Морские ворота

Севр снова зажег фонарь, сел спиной к стене. Нет! Это невозможно! Если б у него нашлось время взвесить последствия, он поступил бы иначе. Он еще мог все исправить. Стоило только снять трубку теле фона. Он встал, прошел в гостиную. Телефон стоял там; на низком столике, белый, как выброшенные морем на пляж кости, и такой же мертвый, как они — он ведь не подключен. Исключительно бутафорский предмет, лежит штрих роскоши в элегантной комнате. Между Севром и остальным миром пролегло бесконечное пространство затопленных полей, ненастной ночи; он посмотрел на часы. До утра было еще далеко, так далеко, что он вздрогнул. А ведь придется выдержать целых пять дней! Пять ночей!

Он устроился в кресле, укрыв ноги курткой. Почему бы не написать Прокурору? В подобных случаях ведь, кажется, обращаются к нему? Но где взять бумагу, карандаш, конверт? И все–таки, если б он мог сейчас, в настоящий момент, объяснить все, пока недавние образы еще так свежи в голове, так кишат деталями, как кинолента!… Например, охотничий шалаш. Заросли розовых кустов справа, по которым пробегает ветер, открывая мимолетные извилистые ходы, и мелкую зыбь на поверхности воды… «Вот собачья погодка, — ворчал Мерибель. — «Никогда такого не было!“ Все началось именно там. Раньше истоков не проследить. Придется до бесконечности нанизывать случайные встречи, из которых состоит жизнь, перекрестки событий, переплетенные, как нитки железнодорожных рельсов. Какие стрелки направили к нему Денизу; потом Мерибеля? Почему он женился на Денизе? Почему Мари–Лор вышла замуж за Мерибеля? Нет, Прокурору нужно прежде всего сообщить, что все началось в тот миг, как Мерибель предложил: «Давай вернемся?“ Они одновременно подняли глаза к серому небу, потом Мерибель, держа ружье на сгибе локтя, наклонился, чтобы выйти. Они увязли в размокшей земле. В тот самый момент вестник трагедии уже подъезжал к маленькой ферме, «домику“, но они этого еще не знали. Это было… Это было вчера вечером. Смеркалось. В котором часу? Прокурор захочет узнать, в котором часу. Может, пол–пятого. «Завтра, пожалуй, будет сильный ветер“, — еще сказал Мерибель, когда они вышли на тропинку потверже. На фоне болота выделялись только два их силуэта. До домика было идти больше получаса, он стоит у дороги на Ла Рош–Бернар. Нужно ли объяснять, почему Мерибель купил этот домишко? Если Прокурор не увлекается ни охотой, ни рыбалкой, ему никогда не понять Мерибеля. Может это и погубило беднягу Филиппа? Он не был ни высоким, ни сильным; вполне обыкновенный; но он обладал какой–то чудовищной жизнеспособностью. Вечно в движении, вечно с новыми идеями в голове; боярские вкусы; перестроил домик своими собственными руками, он ведь все умел делать! Он стал его убежищем. Квартира в Нанте годилась для Мари–Лор, или для приезжих клиентов, хотя он предпочитал встречаться с ними в кафе. Возвращаясь из командировки, он отправлялся в свой домик, к ружьям и гарпунам. Или к плите, он ведь был исключительный гурман и собирал необычайные рецепты. Он всем навязывал свой режим. Даже Дениза ему поддавалась…

Севр вытянул затекшие ноги, попытался устроиться поудобнее. За стеной, во дворе, что–то загремело. Наверняка после шторма придется что–нибудь чинить. Тем хуже! Севра это уже не касается. В конце концов, если ветром сносит кровельное железо, он тут ни при чем… Он ни при чем, если Мерибель пустил себе пулю в лоб. В сущности, чем он виноват? Что не прозрел во время. Но даже Дениза, с ее–то здравым смыслом, и то ни о чем не подозревала. Еще одна деталь, которую Прокурор наверняка не поймет. Если он будет допрашивать Севра однажды, он обязательно спросит:

— Почему вы не контролировали зятя?

— Он был моим компаньоном.

— Именно! Вы должны были проверять время от времени.

Такому предприимчивому человеку нельзя полностью развязывать руки. Дениза, наоборот, считала, что Мерибеля нельзя слишком зажимать. Севр не привык оспаривать мнение Денизы. А дальше? Может, его попросят еще рассказать о Денизе? Судьи и адвокаты захотят знать. Почему он женился на Денизе? Из–за денег? Из–за влияния, которым пользовалась ее семья? Они улыбнутся, если он ответит, что любил ее. Когда вдовец говорит о любви, это несерьезно!

