасаясь, что он сбежит.

— И было это вчера, Семнадцатого мая, — медленно проговорил юрист.

— Ну да, — с досадой подтвердил Грызун, выплюнув черную слюну. — Я, конечно, человек болезненный, но пока в своем уме и национальный праздник помню прекрасно!

— Значит, было это под утро. В десять минут пятого. Ты уверен?

— А то! Сказал же: я посмотрел на часы. Черт, пора бы пойти в винный.

Он опять выудил из кармана купюру. Положил на колено, разгладил. Снова сложил, любовно и осторожно, спрятал в другой карман. Юрист и охранник в форме переглянулись.

— К сожалению, придется тебе задержаться еще немного, — сказал юрист. — Но мы дадим тебе что-нибудь обезболивающее.

Взявшись за телефон, он никак не мог нажать нужные кнопки.

6

— Они начинают злиться.

— Кто?

— ФБР. Или как их там. Американцы.

Начальник Службы безопасности Петер Салхус сморщил нос.

— И чем же они недовольны? — уныло спросил он.

— Да всем, по-моему. — Начальник полиции Бастесен пожал плечами, взял в руки чашку кофе. — Инцидент в Гардермуэне только подлил масла в огонь. Сперва из-за какой-то накладки никто не встретил два десятка агентов, прибывших утром. А потом… — Он фыркнул. Но, поскольку Салхус даже не улыбнулся, Бастесен поднес руку ко рту, кашлянул и уже серьезно продолжил: — Один ретивый таможенник отобрал у них оружие и в общем-то правильно сделал. На что им оружие тут, у нас? Парни из Secret Service были вооружены, а что толку? Хотя таможенник действовал несколько… недипломатично.

В спортзале полицейского управления не было окон. И начальник полиции уже принялся от духоты теребить ворот рубашки. Человек пятьдесят сосредоточенно работали за столами, подковой расставленными вокруг громадного круглого стола посередине. Стены увешаны таблицами и картами. Техническое оборудование распространяло пресный запах пыли, к которому примешивались запахи пота и сырых кроссовок.

— И помещениями они тоже недовольны. — Бастесен залпом допил кофе. — Мы предоставили им три комнаты на третьем этаже, в красной зоне. Насколько я знаю, они ими не пользуются. Мне, конечно, все равно. Здесь у нас собраны твои парни из Службы безопасности, лучшие сотрудники из Новой уголовной полиции и мои ребята. Это…

— Женщин тут тоже хватает, — вставил Салхус.

— Само собой, — кивнул Бастесен. — Я по привычке. Вообще-то я просто хотел сказать: нельзя, чтобы эти американцы шастали повсюду и мешали работать. По-моему, ничего путного из подобного расследования не получится. Взять хотя бы языковые проблемы… Пока что они фактически ничем с нами не поделились. Молчат как рыбы.