Человек, обокравший Мегрэ

— Вы не шутите? Карю, который… Но она же была обыкновенной девчонкой, каких тринадцать на дюжину. Достаточно пройтись по Елисейским полям, и можно набрать их столько, что хватит на все экраны мира.

— Нора знала об их связи.

— Тогда я ничего не понимаю. Правда, если бы я вникал во все сердечные дела своих клиентов, то уже, наверняка, заработал бы язву желудка. Расскажите-ка все это моей жене. Она обиделась, что вы не зашли к ней на кухню поздороваться. Она к вам неравнодушна. Не хотите ли чего-нибудь выпить?

— Попозже.

Кухня оказалась более просторной и современной, чем он предполагал. Перед тем как с ним поздороваться, Роза вытерла руки о фартук. Значит, вы решили его отпустить?

— Вас это удивляет?

— Даже не знаю. У каждого, кто сюда приходит, есть свое мнение на этот счет. Одни говорят, что Фрэнсис убил ее из ревности. Другие — что убил ее любовник, которого она собиралась бросить. Третьи — что это месть женщины.

— Норы?

— Кто вам это сказал?

— У Карю была прочная связь с Софи… Нора знала…

— Это правда или вы нарочно так говорите, чтобы что-то у меня выпытать?

— Нет, это правда. Вас это поразило?

— Меня?! Меня уже давно ничто не может поразить. Ей не приходило в голову, что в Уголовной полиции тоже неплохо разбираются в людях.

— Только, дорогой мой комиссар, если это дело рук Норы, вам придется порядком помучиться, чтобы все доказать. Ведь Нора — хитрая бестия, она всех обведет вокруг пальца. Поужинаете у нас? Сегодня утка с апельсинами. Но, прежде могу вам предложить две-три дюжины моллюсков — прямо из Ля Рошели. Моя мать присылает их оттуда. Ей уже стукнуло семьдесят пять, а она каждое утро ходит на рынок.

Фотограф Юге пришел со своей спутницей. Это был розовощекий малый с простодушным веселым лицом, и можно было поклясться, что ему лестно показываться в обществе женщины, которая на восьмом месяце беременности.

— Вы знакомы?.. Комиссар Мегрэ… Жак Юге… Его приятельница.

— Жослин, — уточнил фотограф, словно это было так важно. Видно, ему нравилось произносить это поэтичное имя.

Он спросил преувеличенно внимательно:

— Что будешь пить, дорогая?

Он окружал ее вниманием, бросал на нее нежные, влюбленные взгляды, словно хотел сказать: «Видите, я влюблен и не стыжусь этого… Мы занимались любовью… Мы ждем ребенка… Мы счастливы… И нам наплевать, что вы находите нас смешными…»

— Что будете пить, детки? — спросил Боб.

— Сок — для Жослин. Мне — портвейн.

— А вам, мсье Мегрэ?

— Стакан пива.

— Фрэнсис не приходил? — поинтересовался Юге.

— Вы с ним договорились встретиться здесь?

— Нет, но мне кажется, он захочет встретиться с приятелями. Пусть даже для того, чтобы показать, что он на свободе. Он такой…

— А вы думали, мы его не отпустим?

— Трудно предсказать, как будет действовать полиция.

— По вашему мнению, он убил жену?

— Не все ли равно, он или кто-то другой. Ее-то уж нет! Если ее убил Фрэнсис, значит, на то были причины.

— Какие же, по-вашему?

— Не знаю. Может быть, она ему надоела — устраивала скандалы или изменяла? Люди должны жить, как им хочется, правда, дорогая?

Вошли клиенты, вероятно новички, и в нерешительности остановились, не зная, за какой столик сесть. Это была немолодая пара и с ними девушка.

— Проходите сюда.

Наступил бенефис Боба: меню, советы шепотом, восхваление сухого шарантского вина, ухи в горшочках. Иногда он подмигивал приятелям, сидевшим у стойки бара.

Появился Рикен и остановился как вкопанный, увидев комиссара в компании Юге и его беременной спутницы.

— А вот и Фрэнсис! — воскликнул фотограф. — Что случилось, дорогой? А мы-то думали, ты за решеткой.

Фрэнсис попытался улыбнуться.

— Как видишь, я здесь… Здравствуй, Жослин… Бы пришли ради меня, комиссар?

— Если быть точным — ради утки с апельсинами.

— Что будешь пить? — спросил у Фрэнсиса Боб.