Севр встал. Где он оставил сетку? А, все равно Мари–Лор не подумала об аспирине. Не успела. Он зажег фонарь и вернулся в кухню. Сетка была там, у ножки стола. Он вспомнил, что они с Мари–Лор собирали ее в последний момент, второпях, на бегу. Он высыпал все на стол, расставил консервные банки: крабы, зеленый горошек… Зачем это ему, у него ведь нет ни кастрюли, ни воды?… Мясо с бобами, грибы, пакет сухарей, банки с джемами, бутылочка кетчупа… Видно, они оба потеряли голову… И никаких таблеток. На самом дне — электрическая бритва. Со всеми этими никчемными продуктами ему надо продержаться целых пять дней. Смешно! У него болела голова. Возможно, простыл. Если б хоть закурить! Конечно, есть трубка покойного, но он же не дошел еще до ручки. По крайней мере, пока! Было начало шестого. Ветер не стихал. Севр потушил фонарь. Чувствуя, что вытерпеть все будет трудно, он начинал экономить.

Он на ощупь вернулся в комнату. Дождь барабанил по стенам, и из несмолкающего волнения моря вырастало беспокойство бездонного голоса, гром хоров, от которого порой дрожали стекла. Он снова лег, укрывшись одеялом и курткой. Ну что ж! На чем он остановился? Он писал Прокурору. Это было, как и все остальное, абсурд, но по крайней мере занимало ум. Итак, все началось на обратном пути. Во дворе домика, перед гаражом, куда они ставили свои машины, стоял красный спортивный автомобиль марки Мустанг.

— Не знаешь, чья это? — спросил Мерибель, уже с недоверием, так он не любил, чтоб его тревожили в домике.

Они подошли поближе и увидели белый номер с арабскими знаками и двумя буквами: МА.

— Из Марокко? Здесь? Мари–Лор робко, как всегда, готовая извиниться, ждала их.

— Он настаивал, — зашептала она. — Я проводила его в гостиную.

— Что ему надо? — проворчал Мерибель. — В такое время? Но ни тот, ни другой не испытывали никакого предчувствия. Севр вспомнил, что даже погладил ладонью щеки и сказал: «Может, побриться?» В деловой встрече важно все. Да и зачем скрывать эту потребность быть чистым, ухоженным, заранее сообразуясь с представлением людей о директоре крупного агентства, посреднике подрядчика. Мерибель смеялся над ним: «Ты похож на приказчика». Неправда. Это из–за Денизы, чтобы ей угодить. Она уже умерла, но ей все еще нужно было угождать. Нельзя хладнокровно говорить о ней. Он никогда не сумеет им объяснить… Он и Дениза, все это так сложно!

Ну хорошо! Они оба вошли в кухню, прислонили ружья к высоким напольным часам. Мерибель мимоходом приподнял крышку кастрюли, понюхать.

— Не забудь хорошенько посолить!

Мари–Лор взглянула на их одинаковые охотничьи костюмы с темными подтеками влаги в складках.

— Могли бы переодеться, — заметила она. — Сразу видно, вам не убирать!

Мерибель пожал плечами и толкнул дверь в гостиную. Они узнали его с первого взгляда. Он не изменился, только стал элегантнее, в нем появилась какая–то особая самоуверенность.

— Здравствуйте, Севр.

Раньше он говорил: Господин Севр.

— Здравствуйте, Мерибель.

В сером костюме, который его строении, он казался чуть выше Мерибеля. Только на вид. Что до гонора, тут он прямо–таки расправил плечи. Казалось, принимает своих крестьян–арендаторов.

— Необычное время для отпуска, — начал Мерибель.

Удивительно, как он запомнил, каждую фразу, каждую реплику, сохранил в памяти каждый образ. Поленья весело горели в камине; от охотничьих курток поднимался пар и сильно пахло сыростью.

— Я не в отпуске. Я специально приехал увидеться с вами… С тех пор, как вы меня… (он, видно, чуть не сказал: выставили, но спохватился)… с тех пор, как мы расстались, я заимел дело, в Марокко… У меня все хорошо. Там, на участках, много работы… если, конечно, разбираешься… Но вам ведь не надо объяснять, верно, Мерибель? Фраза была произнесена так, что они оба сразу насторожились.