Голова коммивояжера

Найджел на минуту задумался.

— Пошлю посылкой к какому-нибудь незнакомцу, — ответил он.

— Слишком рискованно. Адресат может отнести их в полицию, а тебя найдут по почтовой марке.

— Отправлю из другого места.

— Но никто из семьи, кроме Лайонела Ситона, не выезжал отсюда после убийства.

— У Лайонела был большой чемодан, и уезжал он ненадолго.

— Это верно. Но адресат опять-таки мог снести вещи в полицию. Или не стал бы? — Блаунт, ожидая ответа, замолк, как учитель, подсказывающий сообразительному ученику.

— Понимаю твой, намек. Адресатом был тот, кто очень нуждался в одежде и не стал бы суетиться из-за нескольких пятен крови.

— Превосходно, превосходно! — Суперинтендант просиял, усиленно потирая лысину.

— Перемещенное лицо. Кто-то за границей. Немец.

— Лайонел Ситон недолго служил в оккупационной армии в Германии.

— И он мог отправить посылку тому, кого там знал?

— Или передать ее в какой-нибудь фонд помощи. Мы уже проверяем по этим каналам. Пока результатов нет.

— Если все так и окажется, то убийца — Лайонел или он вполне честно избавился от вещей, переданных ему кем-то. Но знаешь ли, есть более простое решение, — произнес Найджел медленно. Суперинтендант насторожился.

— Какое?

— Финни нашел одежду там же, где и голову, и спрятал ее в другом потайном месте.

— Я заставил Роберта Ситона показать мне все тайники Финни.

— Черт возьми, Блаунт, ты, кажется, все предусмотрел. Но Финни мог устроить новый тайник.

— Вот это меня и беспокоит. Хоть бы мы нашли самого Финни. Для его здоровья вредно бродить неизвестно где.

— Теперь уже вряд ли надо беспокоиться. От вещей избавились потому, что по ним можно установить личность жертвы, иначе их бросили бы в реку вместе с телом или не стали бы снимать вовсе. А раз найдена голова, то убийце нет смысла уничтожать Финни с его секретом.

— Но между исчезновением Финни и моментом обнаружения головы Освальда Ситона прошла большая половина ночи. Роберт Ситон с сыном искали карлика. Они вышли вместе, потом разделились — Роберт искал в саду и в лугах, Лайонел вдоль берега реки. Так они сказали, во всяком случае. Хэлло! Это меня ищет Долорес.

Столь экзотическим именем звалась деревенская девушка, которая каждое утро приходила убирать в доме. У Блаунта, видимо, установились с ней хорошие отношения.

— Ну, Долорес, моя крошка, ты не можешь без меня! — воскликнул он, когда неряшливого вида существо появилось у летнего домика.

— Нахал! Вас просят к телефону. Или, может быть, вам принести сюда?

Суперинтендант тяжело и неторопливо пошел к дому, обмениваясь грубоватыми шутками с Долорес. Найджел лежал в шезлонге закрыв глаза. Он осмысливал утренний разговор с Дженет Ситон. Ее признание говорило слишком о многом и объясняло слишком мало. Он мысленно вновь возвращался к роковому вопросу, который так и не задал.

— Это Гейтс, — сказал вернувшийся суперинтендант. — Он нашел наконец свидетеля, видевшего Освальда Ситона в ночь, когда его убили. Рабочий с фермы. Живет в коттедже в миле от Чиллингема. Был пьян, упал в канаву и решил остаться там, пока не протрезвеет, так как у него сварливая супруга. Гейтс нашел парня случайно, жена велела не связываться с полицией. Во всяком случае, он видел человека, быстро шедшего из Чиллингема, — в коротком макинтоше, без шляпы, тот же рост и внешность, что и у Освальда Ситона. Вероятно, это был он. Рабочий не окликнул его, однако поглядел на часы. Было одиннадцать пятнадцать. Так что мы можем считать, что наш субъект приехал поездом в десять пятьдесят восемь из Бристоля. Это ограничивает поиски Бристолем и еще несколькими городами, где останавливался экспресс.

— Был ли у Освальда Ситона какой-нибудь багаж?

— Видимо, нет. А что?

Найджел нахмурился, размышляя.