— Это портвейн? — Он поколебался. — Лучше виски. Правда, если ты не сочтешь список моих долгов слишком длинным.

Сегодня я еще отпускаю тебе в кредит.

— А завтра?

— Это зависит от комиссара, — недобро пошутил Боб. Мегрэ был несколько обескуражен тоном разговора, но решил, что в этой компании такова обычная манера держаться.

— Вы заходили в редакцию газеты? — спросил он Рикена.

— Откуда вы знаете?

— Ведь вам нужны деньги.

— Да, я как раз получил там аванс, они мне должны сто франков.

— А Карю?

— Я у него не был.

— Однако в среду вечером вы его разыскивали потом всю ночь.

— Сегодня не среда.

— Я видел Карю, — вмешался фотограф. — Я был на студии, а он устраивал пробы какой-то незнакомой девчонке. Он даже попросил пофотографировать.

— Девушку?

Мегрэ подумал: а не фотографировал ли он Софи по просьбе Карю?

— Сегодня он ужинает здесь. Во всяком случае так он сказал в три часа дня, но с ним ни в чем нельзя быть уверенным. А тем более — с Норой. Кстати, Нору я тоже встретил.

— Сегодня?

— Два-три дня назад. В таком месте, где вовсе не ожидал ее увидеть. Небольшой бар близ Сен-Жермен-де-Пре, где собираются только юнцы.

— Когда это было? — спросил Мегрэ, вдруг насторожившись.

— Подождите… Сегодня суббота… Пятница… Четверг… Нет, в четверг я был на премьере балета. Значит, это было в среду. Я собирался делать фотографии для статьи о подростках, мне посоветовали зайти в этот бар.

— В котором часу это было?

— Около десяти вечера. Наверное, я туда пришел к десяти. Жослин была со мной. Как ты думаешь, дорогая, было десять часов, не так ли? Сомнительное заведение, но весьма колоритное. У всех парней гривы до плеч.

— Она вас видела?

— Не думаю, она сидела в углу с каким-то здоровенным типом, отнюдь не подростком.

— Она пробыла там долго?

— Я крутился в двух-трех залах, где почти все кругом танцевали. Впрочем, если это можно назвать танцами… Все сбились в кучу, и каждый выделывал, что ему заблагорассудится. Я видел их несколько раз через головы танцующих. Они спокойно беседовали. Этот тип достал карандаш и писал на клочке бумаги какие-то цифры. Забавно, если вдуматься. Она и в обычной-то жизни выглядит какой-то потусторонней, а там, в этой сумасшедшей обстановке… Да, стоило бы сделать фото!

— Ты сделал?

— Не такой уж я дурак… Зачем мне иметь неприятности с Карю? От него зависит добрая половина моего бифштекса.

Мегрэ попросил:

— Еще пива, Боб.

Его голос, манера держаться были неестественны.

— Можно мне устроиться в том же углу, что и вчера?

— Вы не поужинаете с нами? — удивился фотограф.

— В другой раз.

Ему нужно было остаться одному, подумать. Снова, в который раз, случайный разговор перепутал все его логически выстроенные рассуждения, и нужно было все начинать заново.

Фрэнсис в смятении бросал на него взгляды украдкой. Боб тоже почувствовал что-то неладное.

— Можно подумать, вас удивляет, что Нора отправилась в подобное заведение!

Но комиссар повернулся к Юге:

— Как называется этот бар?

— Вы тоже хотите изучать жизнь битников? Постойте… Название не блещет оригинальностью. Наверное, его придумали еще в то время, когда это было всего-навсего бистро, где собирались бродяги. Да, «Пиковый туз», точно. Вывеска слева от входа, вертикально.

Мегрэ допил пиво.

— Сохраните за мной это место, — попросил он. Через несколько минут он уже ехал в такси по направлению к Контрэскарп.

Днем заведение «Пиковый туз» выглядело довольно жалким. В зале сидели три парня с пышными шевелюрами и девица в мужском костюме, курившая небольшую сигару. Из второго зала вышел мужчина в свитере и встал за стойкой, недоверчиво поглядывая на Мегрэ.

— Что будете пить?

— Пиво, — машинально ответил комиссар.

— А потом?

— Ничего.

— Какие будут вопросы?

— Что вы имеете в виду?

— Я не вчера родился, и если комиссар Мегрэ приходит сюда, то, наверное, не потому, что его мучит жажда. Вот я и хочу, чтобы вы открыли карты.