— Хорошо бы выяснить, нет ли в камере хранения в Чиллингеме каких-нибудь не востребованных с той ночи вещей. Возможно, дешевый чемоданчик. Хотя что и зачем ему оставлять на станции? Видишь ли, если в камере хранения ничего нет, значит, Освальд Ситон приехал сюда лишь с тем, что помещалось у него в карманах, — бритвенным прибором, зубной щеткой и так далее.

— Допустим.

— Не догадываешься? Значит, его ждали, он знал, что кто-то здесь позаботится о нем, приютит его. А как он мог это знать, если «кто-то» не поддерживал бы с ним связи? В противном случае у него были бы все основания предполагать, что его вышвырнут в два счета.

— Может быть, ты и прав, — сказал суперинтендант осторожно. — Но неужели кто-либо в Плэш Медоу мог хотеть, чтобы Освальд Ситон вернулся? Я не знаю всех тонкостей закона, но когда истинный владелец собственности, считавшийся умершим, оказывается жив, то нынешние хозяева попадают по меньшей мере в щекотливую ситуацию.

— Даже если они все еще могут шантажировать человека, как тогда, когда ему пришлось из-за этого бежать?

— Наверняка в том-то и все дело. Но ведь ты сам предположил: произошло нечто, открывшее перед Освальдом свободный путь обратно в эту страну, возможно, он действительно увидел ту фотографию в журнале.

Взгляд Найджела был прикован к пауку, в косых лучах солнца взбиравшемуся по нитке паутины, которую он сплел у двери летнего домика.

— Все сводится к следующему, Блаунт, — сказал он медленно. — Надо найти здесь того, в чьих интересах воскресить Освальда из мертвых. Кто-то из них знал, что Ситон-старший жив, а значит, имел отношение к его исчезновению десять лет назад.

— Да ты никак нашел убийцу? — спросил Блаунт, насмешливо глядя на друга.

— О Боже мой, нет. Но ведь и ты уже начал распутывать узел.

Еще некоторое время они разговаривали. Потом суперинтендант собрался уходить. Найджел в задумчивости подошел к палисаднику у амбара, где Реннел Торренс спал, прикрыв лицо газетой. Мара только что ушла в дом, видимо, готовить ленч. Можно беспрепятственно поговорить с художником с глазу на глаз.

Найджел бесцеремонно потряс его за плечо. Торренс приподнялся в кресле, проворчав что-то. Газета соскользнула с его лица.

— Что такое? А, это вы.

— Извините, что разбудил. Но меня к вам послал суперинтендант Блаунт. Он хотел бы видеть вас, когда вернется. Около половины третьего.

Огонек беспокойства вспыхнул и погас в глазах художника.

— Меня? А на кой черт? Я рассказал ему все, что знал.

— Сомневаюсь, — возразил Найджел весело.

— Полагаете, что это не так?

— Вы не поняли меня. Во время полицейского расследования по мере накопления фактов возникают новые вопросы. Так что свидетелей опрашивают иногда по нескольку раз. — Найджел задумчиво глядел на перистые белые облака в небе над головой Торренса. — Старик Блаунт просто невыносим, когда берется за дело. Вгрызается в него, словно бормашина дантиста в больной зуб.

— Метафора весьма странная, — сказал Торренс, хрипло посмеиваясь, — но понятная. Выпейте, старина.

Найджел взял стакан джина, протянутый Торренсом, и возобновил исследование облаков. Наступила тишина, которую Найджел не собирался нарушать первым. На фоне отдаленного низкого гула плотины высоким тенором пропела пчела.

— Что мистеру Блаунту нужно? — спросил наконец художник. Найджел опустил глаза, поймав в поле зрения помятое лицо, короткую толстую руку, которая тряслась, поднимая стакан, и уловил тон напускного равнодушия.

— О, его, конечно, интересует прошлое Освальда Ситона. Мнимая его смерть. Кому это было нужно. Кто не был заинтересован в его возвращении. Все в таком роде.

— Эти вопросы надо задавать не мне.

Найджел опять замолчал, как охотник, подманивающий дичь. Немного погодя Торренс клюнул и на эту приманку.

— Все, кто знает Роберта и Дженет, не могли даже на миг вообразить, что… Но — это чисто теоретически — именно они в выигрыше. Роберт унаследовал поместье. Он нуждался в этом.

— И Ситоны попали бы в крайне трудное положение, если бы Освальд воскрес? Это, далеко от чистой теории, не так ли? А потом, есть вы.